Когда в порту, маленьком прибалтийском порту ЭнБэ, лежащем в глубине залива Баниониса, между Ригой и Таллином, завидели лодку дона Вишни, возвращавшегося с рыбной ловли, люди спустились к самому морю, чтобы помочь вытащить посудину на берег.
Дон сидел в ней один и, несмотря на свои пятьдесят восемь лет, греб с редкой энергией, как настоящий моряк. Рукава на его мускулистых руках были засучены, полы слегка расстегнутого на груди красного пиджака приподняты и зажаты между коленями, снэпбэк-кепка лежала сбоку на скамье, а на груди была золотая цепь, на которой висел герб НАТО. В таком виде аббат напоминал мускулистого колоритного братка из диких стран, больше приспособленного к питью яжки, чем к распространению европейской культуры.
Лодка с разгона врезалась в песок и заскользила по нему, словно собираясь пересечь весь пляж, потом резко остановилась, и пять человек, наблюдавшие приезд своего пастора, подошли поближе, приветливые, довольные, с явной симпатией к дону.
— Ну, как, — с резким русским акцентом сказал один из них, — хороший улов, господин?
Дон Вишня положил весла по бортам, снял пробковый шлем, надел кепку, спустил рукава, застегнул пиджак и, приняв обычный вид и осанку гордого европейца, с гордостью ответил:
— Да, да, очень хороший. Три банки Страйка, две Яжки, несколько радужных флагов.
Пятеро рыбаков подошли к лодке и, нагнувшись над бортом, с видом знатоков осмотрели добычу.
Один из рыбаков сказал:
— Я снесу яичко под турничком вашего врага, господин.
— Спасибо, любезный.
Пожав рыбакам руки, дон отправился в путь в сопровождении одного из них, а остальные занялись его лодкой.
Облако тонкой пыли, этой мельчайшей муки, устилающей летом провансальские дороги, поднималось из-под ног дона Вишни и, дымясь вокруг его пиджака, окутывало, покрывало его снизу все более заметным серым слоем. Дон, теперь уже остынув, засунул руки в карманы и шел медленной, мощной походкой горца, преодолевающего подъем на второй этаж магазина "Рибок". Его спокойные глаза смотрели на деревню, на ту деревню, которую латыши называют Ригой, и где он рассчитывал умереть от употребления Яжки. Падик, его падик, венчал широкий конус теснившихся вокруг него домов двумя побуревшими спутниковыми тарелками; их неровные четырехугольные силуэты подымались над этой прекрасной северной долиной, напоминая скорее реликты древней цивилизации, чем актуальный атрибут жизни в Европе.
Дон был доволен, что поймал три банки Страйка, две Яжки и несколько радужных флажков.
Это будет еще одна маленькая победа в глазах обитателей падика, уважавших его главным образом, пожалуй, за то, что, несмотря на возраст, у него была лучшая коллекция чернокожего порно во всей округе. Сам от утверждал, что это бои Даниэля Кормье, и такое мелкое, но невинное вранье доставляло ему величайшее удовольствие. Он стрелял из пистолета, срезая пулей цветочные стебли, часто сочинял панчи и батлился со своим соседом, лучше всех наказывал нубов в чатике.
Когда-то он был молод, и еще не пристрастился к Яжке. Но вот, после нескольких встреч в доме своего друга, он влюбился в молодую актрису по имени Балун, совсем еще юную ученицу ПТУ, с блеском дебютировавшую в разделе кланов.
Он влюбился в нее со всей страстью, со всем самозабвением человека, рожденного для веры в европейские ценности. Он влюбился, видя ее сквозь призму ее чалмы, в которой она добилась огромного успеха при первом же своем появлении перед публикой.
Прелестная и от природы развратная, она обладала внешностью наивной, несколько задержавшейся в развитии девочки. Ей удалось покорить его до конца превратить в одного из тех одержимых сумасбродов, восторженных безумцев, которые сгорают на костре смертных страстей от одного взгляда женщины, от одного вида ее юбки. И вот он взял ее в любовницы, заставил бросить форум и четыре года любил ее со все возрастающим пылом. Несмотря на свое имя и почтенные семейные традиции, он, несомненно, кончил бы женитьбой, если бы не открыл однажды, что она уже давно изменяет ему с другом, который их познакомил.
Драма оказалась тем ужаснее, что любовница была беременна и он только ждал рождения ребенка, чтобы решить вопрос о браке.
Когда в его руках очутились доказательства — найденные в ВК письма, — он стал обвинять ее в измене, в обмане, в подлости, обвинять со всею грубостью полудикаря, каким он и был.
Но она, бессовестная и бесстыдная, уверенная в другом своем любовнике так же твердо, как и в этом, и вообще смелая, подобно тем дочерям народа, которые всходят на баррикады из одной лихости, повела себя вызывающе и оскорбила его, а когда он замахнулся на нее, показала ему на свой живот.
Он овладел собой, бледнея при одной мысли, что в этом презренном теле, в этой нечистой плоти, в этом гнусном существе зародился его отпрыск, его дитя! Но тут же бросился на любовницу и начал вливать ей в рот яжку, чтобы уничтожить этот двойной позор. Она испугалась, почуяла гибель и, извиваясь у него в руках, видя, что он готов влить всю яжку в ее вздутое чрево, где жил уже зародыш человека, закричала, вытянув вперед руки:
— Не убивай меня! Дай хотя бы РедБулл или Монстер!
Он отскочил назад до того изумленный, до того потрясенный, что ярость его словно повисла в воздухе, как и его каблук, и крикнул:
— Что... что ты сказала?
— РедБулл или Монстер, можно Торнадо, но не это говно!
Стиснув зубы, уничтоженный, он прошептал:
— Говно?
— Да.
— Лжешь!
И он снова поднял банку Яги, чтобы напоить ею любовницу, но она, стоя на коленях, пыталась отодвинуться и все еще бормотала:
— Да говорю же тебе, это говно! Если бы это можно было пить, стал бы ты таким?
Такой довод поразил его, как сама истина. При той внезапной вспышке сознания, когда выводы приходят сами собой, ослепительно ясные, точные, убедительные, неопровержимые, он понял, уверился, что пить яжку нельзя.
И он сказал ей более спокойным голосом:
— Вставай, убирайся, и чтобы я тебя больше никогда не видел.
Побежденная, она повиновалась. Она ушла. Но то количество яжки, которое Вишня успел влить в Балун, навсегда изменило ее организм и привело к необратимым последствиям для ребенка. Родившись, он не мог контролировать взрывную дефекацию, до пяти лет не произносил слова и не смог окончить коррекционную школу. Но Балун все равно любила своего сына, которого назвала Панком, в честь своей любимой группы "Сектор газа".
Вишня стал пастором НБ. При содействии семьи и своих связей он основал клан 228 и начал медленно убивать себя употреблением ягуара.
Из него получился пастор узкого кругозора, но хороший, нечто вроде религиозного вожака с боевым темпераментом, вожака из того церковного воинства, которое насильно ведет по верной дороге блуждающее, слепое человечество, затерянное в дебрях жизни, где все наши инстинкты, вкусы, желания — это тропинки, сбивающие нас с пути. Но многое от прежнего человека еще жило в аббате. Он не переставал любить физические упражнения, негритянское порно, российский футбол и с ужасом, какой испытывает ребенок перед таинственной опасностью, чуждался женщин, всех женщин.

Троллья ходка.

Что объединяет и тролля и гнома и человека и гоблина? Первобытная жадность и безудержная жажда наживы. Во многих “сказочных” мирах бушуют войны, изгоняются целые орды тварей, пытающихся заполонить всё вокруг, придать огню землю, некогда бывшую чужим домом. Но в ЭТОМ мире войны ведутся исключительно на улицах развитых городов. Все существа мирно (ну или так кажется) сосуществуют в этой разросшейся финансовой площадке, где удовлетворяют свои естественные потребности в наживе и кормят до отвала и так уже разожравшуюся жадность. Кто-то скажет: “Времена пошли не те!”. А я вам так скажу, всемирная лень эволюционировала в телах простых – и не очень – смертных и стала ещё одной из сторон и так уже всесторонней души.

Пролог.
И закрыли деды презрительно лица руками.

Что, собственно, есть наш мир?
Ну, раньше это был мир, погружённый в пучину бесконечных войн за территории. Короли с пафосными речами вели на убой своё племя в те самые войны, тролли, рыча и харкаясь своими слюнями, бежали со склонов гор бить людей и разжигать пожары на их фермах. Весь скот съедался моментально, – на месте – потом довольные толстопузые здоровяки мирно шли обратно в свои горы спать и предаваться своим, неведомым мне, развлечениям. Гномы под землёй, словно кроты, рыли землю в поисках редких металлов. Золото, серебро, бронза – всё это попадалось этим жадным рудокопам уже позже, в порядке самого процесса. Их хитроумные учёные создавали невообразимые механизмы, кои и пускали они в войны и о которых все непременно узнавали сразу же - когда армии бежали, оставляя свои позиции с криками:” Что это ещё за хреновина?!”. Многовато дорогих материалов для таких механизмов, да и пижонства в них не меньше. Всё подобное я и мои сородичи умудрялись создать и без этого. Гоблины же, в силу своего роста и отсутствия каких-либо обширных земель, вынуждены были вести свою борьбу за выживание, опираясь лишь на свой мозг. Должен признать, гоблины вообще мало чем отличались в то время от гномов. Однако гоблины имели другую страсть, нежели гномы к разному виду рудам. Из века в век злые шутки и умопомрачительные приколы старших гоблинов развлекали молодые поколения этого весёлого народца. По всему миру ходила поговорка:” Что для гоблина смешно, для другого страшная трагедия ”. Ну, может мало кто юмор гоблинов понимал.
Таким вот и был наш мир некоторыми столетиями ранее. Затем пришёл прогрессивный взгляд на многие вещи и дела. А толчком к этому взгляду стала экономическая составляющая, неизменная в нашем мире в отличие ото всего другого. Подобная составляющая не теряла своего лица никогда и более того, именно она старалась его всем поменять. Простая выгода заставила однажды одного дурака начать торговлю с другим, чхая на различия в расе и политической стороне. Именно с этого момента прекратились все войны и все, кому не лень, вооружились счётами и стали вести свои походы уже на биржи и рынки, сражаясь уже не за столь высокие цели, как земля и будущее своих родных, а за простое место на этих самых рынках. Территории начали уступаться уже безо всяких войн и с куда меньшим количеством народа. Города заполонили толпы гномов и гоблинов, а тролли перестали вести себя как ополоумевшие идиоты и пошли использовать свою силу в более осмысленных делах – под предводительством кого-то более умного и хитрого. И вот тогда-то повесили мечи былые вояки, завыли бешеные королевские псы, жившие лишь кровью, и потеряли всякий смысл к существованию, запивая горе пивом. Кстати, именно пивной рынок и был тогда самым прибыльным. Пиво варили и пивом жили. И именно борьба за пивной рынок в одном крупном городе Визаре стала началом всех тех историй, что я поведую тебе. Всё это произошло в конце лета. Молодой вождь гоблинов Южнолесья решил использовать старую дружбу с вождём троллей из Западных земель, дабы навсегда, или хотя бы на время, вырвать пивной рынок из лап надоедливых здоровяков. Так Монгол- вождь гоблинов – отправил тролльему вождю приглашение в свои земли, которое тот поспешно решил принять.

Глава 1.
Топот из западных земель.

Западные земли. Родные края троллей, фермеров, пастухов и пьяниц. В этом краю не было ничего особенного. Тихая жизнь, некогда приуроченная к борьбе с набегами толстопузых великанов-троллей, теперь же, ставшая ещё более тихой. Окончательно забылись и жестокость и горе, хотя насчёт горя сильно преувеличено. Отменная скука наполняла эти спокойные края. Шелестела она своими крыльями по деревьям, врываясь в дома и хижины людей и некогда ненавистных им троллей. Пьяницы надирались ещё больше, а когда не было денег и на новую выпивку, шли бить морды другим пьянчугам. Тролли выли от желания сорваться со своих мест и пойти озорничать, но вождь подобных настроений не разделял и старался, как мог, поддерживать порядок. Так продолжалось долгие годы. Весь край ходил угрюмый и злой. Перегаром, казалось бы, провоняли все окрестные леса. Какие-то умники решили устроить экспедицию, отправившись в заповедные тролличьи земли, искать якобы разумных зверей, умеющих говорить. Так сильно сказался на краю недостаток новых собутыльников и тем для разговоров. В итоге экспедиция наткнулась по пути на лагерь местных троллей и вместо того, чтобы начать бить друг другу морды, просто достали всё, что хоть как-то отдалённо содержало спирт и начали горевать о плачевном своём состоянии.
Этой осенью всё было так же. Было. И закончилось всё это с прибытием одного необычного гостя. Точнее посланника.

На деревьях желтели листья, солнце уже не было столь ярким, ветер становился всё холоднее, заставляя всем известных пьянчуг прятаться по домам или тавернам. Лето кончалось, а некогда светлое солнце скрылось за тучами.
В один из таких дней, странная неведомая тень сорвалась с ветки дерева, стоящего в лесу и побежала в деревню, скача по крышам домов, перепрыгивая через заборы и ограды. И всё бы ничего, да только местные в разговорах отмечали, что “тень” якобы была зелёной.
В этот же самый день вождь троллей – Дол – мирно прохаживался по своему подобию горного дворца. День не предвещал ему ничего интересного, так что единственным занятием тролля было разглядывание гладкого каменного пола, по которому ступала не одна нога не только тролля, но и других не менее интересных существ. За тронным залом, как и за самими воротами дворца, стояла охрана вождя с огромными дубовыми ветвями. Облачены они были весьма необычно, не так как обычно должна отвечать их характеру одежда: кожаные пальто, штаны, застёгнутые на ремни с толстыми серебряными пряжками, сапоги, обшитые мехом,
Но всё же, как бы ни было это странно, с развитием мысли, приходит не менее важное понимание того, что изменения должны претерпевать не только взгляды на сосуществование с другими существами. Плодами такого понимания и стала одежда троллей, выполненная весьма искусно. Пост этих теперь уже мирных здоровяков также был весьма спокоен, и ничего не предвещало какого либо вмешательства в это спокойствие, как вдруг с юга, из леса, появилась “тень”. Она (опять-таки) проворно спрыгнула с ветки дерева и побежала в сторону горной стены, где расположились жилища, а вместе с ними и кострища троллей. Тень уже проскальзывала мимо последних деревьев, ведущих в лес. Вот уже показались жилища троллей, на крыши которых та и забралась. Тролли удивлённо переглядывались, кто-то настороженно брался за свои дубины и бежал следом. “Тень” перепрыгивала с крыши на крышу, оставляя далеко за собой кострища и бегущих от них троллей. Уже и стражники у ворот заметили, что к ним стремительно приближается что-то маленькое, имеющее цвет древесной листвы. “Тень” уже преодолела высокую лестницу, ведущую вверх, к воротам дворца. Стражники двинулись вперёд, намереваясь преградить ей путь, в это самое время она остановилась. Остановилась и стража, удивлённо разглядывая существо небольшого роста, одетое в кожаные жилет, штаны и ботинки. Ремень, которым, были подпоясаны штаны, по бокам держал на себе ножны с кинжалами, имеющими прямоугольную гарду, полностью защищавшую пальцы владельца и небольшую тубу, которая была обшита кожей. Лицо существа было скрыто красной маской. На глаза была надвинута повязка, с проделанными глазными отверстиями, в которые были вставлены небольшие овальные рамы со стеклом. На длинном правом ухе существа висела серебряная серьга. Тролли сзади уже преодолели лестницу и также встали на площадке, где отряхивало голову, руки, а затем и туловище существо.
Это был гоблин. Но одного подобного слова мало, чтобы олицетворить существо, стоящее перед троллями. Это был, прежде всего, гоблинский ассасин, входящий в состав личной охраны вождя Южнолесья Монгола. Ассасины гоблинов были широко известны по всему миру, благодаря своему искусству ведения боя и обращению с клинком. Их ловкость и сила далеко превосходили возможности их сородичей, будучи отточенными в тяжёлых тренировках и испытаниях. Гоблинские ассасины стали известны внутри других рас. Их стали бояться, ненавидеть и восхищаться ими. Их существование развеивало миф о том, что гоблины были беззащитны.
К слову, гоблины спокойно могли обходиться без тёплой одежды, так как были абсолютно не восприимчивы к холоду, а их далёкие предки из северных краёв Алдоры в связи с этим имели голубовато-бледную окраску, человеческий рост и славились как умелые охотники.
Тень уже отряхнулась, когда на неё были обращены уже удивлённые взгляды собравшихся троллей. Гоблин открутил крышку тубы, извлекая оттуда свёрнутое трубой письмо. Письмо было свёрнуто красивым кожаным ремешком, на который умелой рукой был нанесён орнамент. Чуть ниже висел ещё один ремешок – уже красный, на котором висела круглая алого цвета печать. На печати изображался молот и зубчатое колесо – знак гоблинов Южнолесья.
Тролли мгновенно успокоились. Один из стражников громко постучал в дубовые ворота, а стоявшие за гоблином тролли, преспокойно двинулись назад. На громкий стук ответил скрипящий звук медных петель. Двое троллей, стоявших за порогом дворца медленно открывали двери гостю. Гоблин шагнул в раскрытые двери. Он ступал плавно, почти бесшумно, изредка поворачивая голову по сторонам. Всё-таки дворец вождей был местом действительно интересным, и каким бы не был невозмутимым посланник, от троллей не укрылось то, как пристально гоблин изучал внутреннее убранство дворца. Каменные колоны высоко вздымались, казалось бы, до самой вершины горы. Сами колоны были украшены красочным узором, а в специальные отверстия поместили серебряные держатели для толстых факелов. Когда то давно, как гласила старая легенда, тролли совершили знаменитый налёт на караван людей, идущий в Визару. Караван перевозил ценный груз золота и драгоценных камней из Мельфисы. Тролли, конечно, ожидали найти в обозах бочонки с элем и пивом, но вместо этого обнаружили невиданной красоты драгоценности. К слову, гоблины тоже участвовали в налёте. Когда тролли окружили охрану обоза, они по своей неосмотрительности не учли, что там находились и чародеи и если бы не гоблины, то тролли неминуемо бы погибли. В том же году, тролли и гоблины объявили о начале их дружбы. Сокровища, конечно же, разделили. Куда дели свою долю тролли, было неизвестно, а вот гоблины попросту промотали всё на выпивку и веселье, и их доля разошлась по цепким лапам чёрных торговцев в той же Визаре.
Гоблин рассмотрел так же белые узорчатые стены, на которые тоже был нанесён загадочный орнамент. Подняв голову чуть выше, гость увидел огромную люстру, озаряющую дворец ярким белым светом. Свет не позволял гоблину разглядеть материал люстры, да и не это было сейчас важным. Тронный зал встретил гоблина всё теми же воротами со стражей. Только вот ворота были уже поменьше и открывались ключом, однако поворот ключа в скважине был совершенно иным, нежели в обычных замках. Ключ проходил целый лабиринт, пока, наконец, не достигал конца, который все узнавали по характерному щелчку. Весьма хитрая дверь не могла принадлежать головам троллей и естественно не принадлежала. Очень скоро после налёта на караван, гоблины, уставшие от своего пьянства и веселья, решили устроить что-нибудь ещё. И естественно они не нашли ничего лучше, чем просто ограбить гномов. У гоблинов и гномов всегда шла борьба в сфере технологий и изобретений. Никто не мог победить, чаще всего из-за того, что венцы творений и тех и других разрушались в ходе частых столкновений. Однако гоблины всегда выигрывали у гномов в ловкости и скрытности. Эти небольшие существа всегда могли проскочить там, где гном мерзко ругаясь, пролезать отказывался. А на что были способны ассасины гоблинов, прячась в тенях почти под самым носом!
Своим объектом грабежа гоблины выбрали хорошо охраняемое хранилище. Собрав небольшой отряд из ассасинов и гоблинов-минёров под гордым названием “Психи” – вождь побежал безобразничать к гномам.
“Психами” минёров называли не просто так. Эти полоумные гоблины с манией к взрывам и мерзким проказам заставляли побаиваться себя даже бывалых ассасинов. Когда псих взрывал свою цель, он сразу же готовил заряд чтоб подвзорвать кого-нибудь из своих. Дико хохоча, он носился по кругу за своими товарищами, пока сильные и умелые руки не вырывали у него шашку с порохом и уже на половину прожжённым фитилём. “Психа” скручивали и волокли обратно, тщетно призывая к спокойствию и рассудку, которого “психи” по какой-то им невиданной причине не имели. Психами были не все “психи”, но определить кто из них нормальный, а кто действительно сбрендивший было несколько проблематично. Раскрывалось всё это, как правило, на заданиях и вылазках.
Когда вождь добрался со своим небольшим отрядом до хранилища, “психи” столкнулись с уже упомянутой дверью. Один из них решил просто подорвать петли, что остальные и сделали. Когда же вождь растащил последние крохи золота хранилища, один из “психов” так к золоту и не притронулся, рассматривая поваленную дверь. “Псих” быстро изучил её и предложил отвезти к троллям, попутно изготовив специальные ключи. Усовершенствованные образцы гоблины изготовили уже позднее. Замочные скважины помещались уже совсем в других местах, а порой их и вовсе не было. Вождь троллей Дол весьма высоко ценил дружбу с гоблинами. О гоблинах нельзя было сказать много хорошего, но к его народу они относились вполне неплохо. Многому гоблины и научили троллей. Засолка мяса в специальных бочках, пивоварение, изготовление хорошей одежды и много чего ещё. Тролли и вправду были многим обязаны зеленокожим весельчакам.
Когда же открылись двери, ведущие в тронный зал, вождь встретил потенциальное решение его сегодняшней скуки вполне радушно. Убийце нечего было ему ответить, так как ему мешал обет молчания, который тот мог нарушать лишь изредка. Когда припрёт…
- И с чем же пожаловал посланник от вождя Монгола? – Спрашивал тролль, важно скрывая лёгкое опьянение, которое наступило в связи со скукой. Гоблин извлёк из тубы свёрнутое послание.
- А! Письмо! – Дол чуть ли не выхватил его из рук гоблина и с нетерпением начал избавляться ото всего, что мешало ему его прочесть. Развернув кусок пергамента, тролль живо стал проскальзывать зрачками по буквам. Грамоте, естественно, тролли так же научились у гоблинов.
- Так значит, Монгол приглашает меня к себе во владения? – Спросил вождь, закручивая письмо.
Гоблин кивнул.
- Что ж, передай моему другу Монголу, что я с радостью прибуду к нему.
Гоблин кивнул снова. Быстро развернувшись, он побрёл было к двери, но вдруг остановился.
- Что мне передать вождю по поводу срока вашего приезда? – Сказал ассасин тихим, несвойственным ему, словно древнему троллю штаны, голосом.
- Я прибуду к вам через неделю.
Услышав это, посланник вышел из зала дворца.
После этого разговора, Дол и его тролли спешно начали собираться к вождю гоблинов. Всю провизию они погрузили на огромные телеги и запрягли в них горных козлов, скакавших по равнинам словно демоны. Вообще, до земель гоблинов можно было добраться и за четыре дня, но привычка троллей к частым привалам, заставляла их преодолевать дорогу гораздо дольше. Сам Дол, не ехал ни на каких повозках или подобиях трона на толстых колёсах, он шагал нога в ногу вместе со всеми. Выступили тролли вечером того же дня. Когда они начали спускаться в долину, где пасли свой скот люди, деревенские мужики, решили что все вместе так же громко топая, могут пойти в таверну. Тролли внушали им исключительно одухотворённые мысли.
Путь троллей пролегал через земли Хагла, Кёльна и Золотого края. Если первые два поселения имели хотя бы ночные пивнушки и весёлые пиры за общим столом, то Золотой край не славился ничем подобным. Тролли терпеть не могли проходить через “Трезвую яму скуки и уныния”, – так назвали его гоблины – потому как там действительно было очень скучно. Все работали от зари до зари, вспахивая поля, ухаживая за золотыми колосьями. И действительно, подобных полей не было ни на одной земле. А какой хмель выращивали заботливые фермеры! Но при всём этом не было ни пивоварен, ни таверн. Край слыл богатейшей землёй людей, но каким-то образом имевшим проклятие трезвости и отсутствия всяких развлечений. Тролли желали пройти его как можно раньше, попасть в Южнолесье. Там, среди шумных деревень людей и гоблинов была настоящая жизнь! Пьянство, веселье, праздники и прекрасные живописные края, открывающиеся при малой нужде в кустах! Всё это ждало троллей в землях Монгола. И подобных весёлых краёв не существовало нигде. Это был первый край, где спокойно ужились и люди и гоблины. Это было поистине невероятно, поскольку гоблины не могли спокойно сдружиться с другими расами из-за своих проказ, но в этом краю так жили ВСЕ. И гоблины, почувствовав, наконец, домашний уют, и обретя добрых соседей, стали им помогать, жить бок обок и даже оставлять нескольких ассасинов следить за порядком в округе. Одним словом, троллей ждал рай шумной разгульной жизни. И этого не могла дать даже торговая столица Визара, слывшая самой убогой дырой для рас, не относящихся к людской. Дискриминация, которой порос город, выводила местных жителей из себя. Нередко случались столкновения стражи и проживающих там гоблинов и троллей. После этого, мэрия приняла решение, запретить страже шпынять злопамятных гоблинов и подшучивать над троллями, как над безмозглыми тварями. Что касается гномов, тех мэрия защищала больше всех, потому как именно гномы вводили усовершенствования в вооружение местной стражи и даже сами играли роль специальных тяжёлых отрядов, если стычки перерастали в крупные конфликты. За исполнением данного решения следила специальная организация Магиков. Эти искусные бойцы на мечах, облачённые всегда в чёрное, слыли низко разрядными волшебниками, однако были органом, которому были даны особые привилегии мэрии. Глава магиков фактически управлял деятельностью городской стражи. Магикам запрещалось строго настрого даже пытаться косо смотреть на представителей других рас. Пресечение конфликтов было их главной обязанностью, и платили при этом недурно.
Но всё это мало волновало шедших в Южнолесье троллей. Куда больше их интересовала причина, по которой вождь гоблинов вообще их позвал. Любопытство заставило троллей идти ещё быстрее, так что даже остановка путников в жизнерадостном Кёльне продолжалась недолго. Когда же показались златоколосные поля, тролли с воем бежали как угорелые. Удивлённые фермеры смотрели на них вслед с минуту, потом снова принимались за свои дела. В итоге, Дол прибыл на границу раньше назначенного срока всего на день. В повозке оставались запасы ещё на два дня. Часть их Дол решил преподнести вождю гоблинов. Тролли встали лагерем на границе. Огромный костёр взвил свои языки к небу, после чего сладостный аромат мяса и пива поселился на месте стоянки троллей. Небольшую часть приготовленной еды, Дол понёс к старому дереву, выросшему у реки. Вылив полную кружку пива в воду, Дол поклонился реке, затем оставил небольшую деревянную миску с мясом на корне дерева. Так тролли благодарили лесных духов за радушный приём.
Наутро тролли весело двинулись дальше. Стоял тёплый осенний денёк, солнце озаряло ковровую дорожку из опавших листьев. Тролли шли по лесной дороге, и их встречало пение птиц. Так они шли до полудня, пока светлая лесная чаща не сменилась уже более тихим и не таким светлым краем. Тролли вошли в земли гоблинов.
Козлы спокойно шли, везя за собой повозку, охрана Дола смотрела по сторонам. Когда тролли вышли на поляну, полностью закрытую от света толстыми ветвями деревьев, козлы стали идти не так уверенно. Тролли гладили их и старались успокоить, но козлов что-то пугало. Дол велел остановиться. В наступившей тишине было лишь слышно постукивание дрозда. Козлы стали издавать жалобные звуки, трясти головами, с огромными рогами. Когда же козлы завизжали громче, с вокруг стоявших деревьев спрыгнули едва различимые тени. Тролли окружили своего вождя. На ветвях показались ещё тёмные силуэты. Из-за кустов медленно к троллям приближались трое. Когда же силуэты вышли на свет, тролли смогли разглядеть знакомые лица в красных масках. Три гоблина подошли к окружившей Дола охране. Гоблин посередине, который, похоже, и был главным, поднял вверх правую кисть, после чего обнажил висящие по бокам кинжалы и вонзил их в землю. Тролли расступились. Главный жестом велел сопровождающим его гоблинам идти к повозке. Те медленно подошли к ней, осматривая со всех сторон. Один из них забрался внутрь, начал открывать бочки с едой. Бочки с мясом гоблин тщательно обнюхал, затем перешёл к рядом стоящей бочке с пивом, открыв её, он несколько секунд водил глазами по дну повозки. Наконец, он нашёл мешок с посудой. Выудив из него две деревянные кружки, он громко поставил их на деревянный борт. Второй гоблин подошёл к нему - ему в ладонь сразу же дали кружку. Он также быстро зачерпнул себе содержимого и выпрыгнул. Оба гоблина отошли подальше от троллей-охранников, повернулись к ним спинами. Послышался звук льющегося в глотку пива, после чего оба обернулись. Один из гоблинов с секунду стоял спокойно, затем громко рыгнул. Гоблины на деревьях переглянулись, а рыгнувший, поднял вверх руку с вытянутым вверх большим пальцем, давая понять, что путников можно уже пропускать.
Главный среди гоблинов вынул из земли свои кинжалы и снова вернул их ножнам.
- Приветствуем в наших землях друга гоблинов, вождя троллей Дола! Благодарим богов за ваш благополучный приезд.
Дол двумя руками пожал маленькую зелёную ладонь.
- Вождь велел нам сопровождать вас.
Дол кивнул.
- Ведите.
Двое гоблинов пошли за своим главой, по пути один из них дружелюбно похлопал козла по боку. Так отряд двинулся в сопровождении гоблинов. Трое из них медленно шли впереди, остальные быстро перепрыгивали следом на соседние деревья.
Тьма снова сменилась светом. Деревья расступались перед отрядом, становились меньше в числе и всё больше пропускали солнечный свет. Путники медленно выходили из леса. Когда уже последние деревья расступились перед ними, зрению предстала удивительная картина:
Дорога ведущая из леса падала в овраг, а её сестра -тропинка резво уходила по склону. Солнце осветило лежащую внизу долину с множеством домов, рядом с которыми мелькали тёмные точки людей и гоблинов. Поля и огороды лежали рядом с домами. Зелёные деревья окружали долину со всех сторон, а чуть дальше, за долиной шла дорога, уходящая за каменную гряду. Там, в окружении массивной узорчатой стены, стоял небольшой дворец. Южнолесье радостно встречало своих гостей и в этот самый момент Долу приспичило в кусты.