Путь молнии. Эпизод 1. Учитель и ученик

Эпизод 1: учитель и ученик.

Он лежал на чем-то мягком, голову обнимала повязка, полностью скрывающая левый глаз. Он прислушался к ощущениям: руки и ноги не связаны, прохладно, хочется пить, ноет левая половина лица - приглушенно, но неприятно.
Он осторожно открыл правый глаз и уставился в потолок, а потом скосился вбок.
Обычная больничная палата, слева ширма, справа окно, а за окном...
Он прищурился, от дневного света глаз резало, и все за окном расплывалось. На секунду сфокусировавшись, он различил знакомые очертания резиденции Хокаге.
Коноха. Он у своих.
Значит, сенсей успел, и ему не почудилось: желтая вспышка в прогалине, падающие враги.
А где Рин?

Он шевельнул рукой и попробовал повернуть голову. Боль тут же вцепилась в левую половину лица, как хищная черная птица. И что-то кольнуло в левом запястье. Какаши поднес его к глазу - в вену была воткнута иголка, тонкая трубка уходила от нее к капельнице.
- Есть здесь кто? - прошептал он. - Эй. Я все-таки живой.

А Обито мертвый. Но сейчас не надо об этом. Надо позвать кого-нибудь, потому что очень хочется пить.

Послышались легкие шаги, открылась дверь, два человека вошли в комнату. Из-за ширмы к нему шагнул сенсей. Синие глаза все такие же яркие, только сейчас в них нету привычной смешливой искры. Они обведены бледными синяками, как будто кто-то наложил полупрозрачную краску.
- Какаши. Рин в порядке. Мы справились, мы взорвали мост. Как ты?
- Пить, - скрипнул он.

- Цунаде-сама, ему можно пить? - сенсей оглянулся на появившуюся из-за ширмы женщину. Светлые волосы, форменное кимоно медика. Где-то Какаши уже слышал это имя. Но вспоминать было лень. Судя по тому, как обращался к ней сенсей, она заправляет всем в госпитале и старше его по званию.
- Можно, - отозвалась она. - Минато, вода в графине на столе, там же стакан.
- Ну-ка, дай на тебя посмотрю, чудо медицины - это уже адресовалось Какаши. - Закрой глаза, ляг спокойно, дыши равномерно.
Какаши закрыл глаз. Он слышал звяканье графина о край стакана (рука у сенсея едва заметно вздрогнула). Чуткие пальцы пробежали по его груди, сканирующий импульс прощупал солнечное сплетение, побежал к горлу, а оттуда - к шву на лице. Шаринган беспокойно запульсировал под веком и повязкой.
- Тшшш, - ниндзя-медик, кажется, почувствовала, как под бинтами мечется красный глаз. - Какаши, сейчас я размотаю повязку. Не открывай пересаженный глаз, мне достаточно посмотреть на глазницу и шов.
Прохладные пальцы приподняли его голову под затылок, размотали бинты, осторожно коснулись там, где было больно. Он почувствовал знакомое щекочущее тепло, в котором растворялась боль. Та же техника, что у Рин!
- Где Рин? Что с ней?
- Лежи смирно. Все с ней в порядке. Несколько ожогов, масса порезов и парочка сломанных ребер - от этого у нас пока никто не умирал. Я ее уже подлатала, сегодня утром она выписалась домой.
- А я? Что со мной? Сколько я здесь лежу?
- Трое суток. А что с тобой... хм... надеюсь, ничего плохого, но точнее сказать не могу.

- Данзо-сан, чем обязаны? Хочу вам напомнить, здесь больница на пропускном режиме, а не проходной двор. И не тюрьма АНБУ, чтобы вы могли входить без стука и приглашения.

Голос Цунаде был как полярный вулкан: из-под ледяной вежливости пробивается гнев.
Странно. А шагов третьего человека он так и не услышал, пока тот не оказался рядом с кроватью.

- Прошу меня извинить, Цунаде-сан, но в военное время АНБУ имеет особые полномочия. Так что я могу войти без приглашения не только сюда, но и в вашу операционную.
- Хоть в военное, хоть в мирное время - мне хватит сил вышвырнуть тебя отсюда через окно, Данзо. Вместе со всеми твоими полномочиями!

- Данзо-сан, Цунаде-сан, при всем уважении к вам, надеюсь, вы будете выяснять отношения не у постели моего ученика.
Голос Минато был катаной, обернутой в бархат. Он разрубил разговор несколькими секундами тишины.

- Цунаде, - тише и и мягче заговорил Данзо. - Вы же понимаете, случай необычный. Если этот опыт удастся повторить...
- Что со мной? - повторил Какаши.
- Вряд ли это удастся повторить, - раздраженно отозвалась Цунаде. - Какаши, видишь ли, ты единственный человек не из клана Учиха, у которого не отторгается пересаженный шаринган.

Шаринган. Легендарное сокровище клана Учиха, которое даже в самом клане удавалось пробудить лишь немногим. Об этих волшебных глазах с тремя запятыми зрачков рассказывали много небылиц. Обито говорил, что шаринган пробуждается в минуты сильнейших душевных потрясений. Что с его помощью можно "прочитать" движения противника еще до их начала, разложить на фазы и такты и скопировать любую технику. Погрузить врага в иллюзию, из которой тот очнется уже с кунаем в горле. "А больше мне не рассказывали, - улыбался Обито. - Но я все узнаю, когда вырасту".

- А у других?
- Попыток было немного, коротко пояснила Цунаде, заматывая его голову бинтом. - И почти все они закончились плохо. У кого-то шаринган просто отторгался, у других взбесился, и пришлось срочно его удалить, пока он досуха не вытянул чакру у владельца.

- Даже Бьякуган очень сложно пересадить, - задумчиво произнес Данзо. - Масса проблем. Приживается он плохо, и у не природных носителей отнимает гораздо больше чакры. Считается, что подчинить чужой Бьякуган может только шиноби со стальной волей, невероятным самоконтролем и огромным запасом чакры. А про шаринган я вообще думал, что приживить его невозможно.

- И тем не менее, у тебя он, кажется, приживается, и ты даже сумел им воспользоваться, хотя и сильно рисковал, - тихо сказала Цунаде. - Мы попробуем разобраться, в чем секрет. Рин, разумеется, безумно талантливая девочка. Правда, ни она, ни Обито не знали, насколько рискованна пересадка шаригнана. И как раз в имплантации Рин творит чудеса. Легкая рука, прекрасное умение подстраиваться к чужой чакре – феноменальная девочка. Но я думаю, тут было еще и сильное желание - фактически приказ - донора.

Я понимаю, Обито. Я, кажется, понимаю. Спасибо.

- Кхм, - задумчиво кашлянул Данзо. - Есть о чем подумать. Цунаде-сама, не смею больше досаждать вам. Надеюсь, вы простите мою назойливость.
Колыхнулся воздух, и в комнате осталось лишь три человека.
Какаши открыл глаз, приподнялся на локте и жадно припал к стакану, который подал ему Минато.

Глотать было больно, вода обжигала пересохшее горло, он поперхнулся, и струйка воды сбежала по шее под майку.

Цунаде дождалась, пока он напьется, и Минато поможет ему улечься обратно.

- Какаши, ты пока побудешь в больнице. И вот еще что. В ближайшие две недели не вздумай складывать печати или пользоваться шаринганом.
- Почему?
- Видишь ли… то ли от переутомления, то ли из-за шарингана – а вернее всего, по обеим этим причинам, - у тебя не восстанавливается запас чакры. Сейчас он практически на нуле. Попробуешь выполнить энергоемкую технику, - и тебе конец. Ты хорошо меня понял?
- Это… пройдет?
- Не знаю, - резко ответила Цунаде. – Нам известны только случаи, когда шиноби теряли способность накапливать чакру из-за крайнего переутомления. Примерно у трети из них эта способность так и не восстановилась. Еще у трети восстановилась, но не полностью.
- То есть… - начал Минато.
- То есть, их максимальный запас чакры стал гораздо меньше, чем был до этого. Ну что ж, им пришлось рассчитывать свои силы и обходиться тем, что есть.
Но пересадка шарингана – другой случай. Возможно, сейчас вся твоя энергия уходит на его приживление. Я не знаю, когда восстановятся твои силы, Какаши. Но мы будем надеяться на лучшее.
Цунаде легонько коснулась его лба пальцами и вышла. Минато присел на краешек кровати.

- Учитель… я…
- Твоя чакра восстановится, я уверен. А если даже и не полностью – я знаю отличных парней, которые обходятся почти без ниндзюцу. Поверь мне, шиноби - это не только техники. Это нечто другое. Что ж, научишься думать на несколько ходов вперед. Как в шоги.

- Я не об этом. Учитель… я… не гожусь в джоунины. Я оставил у врага Рин и потерял Обито. А он… был лучше меня.

- Какаши, мне тоже больно. Я впервые потерял ученика. Но это война. И нам нужно просто идти вперед, понимаешь? Когда нам кажется, что дальше идти невозможно, – мы просто делаем еще один шаг. Таков путь шиноби.

Нет, ты не снимешь жилет джоунина и не уйдешь в рядовые. Не имеешь такого права. Ты будешь командовать людьми, терять людей и учиться на потерях. Иначе - кто сделает это вместо тебя?
- Но…
- Какаши, мы все теряли друзей и подчиненных, иногда по нашей же вине. Шиноби всю жизнь ходит в тени смерти. «Каждое утро просыпайся с готовностью умереть», помнишь? Мы учимся этому всю свою жизнь. И… все равно оказываемся не готовы – когда умирают друзья…
А про Рин… Это разные вещи – быть хорошим шиноби и хорошим человеком. Ты поступил, как хороший шиноби, Какаши. А Обито – как хороший человек. Этот выбор всегда будет за тобой. Ни я, ни даже Хокаге - никто не должен и не может делать его за тебя.

- Учитель, я не понимаю… Мне все время кажется, что он где-то рядом, за дверью. Странно: вот человек есть, и вот его нет. Куда мы уходим, когда это случается? Вы знаете?
- Я не знаю. Но догадываюсь, что со смертью все не заканчивается. Я уверен, что наша воля Огня никуда не исчезает из мира. А она и есть главное. Мы всего лишь временная оболочка для нее.
- Значит, Обито… он тоже где-то есть?
- Наверное.