Путь молнии. Эпизод 12. "Пусть поют во сне и наяву".

Темнота была не страшная - прохладная. Он глубоко вдохнул - ночь пахла домом. А еще горькой полынью и сладкой корицей. Рин...
Реальность или иллюзия?!
- Развейся, - на всякий случай пробормотал он.
- Это не гендзюцу, - твердо сказала она. - Кошмаров больше не будет. Обещаю.
И тогда он сгреб ее, так что она охнула, прижал к себе, выдохнул в пушистую макушку:
- Рин, настоящая...
Его трясло, вздрагивали даже пальцы, вцепившиеся ей в плечи.
- Рин, - захлебываясь, шептал он, - живая, настоящая, моя... Ты вытащила меня, нашла на дне страшных снов. Не оставляй меня, Рин. И я... тоже никому тебя не отдам.
- Не оставлю. - И ее тонкие руки сомкнулись у него на спине.

Так близко, так тесно, сердце в сердце, что между двоими уже не остается места для смерти. Здесь ее временно отменили.
Нет ни прошлого с его ужасами, ни будущего с его тревогами. Есть только вечное здесь и сейчас, мгновение ценой в целую жизнь.
Бессмертие прячется под разными ликами. И лишь немногим открывается именно этот.



Много лет спустя Какаши, как ни старался, никогда не мог вспомнить, сколько же длилось это мгновение. У него в сознании всегда всплывало дурацкое слово - "вечность". Вечность, которую они боялись спугнуть лишним движением или словом. А потому долго так и стояли, прорастая друг в друга объятиями, дыханием, биением крови под кожей.
- Рин, - шепнул он. - Давай включим свет. Я слишком долго был... в темноте.

"Какое изможденное у нее лицо... Какие синяки под глазами".

- Фугаку... он тебя тоже пытал?!
- Нет.
Он выдохнул и опустился на пол: ноги не держали. Рин села рядом, он обнял ее и ткнулся лбом в плечо.
- Кто вмешался? Кто меня спас?
- Данзо-сан.

Рин вкратце рассказала ему все, что произошло.

- И сколько я валялся?
- Двое суток с лишним.
- Со мной... было тяжело?
- Ну... так. Мы справлялись. Правда, сегодня с Чидори ты застал нас... врасплох.
Какаши дернулся, вцепился ей в плечи, встряхнул.

- Рин, ты что творила?! Зачем ты вообще ко мне близко подошла? А если бы я... убил тебя? Как бы я потом жил дальше? Я же... ты для меня... всё.
- А если бы ты умер, пока я отсиживалась бы в соседней комнате?

Он помолчал.
- Рин, обещай мне, что и близко не подойдешь, когда я снова... засну...
- Нет, - твердо ответила Рин. - Я же сказала - кошмаров больше не будет. Плевать мне на Данзо и на секретность. Я сейчас же пошлю Гая за кем-нибудь из Яманака. Гай! Га-а-а-ай!!!

Гай появился из-за двери необычно быстро. На его щеках поблескивало нечто, подозрительно напоминающее торопливо смахнутые слезы.
- Гай, быстрее, приведи сюда кого-нибудь из практикующих Яманака!
- Не так быстро, - буркнул Майто. – Давай ты меня сначала подлатаешь, а я полюбуюсь... на нашего зомби.
Он был без майки, на плече красовалась кривая, быстро промокающая от крови бесформенная блямба из бинтов и ваты.
- Ох! – Рин покраснела. – Да, конечно. Прости!
Гай присел на краешек кровати, подставил ей плечо, глядя на Какаши, и вдруг всхлипнул.
- Очнулся… - пробормотал он, уже в открытую размазывая грязной майкой слезы и кровь по лицу. - Я так рад, что твоя сила юности победила, Какаши! Я зна-а-а-ал!
Впервые его друг не поморщился и не закатил глаз, услышав про «силу юности». Какаши рассматривал Гая серьезно, словно увидел в первый раз.



"Сегодня среда… - думал Гай, быстро шагавший к центральной площади деревни. – Так-так, подумаем. В «Ветке ивы» сегодня каждая вторая рюмка саке бесплатно… Это, конечно, аргумент. Но туда я уже заглянул - их там нет. Зато «У сытого кота» скидки на барбекю. Ставлю на «Сытого кота»!"
Он усмехнулся и свернул на знакомую боковую улочку.
"Угадал!" – Гай это понял с порога. Он остановился у двери, рассматривая посетителей.

Вкусные запахи, большая компания, веселые девичьи голоса, суетящийся больше обычного Рику, негромкий перебор гитары, задушевный тенор выводит:

«Только чувству, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву…»

Ино-Шика-Чо уже здесь. Видно, завалились сразу после миссии – у стены валялись разгрузки и оружие.
Знаменитая команда джоунинов заняла сразу несколько столов. За одним развалился Чоуза, так и не сбросивший боевой брони. Блестящий панцирь был расстегнут на животе. Чоуза жестикулировал так, что сидевшей вокруг молодежи приходилось то и дело уворачиваться от могучих рук в стальных накладках, рассекавших воздух.
- ...остались мальчишка-чуунин, раненый Иноичи и мы с Шикаку. Это только на словах четверо. И тут я увеличил кулак и ка-а-ак шандарахну! Семерых накрыл.
- Чоуза-сан, а вы только кулак… увеличивать умеете? – прощебетала из-за соседнего столика одна из девушек, как обычно окружавших Иноичи Яманака.
Иноичи красноречиво изогнул изящную бровь. Окружающая джоунинов молодежь грохнула хохотом.
Чоуза, красный как рак, замолчал и обратил свое благосклонное внимание на тарелку с барбекю.
Иноичи с невозмутимым видом продолжил:

- Прежде чем узнать, что "я люблю" -
Значит "я дышу" и "я живу".



Двое сидели в раю за чашкой чая, а больше не было ничего. Даже времени.
Какаши лег грудью на стол, уткнулся лбом в ее руки, пахнущие горькой полынью, и зажмурился.
"Как пес, - подумал он. - Ее пес. И пусть бы она гладила - всю оставшуюся жизнь".
Пальцы Рин разбирали его спутанные волосы, касались затылка - в той сладкой точке, откуда горячая дрожь выстреливала вдоль позвоночника и отдавалась во всем теле.
Он прикоснулся кончиками пальцев к ее щеке, провел вниз, легко коснулся губ и подбородка.
Он хотел запомнить ее не только глазами, не только чутьем, но и осязанием, и всем телом.
- Не спи, - попросила Рин.
- Я не... буду.
"Я буду защищать тебя всю жизнь".



Гай прислонился к косяку и слушал, как поет Иноичи.
Насмешливый красавчик, легкомысленный любимец женщин, Яманака преображался, когда пел.
Голос у него был небольшой, но душевный. Как свеча в темной ночи.
Шум в кабачке как-то сам собой утих. И даже в груди Гая, крысеныша из трущоб, умевшего и любившего в этой жизни только одно - драться, - ворочалось что-то раскаленное, отзываясь словам:

"Свежий ветер избранных пьянил
С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
Потому что, если не любил -
Значит, и не жил, и не дышал".



Яманака допел, отставил гитару, полушутливо поклонился.
Наступившая тишина прорвалась аплодисментами. Потом снова заговорили. Красивая блондинка, сидевшая справа от Иноичи, что-то у него спрашивала, томно заглядывая в глаза. Но Иноичи сначала скосился влево, где сидел темноглазый, тихий Шикаку. Тот одобрительно кивнул и молча поднес к губам кружку с вином.

Гай двинулся через весь зал к Ино-Шика-Чо.
- Иноичи-сан, прошу прощения, что отвлекаю вас...
- Слушаю, юноша, - благосклонно отозвался джоунин.
- Нужна ваша помощь?
- Почему именно моя? - бархатно протянул Иноичи. - Вам нужен кто-то из Яманака? Так в кабинете клана сейчас наверняка дежурит кто-то из наших женщин.
- Здесь нужен мозгоправ. И шиноби. Нужны именно вы.
При слове "мозгоправ" Иноичи едва заметно поморщился.
- Я сейчас занят, юноша, подойдите утром к моему отцу. - Он демонстративно отвернулся к блондинке и поцеловал ее тонкие пальчики.
- Нет, - упрямо сказал Гай. - Вы. Сейчас. Очень нужна ваша помощь. Пожалуйста.
- Я же сказал - я занят!
- Я все объясню. Мне только нужно поговорить с вами один на один.
- Да ну-у-у! - Бирюзовые глаза потемнели, Иноичи явно начинал заводиться. - И что же это за секрет, который не могут узнать мои друзья?
- Это действительно важно. И я могу рассказать только вам. - Гай почувствовал, что начинает терять терпение.
- А если я откажусь? - В глазах Иноичи плясали озорные искры.
- Тогда я морду тебе набью! - гаркнул Гай. - Моему другу нужна помощь, слышишь, ты, м-м-м-м... мозгоправ!
- Пустите меня. - Начал подниматься Чоуза. - Я буду краток.
- Нет, - тихо сказал Шикаку. - Чоуза, СЯДЬ.
Здоровяк Акимичи плюхнулся обратно за стол.
- Иноичи... - Шикаку особым знаком сцепил пальцы - у Ино-Шика-Чо была своя система жестов, позволявшая им общаться без слов.
- Понял, - кивнул Иноичи. - Выйдем, юноша. Сегодня вам повезло.



- Хатаке Какаши нужна помощь! Срочно! - едва очутившись за дверью, выпалил Гай.
- Тот самый Шаринган Какаши? А что произошло? Что-то с глазом? - Хмель, казалось, начал выветриваться из Иноичи прямо на глазах.
- Нет, - тяжело сказал Гай. - Последствия пыток под гендзюцу. Больше я ничего не могу вам сказать. Вы все увидите сами. Два дня он не приходил в сознание, бредил, у него был жар...
- Пойдемте, - сказал Иноичи. - Подробности расскажете по дороге.

Надо отдать должное Яманака, когда они дошли до дома Хатаке, красавчик уже был трезв как стеклышко, собран и сосредоточен. На разбитую в щепы дверь взглянул коротко, но ничего не спросил.
Гай боялся, как бы Какаши снова не заснул, пока Рин с ним одна. Но эти двое сидели на кухне и пили чай, причем его друг выглядел уже немного живее, чем пару часов назад.

- Иноичи Яманака. - Представитель клана мозгоправов вежливо поклонился. - Я пришел, чтобы помочь вам, Хатаке-сан. Будьте добры, найдите место, где вы могли бы удобно сесть в кресло, а я - расположиться напротив вас на уровне зрительного контакта.

Такое место быстро нашлось - в комнате Какаши. Гай и Рин были допущены под обещание, что ни словом, ни жестом не помешают Иноичи.
- Возможно, будет тяжело, - предупредил Яманака.
Рин зажала себе рукой рот. Какаши смотрел на Яманака спокойно, но тяжелое дыхание выдавало его.
Ему страшно.
- Давайте начнем с диагностики. Я должен увидеть то, что с вами сделали, - мягко сказал Иноичи. - Для этого просто посмотрите мне в глаза...

Примерно с минуту он впивался взглядом в единственный глаз Хатаке. Его лицо напряглось, красиво очерченные брови нахмурились, потом на лице проступило удивление.
- Я.. не могу добраться, - выдохнул он. - Там... в вашей психике... многое искорежено. Я видел следы разрушений. Вы чудом остались в своем рассудке. Каким-то образом вам удалось не только сохранить разум, но и... частично блокировать то, что с вами произошло. Вы, как бы вам проще объяснить, отгородились от этого, заперли этот ужас в кладовке разума, и теперь он воет там, кидаясь на дверь и пытаясь вырваться.
Этот блок отнимает много ваших сил - не понимаю, откуда они у вас вообще взялись. Ваш блок несовершенен и долго не продержится. Нам нужно будет почистить все и установить профессиональный барьер.
Для этого вам придется все-таки показать мне то, что с вами произошло. Обратиться к памяти об этом, хотя она и очень для вас болезненна. Мы должны войти в эту темную кладовку вместе, Хатаке. Это опасно для вас, но это единственный путь. Вы готовы?
- Да.
- Тогда используйте ваш шаринган и покажите мне начало гендзюцу. Дальше я ухвачусь за эту ниточку и сам размотаю весь клубок.
Какаши медленно поднял с левого глаза протектор.
Иноичи придвинулся ближе, холеными пальцами взялся за виски пациента и сосредоточился.
Бирюзовые глаза встретились со взглядом алого и серого.



Это было долго. Бесконечно долго. Яманака сидел неподвижно, их с Какаши взгляды, как намагниченные, впились один в другой.
Какаши побелел. Его пальцы вцепились в подлокотники кресла, сминая каркас.
Тонкое лицо Иноичи тоже начало бледнеть. С него схлынула краска: теперь оно напоминало рисунок тушью по белому. На лбу выступили капли пота. Он до крови прикусил губу, упрямо вглядываясь в невидимые Гаю и Рин бездны. На его белом горле пульсировала нелепая синяя жилка.
Наконец он со вздохом опустил голову и разорвал зрительный контакт.
- Это сделал Фугаку-сан? - потрясенно переспросил мозгоправ.
- Да, - глухо отозвался Какаши.
- Ошибки быть не может, - подтвердила Рин.
- Данзо Шимура в курсе?
- Он меня и спас. Кстати, вам лучше будет потом забыть обо всем, что вы сейчас... увидели и услышали.

- Хорошо. - Иноичи встряхнул головой и помассировал себе виски, возвращаясь в нормальное состояние. Ему уже приходилось восстанавливать разум шиноби после пыток. Правда, с такими сложными повреждениями он еще никогда не сталкивался.

- Значит, так. Часть эмоций я уже подчистил. Теперь можно установить на эти воспоминания барьер или полубарьер.
- Что это значит?
- Странно, что вы не знаете. Барьер означает, что вы просто не будете ничего помнить, кроме нашего разговора и, может быть, самого начала гендзюцу. Я бы выбрал именно этот вариант.
- А полубарьер?
- Будете помнить, но отстраненно, без эмоций. В идеале - так, будто видели все это через прозрачную стену.
- Давайте поставим полубарьер.
- Почему?
- Ценный... жизненный опыт.
- Хорошо, - склонил голову Иноичи. - Кстати, подновлю и тот барьер, который у вас уже стоял раньше и который практически доломал Фугаку.
- Что это за барьер? - насторожился Какаши.
- Он закрывает какую-то часть ваших реальных воспоминаний о смерти отца. Почему-то очень небольшую. Я за него не заглядывал, что там - не знаю.
Какаши промолчал, пытаясь поймать хоть одну из разбежавшихся мыслей.
- Вот что, - наконец сказал он. - Не восстанавливайте этот блок на моих воспоминаниях об... отце. Наоборот, давайте снимем его полностью. Я хочу знать... что от меня скрывали.
- Я не уверен, что стоит это делать. Ваш разум находится сейчас в хрупком равновесии, я бы как можно быстрее заблокировал все, что связано с гендзюцу.
- Нет, - упрямо сказал Какаши. - Сначала снимите барьер. Сейчас.
- Хорошо. Дышите ровно и глубоко, не сопротивляйтесь мне. Если что-то пойдет не так, я остановлюсь, договорились?
- Да.
Иноичи сосредоточился, установил зрительный контакт и снова оказался в сознании пациента. Они стояли плечом к плечу перед очередной дверью в полумраке. Замок был взломан, дверь висела на одной петле.
- Вы готовы войти?
Здесь, во внутреннем пространстве сознания, голос Иноичи звучал по-другому: он был низким и гулким.
- Готов.
- Я жду вас на пороге. Это только ваши воспоминания.
Иноичи приоткрыл дверь и пропустил Какаши вперед.
Темная комната. Пятна лунного света. На полу - Какаши вздрогнул всем телом - хрипит умирающий человек. Его отец...
Зажимает вспоротый живот?!
Пытается... ползти к порогу?
А это что?
Из темного угла на него - нет, на маленького восьмилетнего Какаши - двинулась неясная фигура.
- Оставь... - шепот ударил по нервам, хуже крика.
Две тени метнулись в раскрытое окно и исчезли.
Какаши кинулся к отцу. Тот уже не мог ничего сказать, но левая рука еще двигалась.
Обмакнув палец в собственную кровь, он пытался что-то написать на полу. Пальцы дернулись еще один раз и разжались.
Собрав последние силы, его отец потянулся рукой куда-то вперед, за пределы светлого пятна. Пальцы заскребли по половицам и замерли.
Какаши медленно опустился на колени и рассмотрел проведенные кровью линии.
Не сразу, но он все-таки понял, что линии складывались в кривой, так и оставшийся недорисованным иероглиф.

月
Цуки.
Луна.

- Какаши-сан, пора возвращаться, - мягко сказал из-за двери Иноичи.

Кровавые линии перед его глазами начали таять, сквозь них забрезжил свет - и вот он уже снова в своей комнате, в кресле, ошарашенно трясет головой, пытаясь сосредоточиться, а перед ним встревоженный Иноичи.
- Вы в порядке?
- Да, - выдавил он.
- Выпейте воды, соберитесь с силами, и начнем ставить барьер.

Это было долго, но не так уж страшно. Он наблюдал со стороны за тем, как Иноичи возводит в его сознании защитную стену, отделяющую от пережитых кошмаров. Разумеется, всей сложности процесса он понять не мог. Сознание выдавало лишь упрощенные зрительные метафоры: Иноичи проделывает сложные пассы, и под его руками растет прозрачный барьер - глушит звуки и запахи, скрадывает боль, отодвигает ужас.



Они закончили уже на рассвете, измотанные до крайности.
Иноичи вышел из контакта, откинулся на спинку стула, выдохнул, начал массировать виски. У него дико болела голова. Если бы не девочка-медик, которая дважды поддерживала их обоих своей чакрой, могло бы и не получиться. Сейчас он больше всего хотел дойти до кабака и опрокинуть стопку-другую обжигающе-крепкого саке. И, наверное, поговорить об этом всем с умницей Шикаку.

Какаши прислушивался к новым ощущениям.
Клан Яманака не зря славился своими запредельными умениями по части работы с человеческим сознанием и психикой. А Иноичи не зря был наследником старого Яманака и будущим главой семьи.
"Теперь я смогу нормально спать. Кошмары больше не вернутся".
Но сейчас ему не хотелось спать. То, что он узнал несколько часов назад, меняло многое в его жизни.

"Кто-то был рядом с отцом в момент его самоубийства.
Или... это было не самоубийство?
Кто были эти люди? Почему от меня спрятали эти воспоминания?

Цуки. Луна.
Увидеть эту надпись мог кто угодно. Но я уверен - отец пытался что-то передать именно мне".