Ornatus "Afrodita" глава 4

Сасори тем временем вдоль и поперёк изучал карту местности, желая найти пригодную для остановки пещеру. Хируко был насквозь мокрым - влага проникала в микроскопические трещинки и проходила сквозь толщу дерева, достигая полой сердцевины, где находился кукловод. Акасуна мрачно изучал карту, прекрасна зная, что сырость уж точно не скажется на его марионетке благоприятно.

Кукольник пессимистически посмотрел на напарника - сквозь марионетку, заливаемую дождём, видимость была практически нулевая.
Скорпион ещё раз взглянул на карту, спрятал её и как бы нехотя обратился к Дейдаре:
- На юге в двух километрах отсюда находится пещера.
- Неужели, - тихо произнёс Дей, услышав эту новость, и облегчённо вздохнул.
Птица уже хорошо подмокла, и сквозь глину стала просачиваться вода, медленно раздражая блондина капаньем на белокурую макушку.
Дейдара отодвинулся от протёкшего места, злостно уставившись на неспешно собирающуюся у клюва каплю, быстро сделал печать, посылая птице ещё больше чакры, тем самым ускоряя её полет.

Добравшись до того места, где предположительно находилась пещера, они остановились. Дейдаре пришлось кинуть птицу, ибо сквозь кустарники и частые молодые деревца она уже не могла пролететь.

Местность вокруг была глухая. Деревья уходили ввысь, густой кроной закрывая весь свет, который мог бы сюда проникнуть.
Мох, покрывавший всю землю, был серо-зелёного цвета, сквозь него произрастали густые блекло-салатовые папоротники и, что было довольно странно при учете, что сейчас шёл почти тропический ливень, по земле тонкой пеленой стелился густой туман.
Было прохладно. Шиноби сквозь заросли медленно пробирались к пещере. Вокруг царила тяготеющая тишина, прерываемая лишь треском сухих веток.
Тсукури всё время с того момента как они стали подходить к пещере не оставляло некое холодное чувство, сильно сжимающее сердце и замедлявшее его биение. Казалось, что это мёртвое место кем-то проклято на сотни лет и живым здесь находиться нельзя.
Дейдара слегка нахмурился, прислушиваясь к внутренней тревоге, погрузился в себя и пытался выявить причину.
Сасори уже подошёл к входу, заросшему плющом и теперь создающим своеобразный занавес. Раздвинув траву, он заглянул в мрачную пустоту.
Дейдару из раздумий выдернул крик ворона, согнанного кукловодом и сидевшего теперь возле входа. Юноша, слегка дёрнувшись, проводил птицу задумчивым взглядом и прошёл следом за Данной.
Дей внимательно глянул на кукловода, стоявшего и мокнущего у входа в пещеру - по его позе пиротехник понял, что тот пропускает его, да и зачем тоже осознал.
И он, хитро сощурившись, подошёл ближе, заходя внутрь.
- Как благородно с вашей стороны, - парень, усмехнувшись, повернулся к Сасори, - но боюсь огорчить вас: здесь никого нет, - он понизил тон, - вообще никого кто мог бы мне навредить!
- Были смутные надежды, что здесь всё же обитает что-нибудь скверное, - Акасуна, войдя и не глядя на напарника, вылез из Хируко.
- Увы, хочу вас расстроить тем, что я не собираюсь умирать от того, что меня съест какое-то животное, - всё так же зло улыбаясь, Дей краем глаза следил за скорпионом и стягивал с себя сырую одежду, - предпочту погибнуть красиво!
Глаза парня похоже даже в темноте стали наливаться фанатичным блеском, который сразу же распознал Сасори, уже снявший плащ и пристроившийся в углу пещеры.
- Думаю всё, что твой скудный разум может понять под определением красиво - это всего лишь умереть от дурацкой взрывающейся побрякушки, - голос кукольника был холоден, но приятен для слуха, так как был неискажён его марионеткой.
Этот голос Дейдара любил и эту внешность кукловода тоже. Хоть голос и принадлежал взрослому рассудительному человеку, то внешность была, быть может, на пару лет старше его самого, что непременно радовало блондина. Ибо так он чувствовал себя наравне с кукловодом. И как только Сасори признает его искусство, что, по мнению Тсукури, рано или поздно произойдет, то он сразу же возвысится над Данной и его ограниченными понятиями прекрасного.
Дейдара, раздевшись, остался лишь в нижнем белье, аккуратно разложил свои вещи на каменном полу сохнуть и сел поодаль от кукольника.
- Хм, и это будет прекрасно, да! Но вам всё равно не понять, - он тихо рассмеялся, - а я собираюсь умереть молодым и красивым как моё искусство, - он облокотился на стену и с хитрой улыбкой, блуждающей на его лице, стал рассматривать темный камень.
- Нарцисс, - тихо произнёс Сасори, наблюдая за беспрерывным дождём. Ему уже порядком надоела глупая болтовня этого бездарного самовлюблённого мальчишки.
Дейдара не услышал господина и продолжил:
- И моя смерть запомнится всему миру ярким взрывом, который разрушит всё, - блондин в мечтах удовлетворённо закрыл глаза и вздохнул.
Скорпион всё также молчал, не желая вмешиваться, ибо это бы вылилось в очередной бессмысленный спор.

Кукловод не знал, сколько уже прошло времени - быть может, полчаса, быть может, час. Дей молчал и не делал лишних движений, не желая издавать какие-либо звуки, не то что заводить разговор. Пещера хоть и была сухой и довольно тёплой, но промокшее насквозь тело медленно пробирал озноб.
Тсукури, приподнявшись, осмотрел пещеру: в ней царил сумрак, но очертания объектов были всё же различимы.

Сасори пустым взглядом всё также следил за неутихающим ливнем.
Из задумчивого состояния его вывел Дейдара. Тот тихо прошёлся по пещере в поисках сухих веточек, дабы разжечь, хотя бы слабый огонёк и согреться.
Он, обойдя всю пещеру и собрав пару палок и сухой мох, местами видневшийся на стенах, слепил почти неразличимую глазу фигурку и запустил её в центр аккуратно сложенного хвороста.
- Катс! - тихо прозвучало в пещере, прогремел небольшой взрыв, и сухой мох нехотя стал разгораться.

Дей, быстро раздув пламя, сел ближе, ощущая озябшей кожей ласкающее мягкое тепло.

Сасори обернулся. Блондин молча сидел у небольшого костра, полностью освещающего его худощавую фигуру.
Этот вид кукольника заинтересовал - если вдуматься, раздетым подрывника он ещё не видел и сейчас краем глаза за ним наблюдал.
Дейдара, будто бы читая его мысли, поднялся, полностью предоставив взгляду Акасуны свою внешность, и прошелся в тот край пещеры, где оставил одежду, прихватив её, вернулся, разложил поближе к пламени и снова сел.

Стройная фигура юноши творца вполне устроила.
Впрочем, Сасори и до этого был уверен, что тело блондина безупречно и процесс изготовления из него марионетки доставил бы значительное удовольствие.
Пальцы непроизвольно сжались, будто бы держали скальпель. Скорпион, уже хорошо зная это чувство неудовлетворенности коллекцией, вздохнул, предполагая, что если бы он был в теле человека, то кончики пальцев уже зудели бы в желании и предвкушении работы.
"Бездарный, глупый мальчишка, не имеющий никаких отличительных особенностей кроме внешности. Изготовление из него марионетки будет лишь безрассудная трата времени..." - прикрыв глаза, Сасори попытался отогнать своё профессиональное желание.
Но, тем не менее, воображение ласкало себя картинками о том, как пиротехник лежит на столе хладным трупом, небесные глаза прикрыты, а на бледных губах нет той самой язвительной ухмылки, которая всегда раздражала Сасори. Кукольник представлял, как его рука проводит по холодной коже, слегка натягивает её возле пупка и медленными аккуратными движениями делает тонкий, не портящий тело, ровный надрез к паху. Как углубляет его, прорезая мышцы, и всё так же аккуратно раздвигает разрез, а рука уже проникает вглубь тела...

Песчаник уже представил как избавит тело блондина от органов и как начнет переделывать его в никчёмную, но красивую куклу, на которую возможно даже не пожалеет лучшего дерева.
Кукловод поправил кровавые волосы, упавшие на идеальное кукольное лицо - единственная проблема была в ненадобности этой куклы.

Он думал о Дейдаре, как о будущей марионетке около двух, может трёх месяцев назад, чисто с точки зрения кукловода, которому нравится кукла, но которая пока не у него. Дей действительно был симпатичен, а Сасори был падок на красивые вещи, поэтому он наблюдал за парнем, как за своей марионеткой, не проявляя желание ни убить его, ни сделать куклой, а просто знать, что возможно марионетка с таким лицом когда-нибудь станет частью его коллекции. Но потом эти мысли исчезли, погрязшие под желанием уничтожить мальчишку и по возможности так, чтобы смерть получилась для него как можно болезненнее.
Дей умудрялся выводить его из эмоционального равновесия несколько раз за день и периодически до такой степени, что скорпион действительно начинал беситься. Акасуна не любил переизбытка эмоций, неважно каких, но слишком сильное их проявление, по его мнению, было несколько глупо.
Естественно, как и любой человек, он обладал определённой гаммой чувств, не скрывал, не пытался убить их - он просто любил их контролировать и выражать только в крайних ситуациях, в остальное же время он привык обходиться скудным их проявлением.
Но вот Тсукури выводил его, заставлял повышать на себя голос, порой даже психовать и, что больше всего раздражало кукольника, так это осознание того, что Дейдара младше его на двенадцать лет и фактически ещё ребёнок, который просто требует к себе внимание. Возможно, он делает это даже неосознанно, просто видя в кукловоде личность, способную хоть как-то реагировать на его искусство и, что вероятнее всего, все его выходки, поддевки и прочее - простое проявление радости от того, что Акасуне небезразличны его работы.
А из-за того, что Сасори не видит в его искусстве самой изюминки и красоты Дей, возможно, задался целью доказать ему, что оно прекрасно, жаль только, что способ сделать это Дей выбрал наихудший.
И, что стало откровенно ясно с первого же дня пребывания его в Акацки - то, что парню совсем не понравилось здесь, и уже спустя пару дней он воспылал ненавистью ко всей организации и ко всем её членам, а в особенности к Учихе, который привёл его сюда.
Возможно, из-за этого даже Сасори он воспринимал как врага, что являлось побочным эффектом их взаимной неприязни и размышлениями о том, как избавиться от напарника.
В общем, осознание того, что это всего лишь вредный мальчишка, впрочем, надо признать далеко не глупый, но так выразительно раздражающий его своей легкомысленностью, частенько наигранной глупостью и навязчивым желанием разозлить кукловода, дали ростки самому неприятному чувству в душе Сасори.
Ему не хотелось ненавидеть парня, по возможности он старался его игнорировать и попросту абстрагироваться.
Но Дей, видя это, начинал действовать по-другому и находил что-то ещё, что сильно раздражало напарника. Всё это и привело к тому, что сейчас Сасори был бы рад убить его, как только представится момент, ибо уже понимал, что если так пойдёт и дальше, у него попросту разовьется фобия, хоть и психикой он обладал отменной, Дейдара таки сделал в ней огромную брешь.

И вот сейчас спустя пару месяцев мысли о том, чтобы потешить себя новой куклой в виде блондина снова вернулись.
"Быть может после миссии..." - успокоив своё воображение подобным обещанием, он встал и подошёл к костру ближе.
Акасуна внимательным взглядом окинул греющегося мальчика.
Длинные золотые волосы слиплись в запутанные неряшливые сосульки. На щеке красовался порез, оставшийся после стычки с Хиданом, теперь, с запёкшейся кровью, успевший опухнуть и покраснеть, он ничуть не красил лицо. Тело, ещё мальчишечье, покрывало множество ссадин и синяков после множества боев пережитых им. Кое-где виднелись шрамы, впрочем, уже сливающиеся с загорелой кожей и видимые, только если хорошо присмотреться.

Дейдара, тихо зевнув, всё также смотрел на пламя, Сасори сел недалеко, но вскоре встал и занялся осмотром и частичной починкой Хируко. Скорпион краем глаза заметил, как Дей, отвлёкшись от костра, глянул на него, после чего его взгляд наполнился обычной дерзостью, а лицо украсила раздражающая Сасори ухмылка. Юноша зачем-то подтянул к себе мешочек с глиной, впрочем, Акасуне не было интересно, зачем он это сделал. Если блондин вздумал подорвать Хируко, то пострадавшие части Сасори без раздумий заменит конечностями блондина, а если Дей просто как обычно решил пострадать ерундой, то песчанику было абсолютно всё равно.

Дей, взяв кусочек глины, разминал его пальцами и не сводил пристального взгляда с Сасори.
Тот старательно его не замечал и продолжал осмотр марионетки - кукла была в норме, только была слегка влажной, но это уже зависело от времени и скорости испарения воды.
Сасори ещё раз решил всё тщательно проверять, опасаясь, что что-нибудь, да пропустил.

Песчаник слышал как Дей, тихо копошась, произнёс какое-то слово, вероятно, оно было частью печати, но даже не обернулся, всё также занимаясь проверкой куклы, впрочем, буквально через пару минут Дейдара всё же заставил обратить на себя внимание.
- Данна! - громко позвал пиротехник.
Кукловод нехотя обернулся.
Подрывник с крайне счастливым видом взирал на него из-за огромной махины - точной копии Хируко. Он, увидев, что Сасори обернулся, пустил катиться поделку к нему.
По правде говоря, данная выходка Сасори немного удивила, но лишь ненадолго - буквально через секунду он своим обычным тоном спросил:
- И ради чего такого выдающегося ты отвлёк меня от работы?
Радостный взгляд подрывника сразу же сменился на язвительный.
- Просто хотел продемонстрировать, что моё искусство намного лучше и удобнее вашего, да! - он перевёл взгляд на своё творение и взгляд снова наполнился трепетом художника, создавшего мировой шедевр. Он едва слышно вздохнул, созерцая свою работу, и вернул взгляд к холодным глазам напарника, - и я могу создать то, что выделаете несколько дней за пять минут, - Дей гордо вздёрнул нос.
Сасори отвернулся, не желая больше созерцать это убожество.
- Бездарный плагиат бездарного скульптора, - произнёс он громко и чётко, после чего в глиняную копию Хируко со свистом полетел кунай и в пещере раздался взрыв. Дым распространился по всей пещере, но быстро выходил из неё.
Дей, откашлявшись, удовлетворённо смотрел на почерневшее место, где только что была фигурка.
- Бездарный? - задиристо повторил вопрос блондин, - и после этого вы ещё смеете сказать, что я бездарен, хм. Тогда у вас точно нет ничего общего с творцом, - Дейдара сел обратно к костру с всё таким же довольством на лице, - ибо моё искусство с лёгкостью повторит ваше в считанные секунды, которое вы делаете пару недель, а по смертоносности ничуть не уступит вашему, да!
"Началось..." - угрюмо подумал Сасори и, не оборачиваясь, стал осматривать голову куклы, но всё равно нападки блондина задевали. Естественно, он знал, что лучше промолчать, и тогда парень потеряет интерес, но песчаник был задет и, как не пытался не потакать блондину, всё же ответил:
- Если ты считаешь, что эта убогая фигурка, прожившая от силы десять минут сравнима с моими марионетками, живущими вечность, что ж мне тебя крайне жаль. Мне доселе казалось, что ума и чувство прекрасного у тебя с крупицу да имеется, но своими глупыми действиями ты заставляешь меня разубедиться даже в этом, - поправив повязку, закрывающую лицо куклы, скорпион сел возле неё. Акасуна, внимательно посмотрев на блондина, с лица которого сползла улыбка, а взгляд приобрел серьёзность, от чего было ясно, что сейчас что-нибудь да произойдет.

Спустя пару часов Дейдара, хорошо разругавшись с Сасори, насупившись, сидел у входа в пещеру.
Он созерцал темноту леса, в котором по-прежнему шёл дождь, который отдавался эхом в пещере, каплями отскакивая от мокрых листьев, струями медленно собираясь в лужи и проникая в землю, превращал её в грязь.
Сасори уже как минимум полчаса наслаждался тишиной, сидя у костра, и ворошил угли, периодически подкладывая сухой мох и скудное количество быстро заканчивающихся веточек.

На улице наступила глубокая ночь, мраком охватившая лес, дождь ослабел, но незначительно. Казалось, погода в течение нескольких месяцев скапливала, хранила страдание и боль, чтобы излиться хрустальными слезами на бренную землю за этот унылый день.
Во мраке лесной глуши изредка слышалось карканье ворон, наполнявшее душу жутким чувством тревоги и невидимой опасности, витающей вокруг неосязаемой бесформенной массой, холодно ласкавшей душу. Она тонкими уродливыми пальцами обволакивала тело и щедро одаривала разум множеством ужасающий мыслей, не дающих покоя.
Слышалось, как птицы тяжело срывались с промокших ветвей, стряхивая с них прозрачные капли; как в тишине, прерываемой неторопливым шорохом дождя, вскрикнула некая маленькая птичка и тихий удар о землю этой несчастной. Были хорошо слышно её мольбы о помощи, звучали последние всхлипы боли, вырывающиеся тихим писком из клюва обречённой, а также резкий вороний крик близко от израненной птички. Послышалось тихое шуршание, и птичка замолкла навсегда, недалеко была слышна возня, почти беззвучные звуки разрываемой плоти, нехотя отделявшейся от тонких косточек и удовлетворённое карканье ворона, окончившего свою трапезу и бесшумно вспорхнувшего ввысь.
Где-то неподалеку лапами ступая по глубоким лужам, пробежался какой-то зверек. Было слышно как он, вероятно привлечённый необычным светом, исходившим из пещеры, остановился, но, не рискнув подойти ближе, побежал дальше.
Во мгле деревьев хорошо был виден белесый туман призрачной жутью стелившийся меж пнями, напоминающими многовековые памятники. Неприятное сравнение с самого начала лезло в душу, чётко говоря, что это - мёртвая зона, и значит, что она для мертвых, а живым здесь не место.
На несколько мгновений из-за серой массы холодных туч выглянул лик полной луны, безжизненным светом озарив лесное пространство.
Силуэты деревьев в этом свете напоминали неких жутких чудовищ, окаменевших и оставшихся здесь навеки, их ветви, сплетавшиеся и торчащие в разные стороны, были подобны на старые, сморщенные, изуродованные жизнью скрюченные пальцы, безнадежно стремившиеся ввысь в попытке ухватиться за край тёмного небосвода. Туман, словно неупокоённый дух, бродил меж толстыми стволами, изредка вздымаясь от лёгкого колебания воздуха, вызванного взмахом крыльев птицы или животным, пробежавшим и исчезнувшим в лесной глуши.
Блёклые травы среди застлавшего землю мха выглядели ненатуральными и искусственными, будто бы кто-то, пытаясь развеять скопившийся мрак на этом месте, посадил растения, дабы оживить хоть чуть-чуть сию нелюдимую местность.

Луна, не желая больше созерцать грешную землю, скрылась в одеянии тёмных туч, больше не даря своего холодного света, и небо снова заплакало холодными слезами.

Голубоглазый парень, ещё недолго лицезрев жуткие силуэты деревьев, тихо вздохнул и направился вглубь пещеры, где его словно провинившуюся собаку холодным взглядом встретил кукловод.
Дейдара, увидев этот взгляд, придушил в себе желание высказаться, молча взяв высохшую одежду, быстро оделся, затем, прихватив плащ, он пошёл дальше в пещеру и, расстелив плащ на полу, лёг на него.
Раньше утра напарники не смогли бы выйти - местность, даже если дождь сейчас прекратился, была неотличима от болота, и толку выходить не было.
Дей чувствовал, как слегка ломит кости и болят мышцы, быть может, от напряжённого дня, а быть может, он простыл, пока добирался сюда, но не суть важна - он знал, что к утру уже всё будет в порядке.
Веки неожиданно быстро налились свинцом, и за спиной слабой тенью забрезжил силуэт Морфея, нежной рукой коснувшийся плеча и, мягко улыбаясь, повлёк за собой в хрупкий мир сна.

Сасори недолгое время сидел ещё у костра и обернулся, глядя на расслабленное лицо блондина.
Пещеру наполняло тихое сопение подрывника.
Кукольник умилённо улыбнулся, созерцая беззаботность мальчишки. Посмотрев на паренька ещё несколько минут, Сасори убедился, что тот спит. Все с той же нежностью, царившей на его лице, песчаник беззвучно извлёк ядовитую иглу.
"Идеально... - кукольник внимательно осмотрел игру, убеждаясь, что та хорошо смазана ядом и остра, - лучшего случая и не придумать".
Сасори в этот раз не стал лишать себя радостных чувств, приятной тяжестью греющихся в человеческом сердце.
Воздух разрезал тихий свист иглы, летящий в тело своей жертвы...