Маленький Принц. Еще не конец!

«Тихий Угол»
«Мерседес» бодро ехал по загородному шоссе, обгоняя попутки. В кабине меланхолично завывала Enigma, но Саске она вскоре надоела, поэтому он, не найдя в бардачке устраивающих его дисков, включил радио. Теперь музыка не устраивала меня – и как мальчик может слушать этакую гадость!? В итоге, мы ехали в тишине, изредка прерываемой голосами дальнобойщиков, слышавшимися из приемника ОВЧ.
«Лохматый Зверь говорит, что у Горного Лиса какие-то проблемы с Итачи»
«Это Быстрая Тень. Я мельком видел, как Горный Лис уезжал из притона – ну и заварушку же он там устроил!»
«А паренек, который с ним сбежал? Он кто?»
«Не знаю. Но довольно симпатичный! Полный кавай!!!» - это уже был женский голос.
«Горный Лис, видел тебя на тридцатом километре. Привет тебе и Удачи!» - позади послышалось радостное гудение клаксона.
Малыш нахохлился, сидя на переднем сидении, важно надул губки.
- Это про нас?
В ответ я только хмыкнул – по тону мальчика было понятно, что такое обсуждение ему не нравится. Меня, впрочем, это тоже не устраивало, поэтому я решил осадить коллег.
- Горный Лис говорит всем. Спасибо сердечно за участие, но враг не дремлет!
Из динамика понесся целый шквал приветственных сообщений и пожеланий удачи, а потом все голоса разом, будто по команде, умолкли. Конечно, дальнобойщики – народ грубоватый и охочий до шлюх, но надежный. И перед тем, как замолчать, мой дружище, - Лохматый Зверь ака Киба, - сообщил, что преследователи разъезжают по дорогам на машине Кисаме. А, минутой позже, Крутой Парень сообщил, что катафалк только что проскочил на двадцатом километре: Итачи, Конан и Кисаме за рулем.
Услышав это, я решил свернуть с магистрали и поехать по федеральному шоссе – запутать следы. Я все время прислушивался к переговорам, но коллеги больше не выдавали нас. И лишь изредка сообщали, используя рабочий сленг, где были замечены преследователи.
- Почему тебя называют Горным Лисом? – спросил, наконец, Саске. Дорожное покрытие было до рези в глазах паршивым, поэтому я вел «мерседес» осторожно, медленно.
- Это мой позывной. Просто я родился в Конохе.
- А Лис?
- Хитрый, - усмехнулся я.
Я взял сигарету и левой рукой начал шарить в карманах в поисках зажигалки. Вдруг прямо перед моим носом зажегся огонек – Саске протягивал зажигалку.
- Конан говорит, - задумчиво протянул мальчик, поглаживая книжку на коленках, - что я скоро рехнусь, из-за того, что много читаю…
- Ты действительно много читаешь?
- Не знаю, - он пожал плечами, - Вот эту книжку читаю уже в седьмой раз.
- И о чем она?
- О Чудесах Света.
- Кажется, я что-то такое видел по телеку.
Динамик ОВЧ уже около получаса молчал, а вести грузовик по этим колдобинам мне уже изрядно надоело. Я решил затормозить у придорожного отеля, - он назывался «Тихий Угол», - чтобы перевести дух и, как минимум, помыться. Задумчиво поглядывая на своего попутчика, взял номер с двумя кроватями, и сказал ему, что может ложиться на любую. А сам, тем временем, пошел в душ, чтобы согнать навалившуюся усталость. Так я и стоял минут пятнадцать под приятными водяными струями и старался ни о чем не думать. Но потом все же подумал о мальчике, и пришлось простоять еще три минуты под ледяной водой….
Только после этого я смог выйти. Не вытираясь – отель был дешевый и полотенца здесь не предусматривались, - я натянул джинсы прямо на голое тело и вернулся в спальню. Парнишка сидел на кровати, поджав правую ногу, левой болтал в воздухе.
- Хочешь принять душ?
Он отрицательно мотнул головой, неотрывно глядя на меня.
- Как знаешь, - сказал я и повалился на кровать. Прикроватный будильник (удивительно! Полотенец нет, а будильник – пожалуйста!), я установил так, чтобы проснуться через два часа, - Я посплю чуток.
Я выключил свет. Через тюлевые занавески в комнату проникал свет от придорожных фонарей. На соседней кровати ворочался Саске. Я невольно представил его нежную фарфоровую кожу, изящные плечики. Большие черные глаза. Мой член недовольно уперся в молнию джинсов – не до конца застегнутую, так что было весьма ощутимо. Я перевернулся и заставил себя думать об Итачи и обо всем, что на меня свалилось. Эрекция тут же исчезла.
Вдруг я ощутил теплое прикосновение к моему боку, тонкая ручка коснулась моего лица. Я открыл глаза. Мальчик, покинув свою постель, улегся рядом со мной. Он пах мятной жвачкой, а его прикосновения были такими невесомыми, как у ночного мотылька, - и, клянусь, душа моя ушла в пятки.
- Ты чего здесь?
В свете фонарей мальчик смотрел на меня, словно изучая. А его бездонные глаза были очень серьезными. И еще в них был маленький дьявольский огонек.
- Я подумал просто…. Меня ведь все равно рано или поздно найдут…, - его дыхание щекотало мою шею. Мне нестерпимо захотелось поцеловать этого паренька, но я сдержался – не время.
- Возможно, - ответил я, - Но я постараюсь, чтобы этого не произошло.
- Итачи получил деньги за меня. А договор есть договор.
Мои блондинистые брови съехались к переносице.
- Ну, может нам и удастся раздобыть сорок тысяч рю.
Саске покачал головой:
- На это ему плевать. Итачи – бессовестный урод, но слово свое держит крепко…. Он сказал, что его договор с Орочимару – дело чести.
- Чести, - эхом откликнулся я, а у самого на языке вертелось десятка два нецензурных выражения, больше подходящих для этих сволочей: для скотины-Итачи, для дряни Конан, потакающей своему сожителю, для Кисаме, который рыскал по всем шоссе в поисках моего грузовика, чтобы вернуть товар.
Я поджал губы:
- Ничего не поделаешь. Значит, будем стараться, чтобы нас не поймали.
Он молчал, не сводя с меня глаз. Я ощущал спиной его юное тело, покачивающееся, когда он дышал. Застежка брюк снова вцепилась в меня.
- Я придумал кое-что… - прошептал он.
Черт побери, я знал это прежде, чем он сказал! И от одной мысли об этом волосы на затылке становились дыбом! А он, тем временем, положил ладошку мне на грудь, так что я не смел шелохнуться.
- И не думай об этом, - как маленький, пролепетал я.
- Если я больше не буду невинным, Итачи откажется от своего договора.
- То есть, ты хочешь сказать, - я говорил слова, а у самого во рту было сухо, как в пустыне, - что я должен сделать это…, в смысле я и ты…?
Он ничего не ответил, просто скользнул своей ладошкой по моему животу и остановился пониже пупка, просунул два пальчика под джинсы.
- Черт побери! – я вскочил с кровати и вжался в стену. Мальчик тоже приподнялся на кровати – медленно, грациозно. Казалось, даже голос его изменился.
- Ты будешь первым.
Я нервно сглотнул.
- Нет.
- Правда…?
Он скрестил руки и избавился от футболки. Потом, встав на ноги, он одним легким движением освободился от брюк – теперь он остался в маленьких белых трусиках-плавках. Такой нежный и горячий кусочек юной плоти.
И что я мог сделать – молния джинсов заживо сдирала с меня шкуру.