Два мира. Арка 4. Глава 28
- Пошли отойдём, - незаметно скользнув ближе, шепнул Мадара на ухо Второму Хокаге.
Тобирама взглянул на него откровенно удивлённо, но всё-таки последовал за мужчиной к дальнему углу Тайной комнаты, где брала начало разветвлённая сеть тоннелей – труб, тянувшаяся по всему Хогвартсу. На уход шиноби никто из присутствовавших на базе не обратил ни малейшего внимания. Все были заняты: Третий и Итачи негромко обсуждали выдержки из Книги Мудреца, Минато с интересом изучал библиотечный фолиант об укладе жизни кентавров, а Хаширама банально дрых (пребывал в состоянии ограниченного функционирования, как умно выражался его брат).
Диаметр труб был большим, не менее двух метров (на некоторых участках – целых три), и позволял идти, не пригибаясь; тёмные проходы петляли и извивались, порой пересекались с другими тоннелями, уводили всё дальше от Тайной комнаты. После минут пяти ходьбы в полной тишине отставший на пару шагов Сенджу стал с откровенным подозрением глядеть на своего проводника – его сверлящий взгляд Мадара чувствовал спиной – пока, наконец, не решил заговорить.
- Куда мы идём?
- Подальше оттуда, где нас могут услышать, - нукенин остановился и развернулся к спутнику.
- И что тебе от меня понадобилось? Я весь внимание.
Учиха прищурился.
- Что на самом деле связывало вас с Изуной?
Было похоже, что Хокаге даже на миг опешил от такого вопроса.
- Я не понимаю, о чём ты говоришь, - взяв себя в руки, сказал он, - ровно как и то, что творится в твоей голове. Хочешь подействовать кому-нибудь на нервы – разбуди Хашираму, - он собрался было сложить печать Хирайшина и покинуть Учиху, но рука из лазурной чакры удержала его.
Неспешно, крадучись шагнув ближе, Мадара посмотрел Второму прямо в глаза.
- Ну а что тогда это? - преувеличенно мягко поинтересовался мужчина и при помощи Шарингана внёс в разум противника одну из сцен своего видения. - Только не смей мне говорить, что это не вы.
- Как?..
- Неважно, - отозвался брюнет, внимательно наблюдая за малейшими изменениями на его лице. - Я повторяю вопрос: что связывало вас с Изуной?
- Соперничество на поле боя, это всем известно, - проговорил Тобирама. - Не знаю, откуда взялся этот взгляд на нас со стороны, но уверен, что это один из боёв, какой именно, не помню: их было так много.
- Ты мне лжёшь, - почти ласково произнёс Мадара.
Напряжённость Сенджу, раньше чуть приметная, теперь стала остро бросаться в глаза. Всё-таки изучать легилименцию – одна из бесспорно лучших идей Итачи. Конечно, до полного освоения этого раздела магии Мадаре было ещё далеко, но даже на нынешнем уровне знаний легилименция помогала лучше улавливать чувства и эмоции жертвы и была замечательным дополнением к Шарингану.
- Даю тебе выбор, - Учиха придвинулся ещё чуть ближе, - честно расскажи прямо сейчас, и тяжёлых последствий не будет, или молчи, и тогда я сам вырву эти воспоминания из твоего сознания.
Тобирама фыркнул ему в лицо; нахмурившись, нукенин активировал гендзюцу и проник в его разум. Сенджу как мог сопротивлялся вторжению, и ментальная борьба двух шиноби длилась довольно долго, однако победа все-таки осталась за Мадарой, который тут же принялся искать в памяти старого врага нужные воспоминания.
А когда нашёл – оторопел.
***
Он крался через густые и высокие заросли тростника, осторожно ступая по вязкой, хлюпающей под ногами земле. Чёртовы болота. Он потерял здесь весь свой отряд – пятерых хороших воинов, причём лишь один погиб по вине природы; остальных убили шиноби клана Доку. Сенджу презирал этих людей: используя исключительно яд (на наконечниках стрел, на сен-бонах, на лезвиях длинных узких кинжалов, в коварных ловушках), они редко выходили на честный бой, предпочитая нападать из засад.
Тобирама уже три дня в одиночестве скитался по огромной топи, которой, казалось, не было конца и края. Без товарищей, практически без припасов, но зато с притупившейся от тотального недосыпа реакцией, он продолжал двигаться лишь только от осознания мысли, что Хаширама с ума сойдёт, если в ближайшее время «любимый младший братик» не объявится со своей явно затянувшейся миссии. Да, сойдёт с ума… Погорюет, поубивается – а затем кинется к своему ненаглядному Мадаре и с удвоенной силой примется уговаривать его заключить союз. Так что жить стоит хотя бы ради предотвращения этого кошмара.
Похоже, в этот день удача всё-таки изволила повернуться к Сенджу лицом: заросли стали медленно, но верно редеть, и впереди вроде бы даже наметился просвет. Ещё минут пять спустя шиноби выбрался, наконец, с болота на длинную полосу луга, тянувшуюся до далёкого леса.
- И года не прошло, - проворчал себе под нос Тобирама.
Вдруг заросли за его спиной пришли в движение – и на удивлённого Сенджу налетел кто-то, облачённый в чёрное с красным. Явно не ожидавший наткнуться на преграду, пришелец, чтобы не допустить своего позорного падения в грязь, рефлекторно вцепился в альбиноса, недоумение которого всё росло.
- Какого чёрта? - выдохнул он в черноволосую макушку, оказавшуюся на уровне его лица.
Незнакомец распрямился во весь рост, поднял голову – и тут же оттолкнул Тобираму от себя с такой силой, что тот сам еле устоял на ногах.
- Сенджу!
- Учиха, - процедил шиноби, обнажая меч.
- Доку! - крикнул Учиха Изуна и стремительно развернулся лицом к зарослям.
Быстро подавив удивление, мужчина тоже обернулся к кустам, из которых уже выскочили четверо противников. В следующую секунду шиноби бросились друг на друга. Ловко уклонившись от удара длинного ножа, Тобирама пронзил одного из врагов катаной и атаковал следующего. Краем глаза он видел, как Учиха своим длинным мечом одним великолепным ударом снёс оппоненту голову, когда вдруг из зарослей сразу с нескольких сторон на них обрушился шквал сен-бонов. Уворачиваясь, отбивая иглы, направленные в не защищённые бронёй части тела, альбинос отскочил за пределы поражения и быстро осмотрел себя – вроде, не задели.
Как-то неожиданно рядом возник Учиха; его Мангекью Шаринган сверкнул – и кусты вмиг объяло мощное чёрное пламя. Из зарослей доносились жуткие крики горящих заживо шиноби клана Доку, но вскоре стихли.
- За моих погибших товарищей, - негромко, ожесточённо произнёс Изуна; погасив пламя, он вытер рукавом кровавый ручей под правым глазом.
Тобирама удобнее перехватил катану и указал острием на черноволосого шиноби.
- Как ты оказался здесь?
- Миссия, - отозвался Учиха, медленно переводя взгляд на него; мужчина тут же чуть отвернулся, избегая встречаться с противником глазами. - А ты?
- То же самое, - чёрт, вот почему надо было наткнуться именно на него? Тобирама предпочёл бы сейчас сразиться со всем кланом этих болотных дьяволов за раз, чем в своём нынешнем состоянии биться против Учихи Изуны.
- Твой отряд тоже погиб? - вдруг поинтересовался брюнет.
- Да, - острие клинка поднялось чуть выше.
Изуна понял его бессловесное приглашение. Мгновенно вскинув меч, он атаковал, но альбинос принял его удар на клинок, и шиноби стремительно отскочили в разные стороны. Не позволяя себе и секундной передышки, они вновь кинулись друг к другу, но вдруг Учиха… упал. Проскочив по инерции мимо него, Сенджу резко развернулся, выставил мечом блок на уровне груди, готовый ко всему – но Изуна продолжал лежать, закусив губу, крепко зажмурив глаза.
«Неужели он всё-таки поймал меня в гендзюцу? - с беспокойством подумал Тобирама. - Но когда он?..»
С губ Учихи против воли сорвался тихий, почти неслышный стон. Что-то было не так. Всё же для гендзюцу это как-то слишком.
По-прежнему не рискуя подходить ближе, Сенджу осторожно прощупал окружающее пространство. Потоки чакры вокруг не нарушены – точно не иллюзия. Да и Учиха, похоже, не притворяется: его внутренняя энергия просто сходит с ума, сердце бьётся слишком, чересчур сильно, кровь приливает к мозгу. На бинтах на его левой голени виднелось небольшое, медленно расширявшееся пятнышко крови. Яд.
Неожиданно неприятно было наблюдать за тем, как молодой мужчина дрожит всем телом, обхватывая себя руками, поджимая колени к груди, силясь подавить новые стоны. Тобирама слышал, что яд, используемый кланом Доку, ужасен, но и предположить не мог, что настолько. Совершенно неожиданно в нём проснулось нечто, отдалённо напоминающее сострадание.
- Учиха, - шиноби промолчал, только сильнее прикусил губу, - я могу избавить тебя от страданий.
- Мне не нужна жалость Сенджу, - через силу процедил Изуна; он тяжело дышал, бессмысленно глядя в пространство тёмными глазами с полопавшимися сосудами на белках.
Чуть постояв в раздумьях, Тобирама подошёл ближе и занёс над брюнетом меч. Негоже такому воину умирать в конвульсиях от разъедающего его внутренности яда. Смерть от катаны чище, достойнее.
- Мадара… - прошептал Изуна в пространство.
Острие клинка замерло в нескольких сантиметрах от него. Альбинос пристально посмотрел на Учиху, но тот закрыл глаза и впал в беспамятство. Решение пришло в считанные секунды, и Тобирама, уже мысленно проклиная себя за то, что собирался сделать, опустился на колени рядом с Изуной.
Над полем пока ещё только предстоящего боя начало собираться вороньё. Громко хлопая крыльями, птицы кружили над отрядами двух кланов, готовившимися вступить в сражение.
Стоя чуть позади брата, Тобирама внимательно изучал взглядом противников. Порывы ветра трепали лохматую гриву Мадары, бросая рваные пряди на лицо, но даже сквозь эту завесу можно было различить нездоровую бледность мужчины и тёмные круги под глазами. Изуна выглядел немногим лучше брата. Впрочем, Сенджу не питал никаких иллюзий: они с Хаширамой и сами были ненамного бодрее Учих, так же, как и враги, страдая от катастрофической нехватки отдыха и сна, вызванной участившимися в последнее время битвами.
Взгляд альбиноса вновь непроизвольно обратился к Изуне. С того случая на болотах прошла неделя, но это была их первая встреча с тех пор. Что Учиха помнит? Сенджу надеялся, ничего; пускай себе считает, что его вовремя нашли и успели спасти соклановцы – так всем будет лучше.
Хаширама и Мадара сорвались с мест одновременно, и это послужило сигналом для остальных. Прорубаясь через вражеский строй, Тобирама хотел обойти кругом своего основного противника, но тот первым нашёл его. С обнажённым, уже окровавленным мечом наперевес Изуна возник из гущи сражения как раз в тот момент, когда шиноби извлекал катану из живота своего оппонента. Быстрое движение, короткий звон, клинки встретились – всё так же, как всегда.
«Не помнит», - с облегчением подумал Сенджу. Это в значительной мере всё упрощало.
Оттолкнув Учиху от себя, альбинос нанёс режущий удар по его руке, но противник успел уклониться и сам перешёл в наступление. Оба они орудовали мечами так быстро, так ожесточённо, что не оставалось ни секунды, чтобы оценить общую обстановку на поле боя; даже на составление печатей для техник и то времени не хватало.
Клинки вновь столкнулись, сталь заскрежетала о сталь. Какое восхитительное, безумно пьянящее чувство – сражаться с равным. В такие моменты Тобирама начинал понимать, почему его брат столь сильно дорожит своим явно затянувшимся противостоянием с Мадарой.
«Мы ведь сражаемся на протяжении стольких же лет, что и братья, - подумал шиноби, - и так же, как они, до сих пор не можем окончательно решить, кто сильнее. Почему так? Не можем же мы быть абсолютно равны…»
Погрузившись в свои мысли, он зазевался и пропустил сильный удар под дых. Отлетев назад и ударившись спиной о твёрдую каменистую землю, Сенджу стремительно вскочил, однако Учиха уже вновь был прямо перед ним. Тобирама не успел отвести взгляд, хотя бы даже моргнуть; впервые за бой он встретился с Изуной взглядом – и тут же оказался парализован его гендзюцу.
«Ненавижу Шаринган», - мрачно заключил про себя шиноби, хотя и понимал, что винить стоит в первую очередь себя самого за неприемлемую для его уровня невнимательность. Ноги подкосились, и альбинос упал на спину.
Шум битвы доносился откуда-то издалека – видимо, в пылу своего сражения ниндзя ушли довольно далеко, сами того не заметив, – так что помощи ждать было неоткуда. Однако Учиха пока не предпринимал ничего, просто рассматривал врага у своих ног без какого бы то ни было выражения.
«Ирония жизни, - размышлял Тобирама, теперь уже не опасаясь смотреть в лицо противнику. - Неделю назад всё было ровно наоборот. Не сглупи я тогда, сейчас клан Учиха был бы уже не столь силён, потеряв одного из лучших своих бойцов, Мадара был бы в отчаянии и зол, и от этого совершал бы в битве много ошибок, которые дали бы брату возможность убить его… Давай же быстрее, - мысленно потребовал он, перехватив взгляд Изуны, - покончим с этим».
Выражение лица брюнета едва приметно изменилось: это было молчаливое одобрение. Всё-таки они действительно за прошедшие годы научились понимать друг друга без слов.
Длинный меч сверкнул в лучах неяркого осеннего солнца. Зачем-то набрав полную грудь прохладного воздуха, Тобирама приготовился встретить свою смерть, но неожиданно Изуна вместо того, чтобы вонзить в него клинок, сам опустился на противника. Усевшись на Сенджу сверху, шиноби прижал лезвие к его горлу.
- Ты что творишь? - проговорил альбинос, в упор не понимая, что задумал враг.
А Учиха, напрочь игнорируя недовольство противника, наклонился к нему.
- Знаю, этот вопрос прозвучит глупо и по-детски, но почему ты меня спас?
Мужчина крепко зажмурился, распахнул глаза, несколько раз поморгал. И без того замученный до предела мозг очень хреново соображал, а Изуна своими странными действиями, похоже, добил его окончательно.
- О чём ты? - проворчал Сенджу.
- Думал, я забыл о том, что произошло тогда на болоте? - негромко спросил Учиха.
- Я рассчитывал на это.
- Почему? Ты стыдишься того, что спас мне жизнь?
- Не стыжусь, но это было неправильно, - отчеканил Тобирама. - Тебе чего надо, Учиха? Поговорить не с кем?
- Я просто хочу понять, - упрямо гнул своё брюнет, вновь оставляя без внимания раздражение альбиноса, - что остановило твою руку. Ведь не жалость же, правда?
«Чего ж он дотошный-то такой?!» - мысленно взвыл Сенджу и честно, чтобы поскорее от него отделаться, ответил:
- Прежде, чем потерять сознание, ты позвал Мадару.
- В самом деле? - искреннее удивление мелькнуло во взгляде Изуны. - И что?
Тихо вздохнув, Тобирама смежил веки.
- Я вспомнил свои чувства после потери младших братьев, - отстранённо произнёс он. - Мы с Хаширамой потеряли двоих, вы – троих; повторения этого ужаса я не могу пожелать даже Мадаре.
От такого заявления Учиха слегка вздрогнул. Его длинный хвост, выскользнув из-за широкого воротника, хлестнул Сенджу по щеке, но даже это не смогло заставить мужчину открыть глаза. Плевать на всё; как же хочется спать…
- Признаться честно, я не ожидал от тебя такого, - медленно произнёс Изуна. - Я думал, ты ненавидишь нас всем сердцем; представь только, каково мне было, когда я, очнувшись и осознав, что не умер, понял, что это ты был тем, кто спас меня. Я всю неделю голову ломал, ради чего ты помог мне. Я ведь, получается, теперь тебе жизнь должен.
«Ты говори, говори…»
- Сенджу? - вдруг позвал его шиноби.
- М-м? - лениво протянул Тобирама, кое-как удерживая себя от падения в дрёму.
- Ты что… спишь?
- Под тебя так хорошо засыпать, - пробормотал альбинос.
- Подо мной? - с лукавой ноткой переспросил Учиха.
- Под твой голос, - отозвался Сенджу. Его гордость и чувство собственного достоинства орали и истерили, яро противясь происходящему, но примитивная физиология брала своё. - Слушай, завязывай уже с разговорами, а то я точно усну.
- Понимаю тебя. Но знаешь, спать вот так… Если кто придёт, могут неправильно понять.
- Так слезь с меня, а то пригрелся.
- Ладно уж, - милостиво произнёс Изуна и, перекатившись на бок, улёгся рядом с недавним противником. - Холодно, - недовольно заметил он.
- А ты что думал? - протянул Тобирама ворчливо. - Не май месяц на дворе. Впрочем, мне сейчас глубоко плевать.
- О да, - согласился брюнет и, не сдержавшись, зевнул. - Я сегодня спал часа три от силы, - неожиданно поделился он. - И вчера тоже, и позавчера… Если бы Мадара меня с утра не растолкал, я бы до сих пор спал.
- Тебе ещё повезло: тебя брат будит. Мне же надо не только подняться самому, но и оторвать Хашираму от подушки.
- Мадара тоже соня, - Изуна снова зевнул. - Но он ведь ещё и лидер клана, так что чувство ответственности преобладает.
- У Хаширамы я – ответственность, - вяло хмыкнул альбинос.
Какое-то время они молчали. Где-то в стороне по-прежнему шла битва, уже и вороньё расшумелось, но всё это словно бы проходило мимо двоих шиноби. Впрочем, назойливые мысли продолжали стучать в многострадальный мозг Тобирамы, не давая ему полноценно расслабиться.
- Учиха?
- Да? - голос шиноби звучал сонно.
- Это же ненормально, - язык был словно ватный, и формулировать чёткие фразы оказалось делом довольно затруднительным. - В смысле, мы ведь должны сейчас рубиться, а не лежать тут рядышком и на жизнь друг другу жаловаться.
- Если встанешь, можешь брать меня в плен, - вполне серьёзно отозвался Изуна. - Но ты не встанешь.
- Не встану, - вынужден был согласиться с ним Тобирама. - А ты не хочешь попробовать?
- Не-а.
- И что тогда будем делать?
- Как по мне, можно подождать, пока старшим братьям не надоест драться и они всё-таки не решат нас поискать.
- Хороший план, - пробормотал Сенджу, в мыслях своих блаженно улыбаясь.
Всё, теперь можно расслабиться.
- Тобирама! - донёсся до него взволнованный голос брата.
- Изуна! - удивительно, но в тоне старшего Учихи было не просто беспокойство, скорее уж чуть ли не паника.
- Тобирама! - альбинос почувствовал крепкую хватку Хаши на своих плечах, а затем братец его неслабо встряхнул. - Тоби, ты в порядке?!
- Прекратишь меня трясти – и буду, - проворчал мужчина, открывая глаза. Солнце уже почти скрылось за далёким лесом и бросало алые лучи на поле боя… Стоп. Уже вечер?
Повернув голову на бок, Сенджу отстранённо понаблюдал какое-то время за попытками Мадары растормошить Изуну. Младший Учиха поддавался очень слабо, но его брат был настойчив, поэтому ему всё-таки пришлось разлепить глаза.
- Мадара?..
- Ты цел? - мужчина внимательно осмотрел брата. - Что у вас здесь произошло?
- Мы сражались, чакра кончилась, мы отключились, - отрапортовал Изуна, стараясь быстро согнать остатки сна, пока глава его клана не догадался, что на самом деле вместо боя двое шиноби устроили здесь коллективный тихий час. - А вы?
- У нас сегодня ничья, - сообщил Хаширама сразу обоим воинам. - Оба клана устали, сражаются, как сонные мухи.
- Мы решили, что лучше будет на этот раз просто разойтись, - произнёс Мадара, к которому уже возвращалась обычная хладнокровность.
Старший Сенджу повернулся к нему.
- Послушай, Мадара…
- Нет, - отрезал Учиха, поднимаясь вместе с братом с земли. - Я не намерен вновь выслушивать твои бредни.
Хаширама и Тобирама тоже встали, плечом к плечу. Несколько мгновений четверо шиноби лишь смотрели друг на друга, а затем Хаширама сказал:
- Дело твоё. Давай, по крайней мере, дадим нашим людям пару дней на отдых.
Мадара обменялся быстрым взглядом с Изуной; тот состроил не совсем понятное выражение, умудряясь выказывать одновременно и пренебрежение к предложению, и согласие на него.
- Хорошо, - кивнул глава Учих в конце концов. - Перемирие продлится ровно три дня и ни минутой больше.
- Выспись за это время хорошенько, - не преминул поддеть его Хаши, единственный из их квартета выглядевший относительно бодрым, - а то у тебя такие мешки под глазами, что ещё немного, и сможешь в них носить котят.
- Что?.. Ладно, не важно, - Мадара махнул рукой и развернулся, эффектно взметнув длинной вороной гривой. - До встречи через три дня.
- Ага, - отозвался Хаширама; проводив бывшего друга долгим взглядом, он тоже пошёл прочь.
- Готовься, - бросил Тобирама своему противнику.
- Проспись, - не остался в долгу Изуна. - И кстати, по счёту я заплатил, не убив тебя сегодня, так что в следующий раз всё будет серьёзно, Тобирама.
- Я знаю, Изуна. И жду с нетерпением.
Прошёл год. Столкновения с Учихами участились настолько, что и дня не проходило без хотя бы небольшого боя. Два клана стояли лагерями километрах в тридцати друг от друга, разделённые рекой, за переправы на которой было больше всего стычек. Это была хорошая земля, богатая и плодородная, идеальное место для длительного пребывания двух армий; фуражиры неизменно возвращались с полными руками, и это хоть немного, но грело душу.
Сидя на футоне в одной из комнат их с братом небольшого деревянного дома, Тобирама отстранённо смотрел в окно, за которым мерно шумели деревья, качая туда-сюда кронами в такт дуновению ветра.
- Скоро?
- Уже почти всё, - сосредоточенно отозвался Хаширама, продевая иглу через кожу на боку брата и поддёргивая нитку, чтобы потуже стянуть шов.
Есть раны, которые лучше зашить, чем залечить чакрой. Обычно альбинос справлялся с этой задачей сам, но в прошлом бою кроме дыры в боку противник наградил его ещё и переломом двух пальцев. В принципе, это был сущий пустяк (скорость регенерации у Сенджу высокая, поболит недельку – срастётся), да и катану он в левой руке держать мог запросто, а вот иглу – нет. Так что пришлось полчаса выслушать укоры Хаширамы, что он себя совсем не бережёт (хотя на самом главе клана уже живого места не было), прежде чем старший брат всё-таки взялся за инструмент.
- Вы в последнее время сражаетесь слишком ожесточённо, - заметил Хаширама, не поднимая на пациента взгляд.
- Вы тоже, - сказал Тобирама, наоборот, внимательно глядя на него.
Шиноби вздохнул.
- Что поделать? - он проверил, надёжно ли закреплён шов, после чего поднялся на ноги и отошёл к столу. - Мы уже не дети, - старший Сенджу погрузил иглу в глубокую миску с водой и принялся методично отмывать её. - Только за последний месяц погибло одиннадцать наших; пора заканчивать эту войну.
Альбинос ничего не ответил, продолжая молча наблюдать за его действиями. С братом в последнее время творилось что-то непонятное. Всё чаще он вёл себя уже не как беспечный самодур Хаши, но как глава клана Сенджу, спокойный и рассудительный. По идее, Тобираму должна была радовать такая перемена, но вместо этого он пребывал во власти какого-то странного, не совсем, казалось бы, уместного, но от этого не менее гнетущего чувства утраты.
Положив чистую иглу к прочим своим медицинским инструментам, Хаширама отошёл к окну и направил взгляд за него.
- Мадара уступает мне, мы с ним оба это знаем, - негромко произнёс он. - Время игр прошло. Я убью его, Тобирама.
«Наконец-то», - должен был сказать мужчина – но не смог. Нет, его вовсе не беспокоила участь Учихи, но вот брат… Неужели после всего пережитого он сломался?
- Это нужно было сделать уже давно, - продолжал тем временем говорить старший Сенджу чужим, отстранённым голосом. - Если бы я не был трусом и тряпкой, многие наши шиноби остались бы живы.
- Их смерть – не твоя вина, - тихо сказал Тобирама.
- Конечно моя. Как глава клана, я ответственен за всё, что происходит с моими людьми.
- Хаши… - начал было воин, но собеседник его прервал:
- Наша победа должна быть полной, брат. Это значит, что и ваш с Изуной бой обязан быть завершён.
- Я понимаю, - сдержанно кивнул альбинос. Что ж, это логично. Чертовски, жутко, до дрожи логично. И это всегда было неизбежно. - Пришло донесение, что возглавляемую Изуной команду видели совсем близко к реке.
Хаширама наконец перевёл на брата взгляд. Его голос не дрогнул, но хотя бы в глазах на миг промелькнула горечь.
- Ты знаешь, что делать.
Над Страной Огня догорал закат, и глубокие вечерние тени уже залегли под пологом леса, у кромки которого столкнулись два отряда враждующих кланов. Шиноби не сказали друг другу ни слова – просто бросились в бой, с остервенением рубя противников. Не обращая внимания на сцепившихся Учих и Сенджу, Тобирама погнался за Изуной, который с первых секунд боя стал отступать в сторону от остальных: битвы младших братьев глав кланов были, конечно, не столь разрушительными, как у старших, но всё же прочим было небезопасно находиться поблизости.
Наконец, Учиха решил, что они достаточно удалились, и перешёл в наступление. Его мощный Огненный шар Сенджу успел вовремя заблокировать Водяным драконом и тут же сам обрушил сильный водный поток на противника. Брюнет подпрыгнул, сделав изящное сальто, приземлился на воду и тут же атаковал вновь, на этот раз врукопашную. Столкнулись мечи, раздался скрежет и звон – всё как всегда.
Учиха холоден и уравновешен, не делает ни единого лишнего движения; Сенджу спокоен и собран, не смотрит ему в глаза. И это – норма. Нормально сражаться, ломать противнику кости и пускать кровь. Нормально видеть перед собой врага Учиху Изуну, вычеркнув из памяти того дотошного, но приятного в общении молодого мужчину, с которым как-то раз альбиносу довелось разговаривать. Или ему это только показалось? Может, противники и в самом деле сражались тогда до потери сознания, и дружелюбный, сонный Изуна Тобираме в отключке привиделся?
Целый год они раз за разом сходились в схватках; единственное, что изменилось с того памятного дня – они наконец стали обращаться друг к другу по именам. Тобирама уважал своего вечного оппонента, и это правильно, но, хвала богам, не было того щемящего чувства, что так мучило Хашираму.
Мужчины вбежали в лес. Сумерки сгустились, и под пологом было совсем темно, но что значит темнота для таких шиноби, как они? День, ночь, зима, лето – декорации не важны в спектакле, где всегда лишь эти двое актёров. Ускользнув из-под удара, Учиха выскочил на небольшую поляну, посреди которой тянулось ввысь крепкое старое дерево; ни секунды не медля, Сенджу последовал за ним, ступил на посеребрённую лунным светом траву и тут же, мягко ступая, перешёл в атаку. Но вдруг Изуна сделал то, что заставило альбиноса в растерянности замереть: он остановился и опустил свой меч.
- Тобирама, мне нужно с тобой поговорить.
- Что? - воин опешил на миг, но быстро взял себя в руки. - Пытаешься заговорить мне зубы?
- Нет, - брюнет покачал головой и воткнул клинок в землю. - Выслушай меня.
- Не знаю, что ты задумал, - процедил Тобирама, с подозрением глядя на него, - но так и быть. Говори.
- Не уверен, как правильно обращаться с такими просьбами, - в тоне Изуны слышалась тень нерешительности, словно он сам не знал, верно ли поступает, - но я хочу, чтобы ты помог мне прекратить эту войну.
- Но разве не ты выступал против союза так отчаянно все эти годы? - спросил Тобирама, чувствуя, что ещё немного – и вконец запутается.
- Это всё из-за брата, - честно ответил Учиха, разводя руками. - У Мадары есть характерная черта: выслушав совет, он всегда поступает с точностью да наоборот. Это значит, что пока я открыто ненавижу Сенджу, он, пускай и втайне, сочувствует вам; однако стоит мне высказаться в пользу союза, он тотчас же станет его самым ярым противником.
- Как-то это странно, - проворчал альбинос. Ох, не дай Рикудо ещё хоть раз связаться с «блестящей» учихавской логикой. - Но хорошо, допустим на миг, что я поверил тебе. Как ты намерен добиться мира?
- Умерев.
Тобирама удивлённо вскинул брови.
- В смысле?
- В самом прямом, - спокойно и даже несколько меланхолично отозвался Изуна. - Не хочу показаться напыщенным, но моя смерть многое изменит, в первую очередь для Мадары. Я люблю своего брата, как, уверен, и ты любишь своего, но отличие в том, что судьбы родных братьев в клане Учиха связаны между собой куда теснее, чем в других семьях, - едва заметная грустная улыбка скользнула по его губам. - Мадара любит жизнь, он видит в ней прелесть и смысл; для меня же долг всегда был на первом месте.
- Я не понимаю…
- Тебе и не надо, - брюнет легко скользнул вперёд и, преодолев разделявшее шиноби расстояние, остановился перед Сенджу, безоружный, спокойный. - Возможно, однажды ты проникнешь в эту тайну, но пока не время открывать её.
- Зачем ты говоришь мне всё это? - глухо спросил Тобирама, хотя и знал ответ на свой вопрос: всё-таки он в самом деле научился хоть немного читать этого шиноби.
- Потому что, - произнёс Изуна, уверенно глядя в глаза старому врагу, - я хочу, чтобы именно ты, Тобирама, был тем, кто завершит мой путь.
На миг прикрыв глаза, Сенджу вздохнул и скрестил на груди руки.
- Ты вправду считаешь, что после того, как я тебя убью, Мадара согласится сесть с нами за стол переговоров?
- Согласится. Мой брат упрям и горд, однако он далеко не дурак. К тому же, я знаю, насколько сильное влияние на него имеет Хаширама. Лишившись меня, Мадара непроизвольно, хотя сам наверняка будет это отрицать, потянется к единственному оставшемуся человеку, который ему по-настоящему дорог. Они покричат друг на друга, сразятся, а затем всё придёт в норму – это как когда рушишь плотину на реке.
- Как-то уж слишком спокойно ты об этом говоришь.
- Шиноби всегда идёт об руку со смертью. Нет никакой разницы в том, кто первый предложит спутнику шагнуть за грань, - Учиха протянул противнику руку. - Так что ты ответишь?
Некоторое время Сенджу молчал, разглядывая лицо молодого воина. Сколько ему лет? Двадцать три? Двадцать четыре? Он ведь не старше самого Тобирамы, а тому только зимой будет двадцать пять. Но почему тогда этот парень рассуждает так, словно бы уже прожил долгую жизнь, всё попробовал, всё повидал? Конечно, их поколение выросло слишком быстро, проскочив мимо сладкой поры детства, но почему тогда один лишь Изуна так скоро состарился, стал мудрым?..
«Мне никогда до конца не понять Учих», - отстранённо подумал альбинос, пожимая протянутую руку.
- Изуна!
Битва остановилась сама собой. Отвернувшись от Хаширамы, Мадара с неподдельным испугом кинулся к брату, поймал его, когда тот уже стал тяжело заваливаться вперёд.
- Держись! С тобой всё будет хорошо…
Тобирама развернулся и, тяжело дыша, обратил взгляд на Учих. Старший поддерживал бледного, стремительно теряющего кровь Изуну, даже не пытаясь скрыть своё волнение, ещё больше усилившееся, когда перед ними возник Хаширама с клинком в руке.
Выражение лица брата заставило альбиноса непроизвольно вздрогнуть: таким холодным, бесстрастным он не был ещё ни разу. Мадара поднял взгляд на бывшего друга. Сейчас, израненный, взволнованный, он вызывал сострадание даже у Тобирамы, однако глаза старшего Сенджу оставались всё так же пусты; он направил на Учих меч.
- Хаширама… - проговорил лидер вражеского клана.
- Мадара, - в голосе шиноби был лёд, - тебе не победить меня.
«Ну же, Хаши, - мысленно умолял Тобирама, не решаясь двинуться с места, - вернись!..»
Мгновения словно бы превратились в годы, а главы двух кланов продолжали смотреть в глаза друг другу. Но вдруг во взгляде Сенджу что-то дрогнуло, всколыхнулись воспоминания, сломав непроницаемую стену, которой он в последние недели ото всех отгородился, – и клинок вонзился в землю.
- Зачем нам продолжать это? Если два сильнейших клана – Учиха и Сенджу – объединятся, другие поймут, что им не тягаться с нами, и тогда война затихнет.
Вот это уже были слова действительно Хаширамы, а не того человека, которым он на время стал.
- Ну же, - шиноби шагнул ближе и протянул старому другу руку.
Мадара колебался; альбинос представить себе не мог, что происходило сейчас в его голове, однако в итоге брюнет сделал мелкий шажок вперёд.
- Нет, брат! - прохрипел Изуна, поднимая голову. - Не верь ему! Неужели ты забыл, что они убили стольких Учих?..
Оторвавшись от старшего Учихи, взгляд Хаширамы скользнул к раненному, и в нём отразилось удивление пополам с пониманием и сочувствием. Да, теперь это и в самом деле прежний Хаши. Тобирама же продолжал молчать; он не знал до конца всего плана Изуны, но был совершенно уверен, что тот понимает, что делает. Поразительно – так верить в своего врага.
Мадара нахмурился, а губы его сжались в жёсткую линию. Бросив дымовую гранату, он вместе с Изуной скрылся с поля боя. Сенджу не преследовали их: оба понимали, что младшему Учихе жить осталось совсем немного, и не хотели погоней мешать братьям проститься.
Пережившие сражение противники, видя, что глава их клана отступил, сложили оружие и сдались на милость победителей. Хаширама выглядел вполне довольным, принимая их капитуляцию и раздавая указания собственным подчинённым, а вот Тобирама мог лишь молча стоять в стороне, стеклянными глазами наблюдая за разоружением Учих. В его голове стучало лишь одно слово, слетевшее с губ Изуны, когда клинок сделал своё дело:
«Спасибо».
Через несколько дней от Мадары Хаширама и Тобирама узнали, что Изуна умер от полученных ран. А затем состоялся бой, после которого был, наконец, заключён доставшийся такой дорогой ценой мир.
***
- Ты… - проговорил Учиха, скрипя зубами.
- Моей вины здесь нет, - ледяным тоном отчеканил альбинос, и прозвучала эта фраза так, словно он не единожды повторял её себе самому. - Это была целиком и полностью инициатива Изуны.
Зря он это сказал: в следующую секунду рука Сусано с огромной силой приложила его головой о стену тоннеля. К счастью для Сенджу, он был воскрешён, а потому быстро восстановил расплющенную половину головы. Мадара резко отшвырнул его в дальний конец хода, где виднелся метров через пятьдесят тупик; бывший Хокаге впечатался спиной в покрытый илом камень стены и грохнулся наземь, но тут же вскочил и сам ринулся на врага. От страшной смеси шока и ярости брюнет плохо контролировал Мангекью, и Тобирама, улучив момент, когда в Сусано открылась брешь, нанёс чёткий удар противнику по скуле, а вторым почти сломал ему нос. Брызнула кровь, быстрыми ручейками стекая по губам и подбородку брюнета. Окончательно утратив всякий контроль над собой, Мадара со звериным рыком кинулся на чёртова альбиноса, и секунду спустя двое великих шиноби уже катались по мокрому полу, порывисто мутузя друг друга, словно пара генинов.
Оказавшись сверху, Учиха с силой придавил врага к полу и принялся методично избивать его.
- Как ты смел столько времени скрывать это от меня, подонок?! - он весь кипел, и будь Сенджу жив по-настоящему, его лицо уже превратилось бы в кровавое месиво.
- Сам не лучше, идиот безглазый! - огрызнулся в ответ Тобирама и заехал ему локтём по болевой точке на ноге; нукенин зашипел и на миг зажмурился от боли, но и этого Хокаге хватило, чтобы повалить его на спину и уже самому оказаться сверху. - Ты жил с ним под одной крышей и ничего не заметил! Какой из тебя после этого брат?!
- Закрой пасть, выродок! - Мадара извивался и лягался, но Сенджу решил ни за что не уступать позицию.
- Что здесь происходит?!
В следующий момент кто-то сдёрнул ожесточённо сопротивлявшегося Тобираму с противника и отволок в сторону. Кое-как приподнявшись на локтях, Учиха зло зыркнул подбитыми глазами на Хашираму.
- А ты тут что забыл?! - накинулся нукенин на старого друга; тот вздрогнул и в непонимании на него уставился.
- Мадара-сан, - на колени рядом с предком осторожно опустился Итачи, - довольно.
Старший Учиха перевёл на него свирепый взгляд, но Акацук его выдержал. Почему он так спокоен? Даже Саске, и тот предка побаивался, но вот его брат…
«Изуна тоже никогда не боялся, - вдруг с горечью подумал Мадара. - Что бы я ни делал, какой бы ужас ни наводил на окружающих, даже на собственный клан».
Сделав глубокий вдох (боль тут же обожгла грудную клетку – наверняка трещины в рёбрах), нукенин положил руку на плечо молодого шиноби и медленно сел. Всё ещё удерживаемый братом Тобирама бросал на врага поистине испепеляющие взгляды и скрежетал зубами, но пока молчал.
- Что вы на этот раз не поделили? - спросил Хаширама; наверняка это он почувствовал всплески чакры и приволок остальных проверить, всё ли в порядке.
- Не твоё дело, - вновь ощетинился Учиха. - Захотелось по старой памяти набить этому уроду морду, что такого?
- Кто ещё кому набил, - процедил младший Сенджу; все его повреждения уже самостоятельно восстановились – чёртова Эдо Тенсей.
Нукенин презрительно скривился и сплюнул кровь.
- Как же вы оба мне дороги, - устало вздохнул Первый Хокаге и решительно поднялся на ноги; редко когда можно было увидеть его настолько серьёзным. - Хирузен, отведи Тобираму обратно в Тайную комнату и проследи, чтобы твой учитель не покидал её до моего возвращения. Итачи, я могу воспользоваться твоими комнатами? - молодой Учиха сдержанно кивнул. - Тогда, Минато, перемести нас троих туда; после этого возвращайся и помоги Хирузену.
- Как скажете, Хаширама-сан, - Намиказе подошёл ближе и по очереди переместил Сенджу и обоих Учих в потайной ход неподалёку от апартаментов Итачи, где была установлена одна из многих разбросанных по Хогвартсу меток Хирайшина.
Едва оказавшись в коридоре, Мадара попятился и тяжело привалился боком к стене; всё-таки, несмотря ни на что, Тобирама оставался великолепным бойцом, и раны после стычки с ним придётся зализывать ещё долго. Бросив быстрый взгляд на друга, Хаширама шагнул было к нему с явным намерением подставить плечо, но нукенин демонстративно отвернулся и сам медленно направился вслед за Итачи, опираясь рукой на стену. Учиха слышал, как Сенджу устало вздохнул за его спиной, но от комментариев воздержался.
Заклятьем отперев дверь кабинета, Итачи первым вошёл внутрь и, взмахнув палочкой, развёл в камине огонь, после чего скользнул в спальню. Добравшись до кресла, Мадара развалился в нём, запрокинул голову, прикрыл глаза; он уже начал успокаиваться и обдумывать произошедшее, однако от этого ему становилось только гаже. Как он мог, и в самом деле, не заметить перемен в брате? В детстве и юности они были близки настолько, что делились абсолютно всем; когда же это изменилось, когда они начали отдаляться и хранить тайны? И зачем он, Мадара, накинулся на Тобираму, единственная вина которого была в том, что именно ему Изуна решил довериться?..
Раздался тихий стук закрываемой двери, а затем лёгкие шаги – в кабинет вернулся Итачи.
- Дай это мне, - негромко произнёс Хаширама.
Несколько мгновений спустя Мадара ощутил на своём лице прикосновение чего-то холодного и мокрого. Недовольно нахмурившись и открыв глаза, он наткнулся на спокойный взгляд друга; Хокаге сидел на подлокотнике его кресла и аккуратно стирал кровь с лица нукенина влажным полотенцем.
- Прекрати, раздражает, - буркнул Учиха и попытался оттолкнуть его руку, но тут же пальцы Хаширамы крепко сжали его запястье.
- Это ты прекрати, - уверенно сказал Сенджу, вновь принимаясь за своё дело. - Ох, Мадара, ну почему ты вечно ведёшь себя, как капризный ребёнок? Скажи на милость, что плохого в том, что я о тебе забочусь? Да и вообще, ты хоть представляешь, как это смотрелось со стороны, когда вы с Тоби валяли друг друга по трубам? Вы же уже не мальчики, в конце концов.
- Нотации читай своему младшему брату, - во рту всё ещё стоял металлический привкус крови, и Мадаре очень хотелось поскорее перебить его чем-нибудь. - Оставь меня в покое.
- И не подумаю, - Хаширама легко стукнул его по лбу костяшками пальцев. - Так из-за чего свара?
Ну как ему не ответить, когда он делает такое проникновенно-понимающее лицо? Учиха вздохнул и покосился на потомка, но тот уже и сам всё понял и стал тактично отходить в сторону смежной комнаты.
- Итачи, останься, - не терпящим возражений тоном распорядился Сенджу. - И нечего так на меня зыркать, Мадара. Передо мной тебе уж наверняка не стыдно за своё поведение, может хоть перед Итачи будет,- он дождался, когда молодой шиноби сядет во второе кресло, и вновь требовательно посмотрел на друга.
Делать было нечего, и Мадара, смирившись, рассказал собеседникам о своём видении и о разговоре с Тобирамой. Чуть поколебавшись, он также поведал и о том, что открыл ему, хотя и не по доброй воле, Второй Хокаге.
Когда мужчина закончил, в комнате надолго повисло молчание. Хаширама выглядел удивлённым сверх всякой меры, но и одновременно виноватым (наверняка сейчас опять начнёт самозабвенно вешать всю вину на себя). По лицу Итачи, как и зачастую, невозможно было понять, о чём он думает, но нукенин чувствовал, что услышанное потрясло и его потомка.
Наконец, Сенджу тяжело вздохнул.
- Как же мы все были слепы, - проговорил он, опустив глаза на пропитавшееся кровью полотенце, крепко сжимая его в руках.
- Видимо, со всеми этими боями мы с тобой друг другу мозги всё-таки повыбивали, - вяло сыронизировал старший Учиха, продолжая искоса наблюдать за Итачи.
- Наверное… Мадара, мне правда жаль, что так вышло.
- Я знаю.
Ещё какое-то время прошло в тишине. Отложив в сторону полотенце, Хаширама коснулся ладонью груди друга и активировал мощную медицинскую технику; не без удовольствия нукенин чувствовал, как быстро восстанавливается его тело. Когда лечение было завершено, Первый поднялся на ноги.
- Пойду в Комнату, - объявил он. - Тоби, наверное, уже на стенку лезет, что я тут с тобой нянчусь.
- Я тебя об этом не просил, - бросил Учиха, но совершенно без злобы или насмешки.
- А меня и не надо просить, - очаровательно улыбнулся Хаширама. - Я и сам прекрасно знаю, когда и что именно тебе надо, Дара.
- И опять это прозвучало как-то не так, - хмыкнул шиноби.
Хокаге только пожал плечами и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Прошло ещё некоторое время прежде, чем Мадара нарушил молчание.
- Ну что, Итачи, - произнёс он, манерно растягивая слова, - теперь-то ты уж, наверное, окончательно разочаровался в своём предке?
Молодой шиноби слегка вздрогнул, оторванный от собственных мыслей.
- Почему я должен быть разочарован в вас? - вежливо уточнил он.
- Ну как же? - усмехнулся нукенин, наклоняясь к нему. - Даже если не брать в расчёт то, что я сделал лично тебе, я ведь предатель деревни и клана, злобная гнида, долгие годы прятавшаяся от правосудия и из тени ставившая жестокие эксперименты на детях (это я об Обито и Нагато). Ах да, я же забыл упомянуть о моём полнейшем провале в качестве семьянина: как мужа меня хватило исключительно на то, чтобы сделать той несчастной девушке сына, которого, впрочем, я даже никогда не видел, потому что уже был официально мёртв к моменту его рождения. А теперь выходит, что я, плюс ко всему, ещё и просто отвратительный брат. По-моему, поводов вполне достаточно.
- Как я могу осуждать за что-то вас, когда сам ничуть не лучше? - ровно произнёс Итачи.
На это Мадара откровенно рассмеялся ему в лицо.
- Не лучше?! Итачи, неужели ты так и не понял до сих пор, что ты – образец, который ещё долго будут всем ставить в пример? Такая самоотверженность, такоё чувство долга… - мужчина перестал улыбаться и тяжело вздохнул. - Как же ты, в самом деле, похож на Изуну,- он откинулся на спинку кресла, поднял глаза к потолку и продолжил задумчиво:- Я никак не пойму, почему брат устроил всю эту сложную игру, вовлёк в неё Тобираму, вместо того, чтобы просто прийти ко мне и честно сказать, что хочет мира с Сенджу? Ради Изуны я был готов на всё, а прекратить войну – такой, по сути, пустяк.
- Это было не ради мира, - тихо сказал Итачи, глядя в пламя камина. - Главной целью Изуны-сана было дать вам возможность обрести Вечный Мангекью Шаринган.
- Думаешь?
- Я в этом уверен: у меня самого до недавнего времени был в точности такой же план в отношении Саске.
- Вот как, - проговорил старший Учиха, не отводя от потомка горящего взгляда.
Раньше Мадара не до конца понимал, за что ему так нравится Итачи, но это чувство формировалось в нём с самого начала знакомства. В тот раз летом только симпатия помешала нукенину добить обессилевшего Акацука; уходя тогда, Учиха специально оставил в замке с наружной стороны двери ключ, чтобы, если судьбе будет угодно, Итачи успели спасти. К счастью, судьбе было угодно – и в дальнейшем, проводя рядом с молодым шиноби много времени, всё лучше узнавая его, Мадара ни разу не пожалел о своём решении.
Своим характером, ответственностью, дотошностью, да даже манерой держаться Итачи очень похож на Изуну, только что более сдержан и замкнут, но это из-за шпионско-нукенинского быта. А вот Саске – чистейшая копия самого Мадары в юности. Задирает голову высоко, делает вид, что на прочих ему плевать, хотя на самом деле переживает за друзей, просто гордость не позволяет в этом открыто признаться.
Учиха непроизвольно нахмурился: ему вдруг вспомнился отрывок из видения, где Хаширама кружил на руках маленькую девочку – свою внучку Цунаде, и то, какими счастливыми они оба выглядели.
«Я не знал своего сына, да и с Обито, когда он ко мне попал, поступил не слишком-то по-родственному».
- Возможно, - произнёс Итачи, словно уловив мысли предка, - в прошлом вы были отвратительным мужем, отцом и братом, Мадара-сан. Но сейчас у вас есть возможность стать хорошим прапрадедушкой для нас с Саске.
Тобирама взглянул на него откровенно удивлённо, но всё-таки последовал за мужчиной к дальнему углу Тайной комнаты, где брала начало разветвлённая сеть тоннелей – труб, тянувшаяся по всему Хогвартсу. На уход шиноби никто из присутствовавших на базе не обратил ни малейшего внимания. Все были заняты: Третий и Итачи негромко обсуждали выдержки из Книги Мудреца, Минато с интересом изучал библиотечный фолиант об укладе жизни кентавров, а Хаширама банально дрых (пребывал в состоянии ограниченного функционирования, как умно выражался его брат).
Диаметр труб был большим, не менее двух метров (на некоторых участках – целых три), и позволял идти, не пригибаясь; тёмные проходы петляли и извивались, порой пересекались с другими тоннелями, уводили всё дальше от Тайной комнаты. После минут пяти ходьбы в полной тишине отставший на пару шагов Сенджу стал с откровенным подозрением глядеть на своего проводника – его сверлящий взгляд Мадара чувствовал спиной – пока, наконец, не решил заговорить.
- Куда мы идём?
- Подальше оттуда, где нас могут услышать, - нукенин остановился и развернулся к спутнику.
- И что тебе от меня понадобилось? Я весь внимание.
Учиха прищурился.
- Что на самом деле связывало вас с Изуной?
Было похоже, что Хокаге даже на миг опешил от такого вопроса.
- Я не понимаю, о чём ты говоришь, - взяв себя в руки, сказал он, - ровно как и то, что творится в твоей голове. Хочешь подействовать кому-нибудь на нервы – разбуди Хашираму, - он собрался было сложить печать Хирайшина и покинуть Учиху, но рука из лазурной чакры удержала его.
Неспешно, крадучись шагнув ближе, Мадара посмотрел Второму прямо в глаза.
- Ну а что тогда это? - преувеличенно мягко поинтересовался мужчина и при помощи Шарингана внёс в разум противника одну из сцен своего видения. - Только не смей мне говорить, что это не вы.
- Как?..
- Неважно, - отозвался брюнет, внимательно наблюдая за малейшими изменениями на его лице. - Я повторяю вопрос: что связывало вас с Изуной?
- Соперничество на поле боя, это всем известно, - проговорил Тобирама. - Не знаю, откуда взялся этот взгляд на нас со стороны, но уверен, что это один из боёв, какой именно, не помню: их было так много.
- Ты мне лжёшь, - почти ласково произнёс Мадара.
Напряжённость Сенджу, раньше чуть приметная, теперь стала остро бросаться в глаза. Всё-таки изучать легилименцию – одна из бесспорно лучших идей Итачи. Конечно, до полного освоения этого раздела магии Мадаре было ещё далеко, но даже на нынешнем уровне знаний легилименция помогала лучше улавливать чувства и эмоции жертвы и была замечательным дополнением к Шарингану.
- Даю тебе выбор, - Учиха придвинулся ещё чуть ближе, - честно расскажи прямо сейчас, и тяжёлых последствий не будет, или молчи, и тогда я сам вырву эти воспоминания из твоего сознания.
Тобирама фыркнул ему в лицо; нахмурившись, нукенин активировал гендзюцу и проник в его разум. Сенджу как мог сопротивлялся вторжению, и ментальная борьба двух шиноби длилась довольно долго, однако победа все-таки осталась за Мадарой, который тут же принялся искать в памяти старого врага нужные воспоминания.
А когда нашёл – оторопел.
***
Он крался через густые и высокие заросли тростника, осторожно ступая по вязкой, хлюпающей под ногами земле. Чёртовы болота. Он потерял здесь весь свой отряд – пятерых хороших воинов, причём лишь один погиб по вине природы; остальных убили шиноби клана Доку. Сенджу презирал этих людей: используя исключительно яд (на наконечниках стрел, на сен-бонах, на лезвиях длинных узких кинжалов, в коварных ловушках), они редко выходили на честный бой, предпочитая нападать из засад.
Тобирама уже три дня в одиночестве скитался по огромной топи, которой, казалось, не было конца и края. Без товарищей, практически без припасов, но зато с притупившейся от тотального недосыпа реакцией, он продолжал двигаться лишь только от осознания мысли, что Хаширама с ума сойдёт, если в ближайшее время «любимый младший братик» не объявится со своей явно затянувшейся миссии. Да, сойдёт с ума… Погорюет, поубивается – а затем кинется к своему ненаглядному Мадаре и с удвоенной силой примется уговаривать его заключить союз. Так что жить стоит хотя бы ради предотвращения этого кошмара.
Похоже, в этот день удача всё-таки изволила повернуться к Сенджу лицом: заросли стали медленно, но верно редеть, и впереди вроде бы даже наметился просвет. Ещё минут пять спустя шиноби выбрался, наконец, с болота на длинную полосу луга, тянувшуюся до далёкого леса.
- И года не прошло, - проворчал себе под нос Тобирама.
Вдруг заросли за его спиной пришли в движение – и на удивлённого Сенджу налетел кто-то, облачённый в чёрное с красным. Явно не ожидавший наткнуться на преграду, пришелец, чтобы не допустить своего позорного падения в грязь, рефлекторно вцепился в альбиноса, недоумение которого всё росло.
- Какого чёрта? - выдохнул он в черноволосую макушку, оказавшуюся на уровне его лица.
Незнакомец распрямился во весь рост, поднял голову – и тут же оттолкнул Тобираму от себя с такой силой, что тот сам еле устоял на ногах.
- Сенджу!
- Учиха, - процедил шиноби, обнажая меч.
- Доку! - крикнул Учиха Изуна и стремительно развернулся лицом к зарослям.
Быстро подавив удивление, мужчина тоже обернулся к кустам, из которых уже выскочили четверо противников. В следующую секунду шиноби бросились друг на друга. Ловко уклонившись от удара длинного ножа, Тобирама пронзил одного из врагов катаной и атаковал следующего. Краем глаза он видел, как Учиха своим длинным мечом одним великолепным ударом снёс оппоненту голову, когда вдруг из зарослей сразу с нескольких сторон на них обрушился шквал сен-бонов. Уворачиваясь, отбивая иглы, направленные в не защищённые бронёй части тела, альбинос отскочил за пределы поражения и быстро осмотрел себя – вроде, не задели.
Как-то неожиданно рядом возник Учиха; его Мангекью Шаринган сверкнул – и кусты вмиг объяло мощное чёрное пламя. Из зарослей доносились жуткие крики горящих заживо шиноби клана Доку, но вскоре стихли.
- За моих погибших товарищей, - негромко, ожесточённо произнёс Изуна; погасив пламя, он вытер рукавом кровавый ручей под правым глазом.
Тобирама удобнее перехватил катану и указал острием на черноволосого шиноби.
- Как ты оказался здесь?
- Миссия, - отозвался Учиха, медленно переводя взгляд на него; мужчина тут же чуть отвернулся, избегая встречаться с противником глазами. - А ты?
- То же самое, - чёрт, вот почему надо было наткнуться именно на него? Тобирама предпочёл бы сейчас сразиться со всем кланом этих болотных дьяволов за раз, чем в своём нынешнем состоянии биться против Учихи Изуны.
- Твой отряд тоже погиб? - вдруг поинтересовался брюнет.
- Да, - острие клинка поднялось чуть выше.
Изуна понял его бессловесное приглашение. Мгновенно вскинув меч, он атаковал, но альбинос принял его удар на клинок, и шиноби стремительно отскочили в разные стороны. Не позволяя себе и секундной передышки, они вновь кинулись друг к другу, но вдруг Учиха… упал. Проскочив по инерции мимо него, Сенджу резко развернулся, выставил мечом блок на уровне груди, готовый ко всему – но Изуна продолжал лежать, закусив губу, крепко зажмурив глаза.
«Неужели он всё-таки поймал меня в гендзюцу? - с беспокойством подумал Тобирама. - Но когда он?..»
С губ Учихи против воли сорвался тихий, почти неслышный стон. Что-то было не так. Всё же для гендзюцу это как-то слишком.
По-прежнему не рискуя подходить ближе, Сенджу осторожно прощупал окружающее пространство. Потоки чакры вокруг не нарушены – точно не иллюзия. Да и Учиха, похоже, не притворяется: его внутренняя энергия просто сходит с ума, сердце бьётся слишком, чересчур сильно, кровь приливает к мозгу. На бинтах на его левой голени виднелось небольшое, медленно расширявшееся пятнышко крови. Яд.
Неожиданно неприятно было наблюдать за тем, как молодой мужчина дрожит всем телом, обхватывая себя руками, поджимая колени к груди, силясь подавить новые стоны. Тобирама слышал, что яд, используемый кланом Доку, ужасен, но и предположить не мог, что настолько. Совершенно неожиданно в нём проснулось нечто, отдалённо напоминающее сострадание.
- Учиха, - шиноби промолчал, только сильнее прикусил губу, - я могу избавить тебя от страданий.
- Мне не нужна жалость Сенджу, - через силу процедил Изуна; он тяжело дышал, бессмысленно глядя в пространство тёмными глазами с полопавшимися сосудами на белках.
Чуть постояв в раздумьях, Тобирама подошёл ближе и занёс над брюнетом меч. Негоже такому воину умирать в конвульсиях от разъедающего его внутренности яда. Смерть от катаны чище, достойнее.
- Мадара… - прошептал Изуна в пространство.
Острие клинка замерло в нескольких сантиметрах от него. Альбинос пристально посмотрел на Учиху, но тот закрыл глаза и впал в беспамятство. Решение пришло в считанные секунды, и Тобирама, уже мысленно проклиная себя за то, что собирался сделать, опустился на колени рядом с Изуной.
Над полем пока ещё только предстоящего боя начало собираться вороньё. Громко хлопая крыльями, птицы кружили над отрядами двух кланов, готовившимися вступить в сражение.
Стоя чуть позади брата, Тобирама внимательно изучал взглядом противников. Порывы ветра трепали лохматую гриву Мадары, бросая рваные пряди на лицо, но даже сквозь эту завесу можно было различить нездоровую бледность мужчины и тёмные круги под глазами. Изуна выглядел немногим лучше брата. Впрочем, Сенджу не питал никаких иллюзий: они с Хаширамой и сами были ненамного бодрее Учих, так же, как и враги, страдая от катастрофической нехватки отдыха и сна, вызванной участившимися в последнее время битвами.
Взгляд альбиноса вновь непроизвольно обратился к Изуне. С того случая на болотах прошла неделя, но это была их первая встреча с тех пор. Что Учиха помнит? Сенджу надеялся, ничего; пускай себе считает, что его вовремя нашли и успели спасти соклановцы – так всем будет лучше.
Хаширама и Мадара сорвались с мест одновременно, и это послужило сигналом для остальных. Прорубаясь через вражеский строй, Тобирама хотел обойти кругом своего основного противника, но тот первым нашёл его. С обнажённым, уже окровавленным мечом наперевес Изуна возник из гущи сражения как раз в тот момент, когда шиноби извлекал катану из живота своего оппонента. Быстрое движение, короткий звон, клинки встретились – всё так же, как всегда.
«Не помнит», - с облегчением подумал Сенджу. Это в значительной мере всё упрощало.
Оттолкнув Учиху от себя, альбинос нанёс режущий удар по его руке, но противник успел уклониться и сам перешёл в наступление. Оба они орудовали мечами так быстро, так ожесточённо, что не оставалось ни секунды, чтобы оценить общую обстановку на поле боя; даже на составление печатей для техник и то времени не хватало.
Клинки вновь столкнулись, сталь заскрежетала о сталь. Какое восхитительное, безумно пьянящее чувство – сражаться с равным. В такие моменты Тобирама начинал понимать, почему его брат столь сильно дорожит своим явно затянувшимся противостоянием с Мадарой.
«Мы ведь сражаемся на протяжении стольких же лет, что и братья, - подумал шиноби, - и так же, как они, до сих пор не можем окончательно решить, кто сильнее. Почему так? Не можем же мы быть абсолютно равны…»
Погрузившись в свои мысли, он зазевался и пропустил сильный удар под дых. Отлетев назад и ударившись спиной о твёрдую каменистую землю, Сенджу стремительно вскочил, однако Учиха уже вновь был прямо перед ним. Тобирама не успел отвести взгляд, хотя бы даже моргнуть; впервые за бой он встретился с Изуной взглядом – и тут же оказался парализован его гендзюцу.
«Ненавижу Шаринган», - мрачно заключил про себя шиноби, хотя и понимал, что винить стоит в первую очередь себя самого за неприемлемую для его уровня невнимательность. Ноги подкосились, и альбинос упал на спину.
Шум битвы доносился откуда-то издалека – видимо, в пылу своего сражения ниндзя ушли довольно далеко, сами того не заметив, – так что помощи ждать было неоткуда. Однако Учиха пока не предпринимал ничего, просто рассматривал врага у своих ног без какого бы то ни было выражения.
«Ирония жизни, - размышлял Тобирама, теперь уже не опасаясь смотреть в лицо противнику. - Неделю назад всё было ровно наоборот. Не сглупи я тогда, сейчас клан Учиха был бы уже не столь силён, потеряв одного из лучших своих бойцов, Мадара был бы в отчаянии и зол, и от этого совершал бы в битве много ошибок, которые дали бы брату возможность убить его… Давай же быстрее, - мысленно потребовал он, перехватив взгляд Изуны, - покончим с этим».
Выражение лица брюнета едва приметно изменилось: это было молчаливое одобрение. Всё-таки они действительно за прошедшие годы научились понимать друг друга без слов.
Длинный меч сверкнул в лучах неяркого осеннего солнца. Зачем-то набрав полную грудь прохладного воздуха, Тобирама приготовился встретить свою смерть, но неожиданно Изуна вместо того, чтобы вонзить в него клинок, сам опустился на противника. Усевшись на Сенджу сверху, шиноби прижал лезвие к его горлу.
- Ты что творишь? - проговорил альбинос, в упор не понимая, что задумал враг.
А Учиха, напрочь игнорируя недовольство противника, наклонился к нему.
- Знаю, этот вопрос прозвучит глупо и по-детски, но почему ты меня спас?
Мужчина крепко зажмурился, распахнул глаза, несколько раз поморгал. И без того замученный до предела мозг очень хреново соображал, а Изуна своими странными действиями, похоже, добил его окончательно.
- О чём ты? - проворчал Сенджу.
- Думал, я забыл о том, что произошло тогда на болоте? - негромко спросил Учиха.
- Я рассчитывал на это.
- Почему? Ты стыдишься того, что спас мне жизнь?
- Не стыжусь, но это было неправильно, - отчеканил Тобирама. - Тебе чего надо, Учиха? Поговорить не с кем?
- Я просто хочу понять, - упрямо гнул своё брюнет, вновь оставляя без внимания раздражение альбиноса, - что остановило твою руку. Ведь не жалость же, правда?
«Чего ж он дотошный-то такой?!» - мысленно взвыл Сенджу и честно, чтобы поскорее от него отделаться, ответил:
- Прежде, чем потерять сознание, ты позвал Мадару.
- В самом деле? - искреннее удивление мелькнуло во взгляде Изуны. - И что?
Тихо вздохнув, Тобирама смежил веки.
- Я вспомнил свои чувства после потери младших братьев, - отстранённо произнёс он. - Мы с Хаширамой потеряли двоих, вы – троих; повторения этого ужаса я не могу пожелать даже Мадаре.
От такого заявления Учиха слегка вздрогнул. Его длинный хвост, выскользнув из-за широкого воротника, хлестнул Сенджу по щеке, но даже это не смогло заставить мужчину открыть глаза. Плевать на всё; как же хочется спать…
- Признаться честно, я не ожидал от тебя такого, - медленно произнёс Изуна. - Я думал, ты ненавидишь нас всем сердцем; представь только, каково мне было, когда я, очнувшись и осознав, что не умер, понял, что это ты был тем, кто спас меня. Я всю неделю голову ломал, ради чего ты помог мне. Я ведь, получается, теперь тебе жизнь должен.
«Ты говори, говори…»
- Сенджу? - вдруг позвал его шиноби.
- М-м? - лениво протянул Тобирама, кое-как удерживая себя от падения в дрёму.
- Ты что… спишь?
- Под тебя так хорошо засыпать, - пробормотал альбинос.
- Подо мной? - с лукавой ноткой переспросил Учиха.
- Под твой голос, - отозвался Сенджу. Его гордость и чувство собственного достоинства орали и истерили, яро противясь происходящему, но примитивная физиология брала своё. - Слушай, завязывай уже с разговорами, а то я точно усну.
- Понимаю тебя. Но знаешь, спать вот так… Если кто придёт, могут неправильно понять.
- Так слезь с меня, а то пригрелся.
- Ладно уж, - милостиво произнёс Изуна и, перекатившись на бок, улёгся рядом с недавним противником. - Холодно, - недовольно заметил он.
- А ты что думал? - протянул Тобирама ворчливо. - Не май месяц на дворе. Впрочем, мне сейчас глубоко плевать.
- О да, - согласился брюнет и, не сдержавшись, зевнул. - Я сегодня спал часа три от силы, - неожиданно поделился он. - И вчера тоже, и позавчера… Если бы Мадара меня с утра не растолкал, я бы до сих пор спал.
- Тебе ещё повезло: тебя брат будит. Мне же надо не только подняться самому, но и оторвать Хашираму от подушки.
- Мадара тоже соня, - Изуна снова зевнул. - Но он ведь ещё и лидер клана, так что чувство ответственности преобладает.
- У Хаширамы я – ответственность, - вяло хмыкнул альбинос.
Какое-то время они молчали. Где-то в стороне по-прежнему шла битва, уже и вороньё расшумелось, но всё это словно бы проходило мимо двоих шиноби. Впрочем, назойливые мысли продолжали стучать в многострадальный мозг Тобирамы, не давая ему полноценно расслабиться.
- Учиха?
- Да? - голос шиноби звучал сонно.
- Это же ненормально, - язык был словно ватный, и формулировать чёткие фразы оказалось делом довольно затруднительным. - В смысле, мы ведь должны сейчас рубиться, а не лежать тут рядышком и на жизнь друг другу жаловаться.
- Если встанешь, можешь брать меня в плен, - вполне серьёзно отозвался Изуна. - Но ты не встанешь.
- Не встану, - вынужден был согласиться с ним Тобирама. - А ты не хочешь попробовать?
- Не-а.
- И что тогда будем делать?
- Как по мне, можно подождать, пока старшим братьям не надоест драться и они всё-таки не решат нас поискать.
- Хороший план, - пробормотал Сенджу, в мыслях своих блаженно улыбаясь.
Всё, теперь можно расслабиться.
- Тобирама! - донёсся до него взволнованный голос брата.
- Изуна! - удивительно, но в тоне старшего Учихи было не просто беспокойство, скорее уж чуть ли не паника.
- Тобирама! - альбинос почувствовал крепкую хватку Хаши на своих плечах, а затем братец его неслабо встряхнул. - Тоби, ты в порядке?!
- Прекратишь меня трясти – и буду, - проворчал мужчина, открывая глаза. Солнце уже почти скрылось за далёким лесом и бросало алые лучи на поле боя… Стоп. Уже вечер?
Повернув голову на бок, Сенджу отстранённо понаблюдал какое-то время за попытками Мадары растормошить Изуну. Младший Учиха поддавался очень слабо, но его брат был настойчив, поэтому ему всё-таки пришлось разлепить глаза.
- Мадара?..
- Ты цел? - мужчина внимательно осмотрел брата. - Что у вас здесь произошло?
- Мы сражались, чакра кончилась, мы отключились, - отрапортовал Изуна, стараясь быстро согнать остатки сна, пока глава его клана не догадался, что на самом деле вместо боя двое шиноби устроили здесь коллективный тихий час. - А вы?
- У нас сегодня ничья, - сообщил Хаширама сразу обоим воинам. - Оба клана устали, сражаются, как сонные мухи.
- Мы решили, что лучше будет на этот раз просто разойтись, - произнёс Мадара, к которому уже возвращалась обычная хладнокровность.
Старший Сенджу повернулся к нему.
- Послушай, Мадара…
- Нет, - отрезал Учиха, поднимаясь вместе с братом с земли. - Я не намерен вновь выслушивать твои бредни.
Хаширама и Тобирама тоже встали, плечом к плечу. Несколько мгновений четверо шиноби лишь смотрели друг на друга, а затем Хаширама сказал:
- Дело твоё. Давай, по крайней мере, дадим нашим людям пару дней на отдых.
Мадара обменялся быстрым взглядом с Изуной; тот состроил не совсем понятное выражение, умудряясь выказывать одновременно и пренебрежение к предложению, и согласие на него.
- Хорошо, - кивнул глава Учих в конце концов. - Перемирие продлится ровно три дня и ни минутой больше.
- Выспись за это время хорошенько, - не преминул поддеть его Хаши, единственный из их квартета выглядевший относительно бодрым, - а то у тебя такие мешки под глазами, что ещё немного, и сможешь в них носить котят.
- Что?.. Ладно, не важно, - Мадара махнул рукой и развернулся, эффектно взметнув длинной вороной гривой. - До встречи через три дня.
- Ага, - отозвался Хаширама; проводив бывшего друга долгим взглядом, он тоже пошёл прочь.
- Готовься, - бросил Тобирама своему противнику.
- Проспись, - не остался в долгу Изуна. - И кстати, по счёту я заплатил, не убив тебя сегодня, так что в следующий раз всё будет серьёзно, Тобирама.
- Я знаю, Изуна. И жду с нетерпением.
Прошёл год. Столкновения с Учихами участились настолько, что и дня не проходило без хотя бы небольшого боя. Два клана стояли лагерями километрах в тридцати друг от друга, разделённые рекой, за переправы на которой было больше всего стычек. Это была хорошая земля, богатая и плодородная, идеальное место для длительного пребывания двух армий; фуражиры неизменно возвращались с полными руками, и это хоть немного, но грело душу.
Сидя на футоне в одной из комнат их с братом небольшого деревянного дома, Тобирама отстранённо смотрел в окно, за которым мерно шумели деревья, качая туда-сюда кронами в такт дуновению ветра.
- Скоро?
- Уже почти всё, - сосредоточенно отозвался Хаширама, продевая иглу через кожу на боку брата и поддёргивая нитку, чтобы потуже стянуть шов.
Есть раны, которые лучше зашить, чем залечить чакрой. Обычно альбинос справлялся с этой задачей сам, но в прошлом бою кроме дыры в боку противник наградил его ещё и переломом двух пальцев. В принципе, это был сущий пустяк (скорость регенерации у Сенджу высокая, поболит недельку – срастётся), да и катану он в левой руке держать мог запросто, а вот иглу – нет. Так что пришлось полчаса выслушать укоры Хаширамы, что он себя совсем не бережёт (хотя на самом главе клана уже живого места не было), прежде чем старший брат всё-таки взялся за инструмент.
- Вы в последнее время сражаетесь слишком ожесточённо, - заметил Хаширама, не поднимая на пациента взгляд.
- Вы тоже, - сказал Тобирама, наоборот, внимательно глядя на него.
Шиноби вздохнул.
- Что поделать? - он проверил, надёжно ли закреплён шов, после чего поднялся на ноги и отошёл к столу. - Мы уже не дети, - старший Сенджу погрузил иглу в глубокую миску с водой и принялся методично отмывать её. - Только за последний месяц погибло одиннадцать наших; пора заканчивать эту войну.
Альбинос ничего не ответил, продолжая молча наблюдать за его действиями. С братом в последнее время творилось что-то непонятное. Всё чаще он вёл себя уже не как беспечный самодур Хаши, но как глава клана Сенджу, спокойный и рассудительный. По идее, Тобираму должна была радовать такая перемена, но вместо этого он пребывал во власти какого-то странного, не совсем, казалось бы, уместного, но от этого не менее гнетущего чувства утраты.
Положив чистую иглу к прочим своим медицинским инструментам, Хаширама отошёл к окну и направил взгляд за него.
- Мадара уступает мне, мы с ним оба это знаем, - негромко произнёс он. - Время игр прошло. Я убью его, Тобирама.
«Наконец-то», - должен был сказать мужчина – но не смог. Нет, его вовсе не беспокоила участь Учихи, но вот брат… Неужели после всего пережитого он сломался?
- Это нужно было сделать уже давно, - продолжал тем временем говорить старший Сенджу чужим, отстранённым голосом. - Если бы я не был трусом и тряпкой, многие наши шиноби остались бы живы.
- Их смерть – не твоя вина, - тихо сказал Тобирама.
- Конечно моя. Как глава клана, я ответственен за всё, что происходит с моими людьми.
- Хаши… - начал было воин, но собеседник его прервал:
- Наша победа должна быть полной, брат. Это значит, что и ваш с Изуной бой обязан быть завершён.
- Я понимаю, - сдержанно кивнул альбинос. Что ж, это логично. Чертовски, жутко, до дрожи логично. И это всегда было неизбежно. - Пришло донесение, что возглавляемую Изуной команду видели совсем близко к реке.
Хаширама наконец перевёл на брата взгляд. Его голос не дрогнул, но хотя бы в глазах на миг промелькнула горечь.
- Ты знаешь, что делать.
Над Страной Огня догорал закат, и глубокие вечерние тени уже залегли под пологом леса, у кромки которого столкнулись два отряда враждующих кланов. Шиноби не сказали друг другу ни слова – просто бросились в бой, с остервенением рубя противников. Не обращая внимания на сцепившихся Учих и Сенджу, Тобирама погнался за Изуной, который с первых секунд боя стал отступать в сторону от остальных: битвы младших братьев глав кланов были, конечно, не столь разрушительными, как у старших, но всё же прочим было небезопасно находиться поблизости.
Наконец, Учиха решил, что они достаточно удалились, и перешёл в наступление. Его мощный Огненный шар Сенджу успел вовремя заблокировать Водяным драконом и тут же сам обрушил сильный водный поток на противника. Брюнет подпрыгнул, сделав изящное сальто, приземлился на воду и тут же атаковал вновь, на этот раз врукопашную. Столкнулись мечи, раздался скрежет и звон – всё как всегда.
Учиха холоден и уравновешен, не делает ни единого лишнего движения; Сенджу спокоен и собран, не смотрит ему в глаза. И это – норма. Нормально сражаться, ломать противнику кости и пускать кровь. Нормально видеть перед собой врага Учиху Изуну, вычеркнув из памяти того дотошного, но приятного в общении молодого мужчину, с которым как-то раз альбиносу довелось разговаривать. Или ему это только показалось? Может, противники и в самом деле сражались тогда до потери сознания, и дружелюбный, сонный Изуна Тобираме в отключке привиделся?
Целый год они раз за разом сходились в схватках; единственное, что изменилось с того памятного дня – они наконец стали обращаться друг к другу по именам. Тобирама уважал своего вечного оппонента, и это правильно, но, хвала богам, не было того щемящего чувства, что так мучило Хашираму.
Мужчины вбежали в лес. Сумерки сгустились, и под пологом было совсем темно, но что значит темнота для таких шиноби, как они? День, ночь, зима, лето – декорации не важны в спектакле, где всегда лишь эти двое актёров. Ускользнув из-под удара, Учиха выскочил на небольшую поляну, посреди которой тянулось ввысь крепкое старое дерево; ни секунды не медля, Сенджу последовал за ним, ступил на посеребрённую лунным светом траву и тут же, мягко ступая, перешёл в атаку. Но вдруг Изуна сделал то, что заставило альбиноса в растерянности замереть: он остановился и опустил свой меч.
- Тобирама, мне нужно с тобой поговорить.
- Что? - воин опешил на миг, но быстро взял себя в руки. - Пытаешься заговорить мне зубы?
- Нет, - брюнет покачал головой и воткнул клинок в землю. - Выслушай меня.
- Не знаю, что ты задумал, - процедил Тобирама, с подозрением глядя на него, - но так и быть. Говори.
- Не уверен, как правильно обращаться с такими просьбами, - в тоне Изуны слышалась тень нерешительности, словно он сам не знал, верно ли поступает, - но я хочу, чтобы ты помог мне прекратить эту войну.
- Но разве не ты выступал против союза так отчаянно все эти годы? - спросил Тобирама, чувствуя, что ещё немного – и вконец запутается.
- Это всё из-за брата, - честно ответил Учиха, разводя руками. - У Мадары есть характерная черта: выслушав совет, он всегда поступает с точностью да наоборот. Это значит, что пока я открыто ненавижу Сенджу, он, пускай и втайне, сочувствует вам; однако стоит мне высказаться в пользу союза, он тотчас же станет его самым ярым противником.
- Как-то это странно, - проворчал альбинос. Ох, не дай Рикудо ещё хоть раз связаться с «блестящей» учихавской логикой. - Но хорошо, допустим на миг, что я поверил тебе. Как ты намерен добиться мира?
- Умерев.
Тобирама удивлённо вскинул брови.
- В смысле?
- В самом прямом, - спокойно и даже несколько меланхолично отозвался Изуна. - Не хочу показаться напыщенным, но моя смерть многое изменит, в первую очередь для Мадары. Я люблю своего брата, как, уверен, и ты любишь своего, но отличие в том, что судьбы родных братьев в клане Учиха связаны между собой куда теснее, чем в других семьях, - едва заметная грустная улыбка скользнула по его губам. - Мадара любит жизнь, он видит в ней прелесть и смысл; для меня же долг всегда был на первом месте.
- Я не понимаю…
- Тебе и не надо, - брюнет легко скользнул вперёд и, преодолев разделявшее шиноби расстояние, остановился перед Сенджу, безоружный, спокойный. - Возможно, однажды ты проникнешь в эту тайну, но пока не время открывать её.
- Зачем ты говоришь мне всё это? - глухо спросил Тобирама, хотя и знал ответ на свой вопрос: всё-таки он в самом деле научился хоть немного читать этого шиноби.
- Потому что, - произнёс Изуна, уверенно глядя в глаза старому врагу, - я хочу, чтобы именно ты, Тобирама, был тем, кто завершит мой путь.
На миг прикрыв глаза, Сенджу вздохнул и скрестил на груди руки.
- Ты вправду считаешь, что после того, как я тебя убью, Мадара согласится сесть с нами за стол переговоров?
- Согласится. Мой брат упрям и горд, однако он далеко не дурак. К тому же, я знаю, насколько сильное влияние на него имеет Хаширама. Лишившись меня, Мадара непроизвольно, хотя сам наверняка будет это отрицать, потянется к единственному оставшемуся человеку, который ему по-настоящему дорог. Они покричат друг на друга, сразятся, а затем всё придёт в норму – это как когда рушишь плотину на реке.
- Как-то уж слишком спокойно ты об этом говоришь.
- Шиноби всегда идёт об руку со смертью. Нет никакой разницы в том, кто первый предложит спутнику шагнуть за грань, - Учиха протянул противнику руку. - Так что ты ответишь?
Некоторое время Сенджу молчал, разглядывая лицо молодого воина. Сколько ему лет? Двадцать три? Двадцать четыре? Он ведь не старше самого Тобирамы, а тому только зимой будет двадцать пять. Но почему тогда этот парень рассуждает так, словно бы уже прожил долгую жизнь, всё попробовал, всё повидал? Конечно, их поколение выросло слишком быстро, проскочив мимо сладкой поры детства, но почему тогда один лишь Изуна так скоро состарился, стал мудрым?..
«Мне никогда до конца не понять Учих», - отстранённо подумал альбинос, пожимая протянутую руку.
- Изуна!
Битва остановилась сама собой. Отвернувшись от Хаширамы, Мадара с неподдельным испугом кинулся к брату, поймал его, когда тот уже стал тяжело заваливаться вперёд.
- Держись! С тобой всё будет хорошо…
Тобирама развернулся и, тяжело дыша, обратил взгляд на Учих. Старший поддерживал бледного, стремительно теряющего кровь Изуну, даже не пытаясь скрыть своё волнение, ещё больше усилившееся, когда перед ними возник Хаширама с клинком в руке.
Выражение лица брата заставило альбиноса непроизвольно вздрогнуть: таким холодным, бесстрастным он не был ещё ни разу. Мадара поднял взгляд на бывшего друга. Сейчас, израненный, взволнованный, он вызывал сострадание даже у Тобирамы, однако глаза старшего Сенджу оставались всё так же пусты; он направил на Учих меч.
- Хаширама… - проговорил лидер вражеского клана.
- Мадара, - в голосе шиноби был лёд, - тебе не победить меня.
«Ну же, Хаши, - мысленно умолял Тобирама, не решаясь двинуться с места, - вернись!..»
Мгновения словно бы превратились в годы, а главы двух кланов продолжали смотреть в глаза друг другу. Но вдруг во взгляде Сенджу что-то дрогнуло, всколыхнулись воспоминания, сломав непроницаемую стену, которой он в последние недели ото всех отгородился, – и клинок вонзился в землю.
- Зачем нам продолжать это? Если два сильнейших клана – Учиха и Сенджу – объединятся, другие поймут, что им не тягаться с нами, и тогда война затихнет.
Вот это уже были слова действительно Хаширамы, а не того человека, которым он на время стал.
- Ну же, - шиноби шагнул ближе и протянул старому другу руку.
Мадара колебался; альбинос представить себе не мог, что происходило сейчас в его голове, однако в итоге брюнет сделал мелкий шажок вперёд.
- Нет, брат! - прохрипел Изуна, поднимая голову. - Не верь ему! Неужели ты забыл, что они убили стольких Учих?..
Оторвавшись от старшего Учихи, взгляд Хаширамы скользнул к раненному, и в нём отразилось удивление пополам с пониманием и сочувствием. Да, теперь это и в самом деле прежний Хаши. Тобирама же продолжал молчать; он не знал до конца всего плана Изуны, но был совершенно уверен, что тот понимает, что делает. Поразительно – так верить в своего врага.
Мадара нахмурился, а губы его сжались в жёсткую линию. Бросив дымовую гранату, он вместе с Изуной скрылся с поля боя. Сенджу не преследовали их: оба понимали, что младшему Учихе жить осталось совсем немного, и не хотели погоней мешать братьям проститься.
Пережившие сражение противники, видя, что глава их клана отступил, сложили оружие и сдались на милость победителей. Хаширама выглядел вполне довольным, принимая их капитуляцию и раздавая указания собственным подчинённым, а вот Тобирама мог лишь молча стоять в стороне, стеклянными глазами наблюдая за разоружением Учих. В его голове стучало лишь одно слово, слетевшее с губ Изуны, когда клинок сделал своё дело:
«Спасибо».
Через несколько дней от Мадары Хаширама и Тобирама узнали, что Изуна умер от полученных ран. А затем состоялся бой, после которого был, наконец, заключён доставшийся такой дорогой ценой мир.
***
- Ты… - проговорил Учиха, скрипя зубами.
- Моей вины здесь нет, - ледяным тоном отчеканил альбинос, и прозвучала эта фраза так, словно он не единожды повторял её себе самому. - Это была целиком и полностью инициатива Изуны.
Зря он это сказал: в следующую секунду рука Сусано с огромной силой приложила его головой о стену тоннеля. К счастью для Сенджу, он был воскрешён, а потому быстро восстановил расплющенную половину головы. Мадара резко отшвырнул его в дальний конец хода, где виднелся метров через пятьдесят тупик; бывший Хокаге впечатался спиной в покрытый илом камень стены и грохнулся наземь, но тут же вскочил и сам ринулся на врага. От страшной смеси шока и ярости брюнет плохо контролировал Мангекью, и Тобирама, улучив момент, когда в Сусано открылась брешь, нанёс чёткий удар противнику по скуле, а вторым почти сломал ему нос. Брызнула кровь, быстрыми ручейками стекая по губам и подбородку брюнета. Окончательно утратив всякий контроль над собой, Мадара со звериным рыком кинулся на чёртова альбиноса, и секунду спустя двое великих шиноби уже катались по мокрому полу, порывисто мутузя друг друга, словно пара генинов.
Оказавшись сверху, Учиха с силой придавил врага к полу и принялся методично избивать его.
- Как ты смел столько времени скрывать это от меня, подонок?! - он весь кипел, и будь Сенджу жив по-настоящему, его лицо уже превратилось бы в кровавое месиво.
- Сам не лучше, идиот безглазый! - огрызнулся в ответ Тобирама и заехал ему локтём по болевой точке на ноге; нукенин зашипел и на миг зажмурился от боли, но и этого Хокаге хватило, чтобы повалить его на спину и уже самому оказаться сверху. - Ты жил с ним под одной крышей и ничего не заметил! Какой из тебя после этого брат?!
- Закрой пасть, выродок! - Мадара извивался и лягался, но Сенджу решил ни за что не уступать позицию.
- Что здесь происходит?!
В следующий момент кто-то сдёрнул ожесточённо сопротивлявшегося Тобираму с противника и отволок в сторону. Кое-как приподнявшись на локтях, Учиха зло зыркнул подбитыми глазами на Хашираму.
- А ты тут что забыл?! - накинулся нукенин на старого друга; тот вздрогнул и в непонимании на него уставился.
- Мадара-сан, - на колени рядом с предком осторожно опустился Итачи, - довольно.
Старший Учиха перевёл на него свирепый взгляд, но Акацук его выдержал. Почему он так спокоен? Даже Саске, и тот предка побаивался, но вот его брат…
«Изуна тоже никогда не боялся, - вдруг с горечью подумал Мадара. - Что бы я ни делал, какой бы ужас ни наводил на окружающих, даже на собственный клан».
Сделав глубокий вдох (боль тут же обожгла грудную клетку – наверняка трещины в рёбрах), нукенин положил руку на плечо молодого шиноби и медленно сел. Всё ещё удерживаемый братом Тобирама бросал на врага поистине испепеляющие взгляды и скрежетал зубами, но пока молчал.
- Что вы на этот раз не поделили? - спросил Хаширама; наверняка это он почувствовал всплески чакры и приволок остальных проверить, всё ли в порядке.
- Не твоё дело, - вновь ощетинился Учиха. - Захотелось по старой памяти набить этому уроду морду, что такого?
- Кто ещё кому набил, - процедил младший Сенджу; все его повреждения уже самостоятельно восстановились – чёртова Эдо Тенсей.
Нукенин презрительно скривился и сплюнул кровь.
- Как же вы оба мне дороги, - устало вздохнул Первый Хокаге и решительно поднялся на ноги; редко когда можно было увидеть его настолько серьёзным. - Хирузен, отведи Тобираму обратно в Тайную комнату и проследи, чтобы твой учитель не покидал её до моего возвращения. Итачи, я могу воспользоваться твоими комнатами? - молодой Учиха сдержанно кивнул. - Тогда, Минато, перемести нас троих туда; после этого возвращайся и помоги Хирузену.
- Как скажете, Хаширама-сан, - Намиказе подошёл ближе и по очереди переместил Сенджу и обоих Учих в потайной ход неподалёку от апартаментов Итачи, где была установлена одна из многих разбросанных по Хогвартсу меток Хирайшина.
Едва оказавшись в коридоре, Мадара попятился и тяжело привалился боком к стене; всё-таки, несмотря ни на что, Тобирама оставался великолепным бойцом, и раны после стычки с ним придётся зализывать ещё долго. Бросив быстрый взгляд на друга, Хаширама шагнул было к нему с явным намерением подставить плечо, но нукенин демонстративно отвернулся и сам медленно направился вслед за Итачи, опираясь рукой на стену. Учиха слышал, как Сенджу устало вздохнул за его спиной, но от комментариев воздержался.
Заклятьем отперев дверь кабинета, Итачи первым вошёл внутрь и, взмахнув палочкой, развёл в камине огонь, после чего скользнул в спальню. Добравшись до кресла, Мадара развалился в нём, запрокинул голову, прикрыл глаза; он уже начал успокаиваться и обдумывать произошедшее, однако от этого ему становилось только гаже. Как он мог, и в самом деле, не заметить перемен в брате? В детстве и юности они были близки настолько, что делились абсолютно всем; когда же это изменилось, когда они начали отдаляться и хранить тайны? И зачем он, Мадара, накинулся на Тобираму, единственная вина которого была в том, что именно ему Изуна решил довериться?..
Раздался тихий стук закрываемой двери, а затем лёгкие шаги – в кабинет вернулся Итачи.
- Дай это мне, - негромко произнёс Хаширама.
Несколько мгновений спустя Мадара ощутил на своём лице прикосновение чего-то холодного и мокрого. Недовольно нахмурившись и открыв глаза, он наткнулся на спокойный взгляд друга; Хокаге сидел на подлокотнике его кресла и аккуратно стирал кровь с лица нукенина влажным полотенцем.
- Прекрати, раздражает, - буркнул Учиха и попытался оттолкнуть его руку, но тут же пальцы Хаширамы крепко сжали его запястье.
- Это ты прекрати, - уверенно сказал Сенджу, вновь принимаясь за своё дело. - Ох, Мадара, ну почему ты вечно ведёшь себя, как капризный ребёнок? Скажи на милость, что плохого в том, что я о тебе забочусь? Да и вообще, ты хоть представляешь, как это смотрелось со стороны, когда вы с Тоби валяли друг друга по трубам? Вы же уже не мальчики, в конце концов.
- Нотации читай своему младшему брату, - во рту всё ещё стоял металлический привкус крови, и Мадаре очень хотелось поскорее перебить его чем-нибудь. - Оставь меня в покое.
- И не подумаю, - Хаширама легко стукнул его по лбу костяшками пальцев. - Так из-за чего свара?
Ну как ему не ответить, когда он делает такое проникновенно-понимающее лицо? Учиха вздохнул и покосился на потомка, но тот уже и сам всё понял и стал тактично отходить в сторону смежной комнаты.
- Итачи, останься, - не терпящим возражений тоном распорядился Сенджу. - И нечего так на меня зыркать, Мадара. Передо мной тебе уж наверняка не стыдно за своё поведение, может хоть перед Итачи будет,- он дождался, когда молодой шиноби сядет во второе кресло, и вновь требовательно посмотрел на друга.
Делать было нечего, и Мадара, смирившись, рассказал собеседникам о своём видении и о разговоре с Тобирамой. Чуть поколебавшись, он также поведал и о том, что открыл ему, хотя и не по доброй воле, Второй Хокаге.
Когда мужчина закончил, в комнате надолго повисло молчание. Хаширама выглядел удивлённым сверх всякой меры, но и одновременно виноватым (наверняка сейчас опять начнёт самозабвенно вешать всю вину на себя). По лицу Итачи, как и зачастую, невозможно было понять, о чём он думает, но нукенин чувствовал, что услышанное потрясло и его потомка.
Наконец, Сенджу тяжело вздохнул.
- Как же мы все были слепы, - проговорил он, опустив глаза на пропитавшееся кровью полотенце, крепко сжимая его в руках.
- Видимо, со всеми этими боями мы с тобой друг другу мозги всё-таки повыбивали, - вяло сыронизировал старший Учиха, продолжая искоса наблюдать за Итачи.
- Наверное… Мадара, мне правда жаль, что так вышло.
- Я знаю.
Ещё какое-то время прошло в тишине. Отложив в сторону полотенце, Хаширама коснулся ладонью груди друга и активировал мощную медицинскую технику; не без удовольствия нукенин чувствовал, как быстро восстанавливается его тело. Когда лечение было завершено, Первый поднялся на ноги.
- Пойду в Комнату, - объявил он. - Тоби, наверное, уже на стенку лезет, что я тут с тобой нянчусь.
- Я тебя об этом не просил, - бросил Учиха, но совершенно без злобы или насмешки.
- А меня и не надо просить, - очаровательно улыбнулся Хаширама. - Я и сам прекрасно знаю, когда и что именно тебе надо, Дара.
- И опять это прозвучало как-то не так, - хмыкнул шиноби.
Хокаге только пожал плечами и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Прошло ещё некоторое время прежде, чем Мадара нарушил молчание.
- Ну что, Итачи, - произнёс он, манерно растягивая слова, - теперь-то ты уж, наверное, окончательно разочаровался в своём предке?
Молодой шиноби слегка вздрогнул, оторванный от собственных мыслей.
- Почему я должен быть разочарован в вас? - вежливо уточнил он.
- Ну как же? - усмехнулся нукенин, наклоняясь к нему. - Даже если не брать в расчёт то, что я сделал лично тебе, я ведь предатель деревни и клана, злобная гнида, долгие годы прятавшаяся от правосудия и из тени ставившая жестокие эксперименты на детях (это я об Обито и Нагато). Ах да, я же забыл упомянуть о моём полнейшем провале в качестве семьянина: как мужа меня хватило исключительно на то, чтобы сделать той несчастной девушке сына, которого, впрочем, я даже никогда не видел, потому что уже был официально мёртв к моменту его рождения. А теперь выходит, что я, плюс ко всему, ещё и просто отвратительный брат. По-моему, поводов вполне достаточно.
- Как я могу осуждать за что-то вас, когда сам ничуть не лучше? - ровно произнёс Итачи.
На это Мадара откровенно рассмеялся ему в лицо.
- Не лучше?! Итачи, неужели ты так и не понял до сих пор, что ты – образец, который ещё долго будут всем ставить в пример? Такая самоотверженность, такоё чувство долга… - мужчина перестал улыбаться и тяжело вздохнул. - Как же ты, в самом деле, похож на Изуну,- он откинулся на спинку кресла, поднял глаза к потолку и продолжил задумчиво:- Я никак не пойму, почему брат устроил всю эту сложную игру, вовлёк в неё Тобираму, вместо того, чтобы просто прийти ко мне и честно сказать, что хочет мира с Сенджу? Ради Изуны я был готов на всё, а прекратить войну – такой, по сути, пустяк.
- Это было не ради мира, - тихо сказал Итачи, глядя в пламя камина. - Главной целью Изуны-сана было дать вам возможность обрести Вечный Мангекью Шаринган.
- Думаешь?
- Я в этом уверен: у меня самого до недавнего времени был в точности такой же план в отношении Саске.
- Вот как, - проговорил старший Учиха, не отводя от потомка горящего взгляда.
Раньше Мадара не до конца понимал, за что ему так нравится Итачи, но это чувство формировалось в нём с самого начала знакомства. В тот раз летом только симпатия помешала нукенину добить обессилевшего Акацука; уходя тогда, Учиха специально оставил в замке с наружной стороны двери ключ, чтобы, если судьбе будет угодно, Итачи успели спасти. К счастью, судьбе было угодно – и в дальнейшем, проводя рядом с молодым шиноби много времени, всё лучше узнавая его, Мадара ни разу не пожалел о своём решении.
Своим характером, ответственностью, дотошностью, да даже манерой держаться Итачи очень похож на Изуну, только что более сдержан и замкнут, но это из-за шпионско-нукенинского быта. А вот Саске – чистейшая копия самого Мадары в юности. Задирает голову высоко, делает вид, что на прочих ему плевать, хотя на самом деле переживает за друзей, просто гордость не позволяет в этом открыто признаться.
Учиха непроизвольно нахмурился: ему вдруг вспомнился отрывок из видения, где Хаширама кружил на руках маленькую девочку – свою внучку Цунаде, и то, какими счастливыми они оба выглядели.
«Я не знал своего сына, да и с Обито, когда он ко мне попал, поступил не слишком-то по-родственному».
- Возможно, - произнёс Итачи, словно уловив мысли предка, - в прошлом вы были отвратительным мужем, отцом и братом, Мадара-сан. Но сейчас у вас есть возможность стать хорошим прапрадедушкой для нас с Саске.
Категория: Драма/Ангст | @Nathan92 | Просмотров: 177 | Добавлено: 2016-10-31
| Комментариев нет :( | |
