Девятый круг сказки. Глава 9

— На этом, полагаю, можем на сегодня закончить, — произнёс Обито и положил перо на пергамент, в который по ходу обсуждения вносил правки. — Встретимся завтра в это же время и разберёмся с церемонией закрытия.

Советники зашумели, стали подниматься с мест — стулья заскрипели по полу. Кланяясь, главы гильдий и ответственные чиновники покидали зал, и вскоре Обито остался один. Он откинулся на спинку своего резного кресла, устало прикрыл глаза, массируя переносицу. Сами по себе приготовления к соревнованиям между городами не были для него проблемой — за столько циклов он видел всякое и ко всему теперь был готов, решал любые возникающие по ходу вопросы очень легко.

Проблема заключалась в том, что это повторялось уже в который раз.

«А ведь всё так многообещающе начиналось», — хмыкнул про себя Обито.

Во время первого цикла всё было иначе. Они с Мадарой — настороженные, удивлённые тем, как сработала техника, ещё не успевшие до конца осознать, что победили — во всём действовали сообща: исследовали новый мир, разбирались в его устройстве, искали потенциальные угрозы. Они много говорили, делились наблюдениями и тем, что надумали, обсуждали дальнейшие планы…

Но прошло два цикла, и Мадаре, не привыкшему к рутине, стало скучно в идиллической реальности, где бывшие шиноби не сражались друг с другом, а самой большой проблемой являлись возглавляемые Орочимару воры, вечно выкидывавшие что-нибудь дерзкое и серьёзно мешающее Учихам — куда до них Яхико с его сворой. Вначале Мадара начал скидывать дела на Обито — тот, ответственно подходивший к поддержанию порядка в их новой стране, и не заметил, как это произошло, — и стал освобождённое время употреблять на общение с братом, словно пытался нагнать упущенное. Но со временем и это не могло занять Мадару полноценно, и он стал искать развлечения себе по вкусу.

Один раз он устроил всё так, что Кири сцепилась с Конохой — оба города горели, дело чуть не дошло до крестьянского побоища. Два цикла назад он всячески провоцировал абсолютно всех, и в конце концов поднялось восстание, которое пришлось подавлять жёстко. В прошлый же раз его насилу удалось удержать от того, чтобы сделать своим главным врагом слишком прозорливого Итачи, с которого бы сталось, Обито знал, в случае конфронтации и повышенного интереса к тайнам родичей и до истоков техники доискаться — его мощное и пытливое сознание удерживать в иллюзии было труднее, чем многих прочих. «Что Мадара выдумает на этот раз? — мрачно гадал Обито. — В любом случае, мне остаётся только следить и ждать… и заниматься делами».

Ведь если не он, то кто? Итачи, единственный, от кого мог быть толк, вовремя убыл из столицы — при всём своём таланте организатора организовывать что-либо он вовсе не рвался. Саске тоже уехал, но это даже и хорошо — он, мрачной тенью бродящий по замку, скорее мешал. Ну а поручать что-либо Изуне вовсе не имело смысла — он скорее всего попросту рассмеётся в лицо и точно отправится заниматься тем, что интересно лично ему. «Не родственники, а наказание какое-то…» Обито бы и хотел полагаться на клан — приходилось на чужаков.

— Господин Обито?

— Какаши, — Обито узнал его по походке, открыл глаза. — Есть новости?

— Да, — Хатаке приблизился, остановился рядом со столом — кожаная броня тихо поскрипывала при движении. — Я говорил со своим другом в гильдии мореходов.

— Так что? — поторопил его Обито, видя, что продолжать собеседник не спешит. — Генма связан с ворами?

— Он сам — нет, — покачал головой Какаши совершенно невозмутимо — дрянная его черта, и Итачи в своё время явно у него понабрался. — Но вот некоторые капитаны судов имеют связи с людьми Орочимару.

— Кто именно?

— Я уже передал список имён Ибики.

Обито кивнул. Ему самому до таких мелких вещей, по сути, не было дела — ими пускай занимается Ибики, допросы по его специальности. А вот когда Морино вытрясет больше информации о ворах, нужно будет действовать быстро и прикрыть шарашку Змея до того, как Мадара решит, что хочет с ними поразвлечься. «Обойдётся без Орочимару в этом круге, — мстительно подумал Обито. — Так, может, хоть чем-нибудь полезным займётся, создатель техники, чтоб его…»

— Ещё какие-нибудь распоряжения?

— Передай Ибики, чтобы поторопился с допросом, — откликнулся, вынырнув из мыслей, Учиха. — И пусть всё сделает максимально тихо. Докладывать о ходе дела лично мне.

— Есть, — лаконично произнёс Какаши, и Обито махнул рукой, отпуская его. Поначалу возможность отдавать приказы ему приносила Обито мстительно удовольствие, но со временем он потерял к этому интерес, когда процесс стал рутинным. Сейчас, после сорока лет в иллюзии, третировать Какаши не было ни малейшего желания.

Посидев ещё минуту, Обито прихватил листок с планом проведения состязаний, который сегодня был окончательно утверждён, и вышел из зала — и тут же отступил в тень, обратился в слух. Чуть дальше по коридору стояли Какаши и Рин.

— Так что, Какаши, поможешь мне? — Рин улыбалась ему открыто и светло. — Если у тебя нет сейчас дел, конечно.

— Я всё равно собирался в город, поэтому могу сопроводить тебя, Рин, — ответил Какаши так вежливо-равнодушно, что Обито невольно сжал кулаки.

Каждый раз одно и то же: она смотрит на него влюблёнными глазами, он этого не видит, не хочет замечать. «Какаши не заслуживает её любви, — в который раз подумал Обито. — Я заберу её».

Порой Обито казалось, что только любовь к Рин, стремление сделать её своей заставляло его существовать в этой иллюзии.

Или это тоже стало частью рутины?

В их семейке было неписаное правило: если у тебя плохое настроение, испорть его кому-нибудь ещё. Поэтому Обито, раздражённо помахивая листком с планом, направился прямиком к комнатам, которые занимал его союзник. Тот, правда, сейчас был не один: на диване развалился Изуна и на что-то с упоением жаловался:

— …ты представляешь, брат? Вот как можно было так поступить?..

Думавший явно о чём-то своём, Мадара на это только лениво усмехнулся, совершенно не намеренный встревать в речь брата — тот такие, когда заняться было больше нечем, мог вести часами, при этом, что удивительно, вовсе не выглядя таким занудой, как Итачи, когда тот долго и обстоятельно что-то рассказывал. Впрочем, стоило Обитой войти, Мадара вынырнул из мыслей и вперил в него взгляд.

— Мадара, — сказал Обито, перебивая Изуну. — Надо поговорить.

Теперь уже и младший брат повернулся к нему, прищурился. Лежавший на ковре возле его дивана волк поднял голову.

— О-о, — протянул Изуна едко. — Кто-то уже с утра пораньше не в духе.

— Если за «с утра пораньше» можно считать полдень, — буркнул Обито; беспечность Изуны раздражала, особенно потому что Обито знал, на что брат Мадары на самом деле способен. Всё-таки в большинстве циклов с Орочимару разбирался именно он.

— Может, если организм так считает, — парировал Изуна, однако тут же, потянувшись, поднялся и саркастично добавил: — Ладно, оставляю вас наедине — ты же за этим пришёл, Оби?

— То есть, поучаствовать в жизни государства ты не хочешь? — хмыкнул Мадара, и сам не горящий желанием.

— Не-а, — нарочито простодушно откликнулся Изуна и выскользнул за дверь прежде, чем его брат добавил ещё что-то. Волк, неспешно встав на лапы, одарил Учих жгучим взглядом кроваво-алых глаз и вышел следом за хозяином.

Едва белый хвост исчез за дверью, Обито захлопнул её и повернулся.

— Мадара, нужно поговорить о…

— Я полностью полагаюсь на твоё мнение в этом вопросе, — скучающе протянул он.

Обито грозно свёл на переносице брови и подошёл ближе.

— Тебя не задевает? — проговорил он. — Технику вроде вместе создавали, а геморроюсь с управлением миром я один.

Глаза Мадары сверкнули.

— К управлению миром ты не относишься никак, — жёстко осадил Мадара собеседника. — Только за счёт того, что я поддерживаю Джуби в стабильном состоянии, подавляя сознания девяти бидзю, и распределяю потоки чакры, техника ещё и держится. Так что не нужно громких заявлений о том, что ты, бедняжка, один тут работаешь.

Вспылить бы и хотелось, но Обито заставил себя успокоиться.

— Даже после стольких лет они никак не сольются обратно в единое существо? — спросил он, опустившись на оставленный Изуной диван.

— За столетия, прожитые в качестве самостоятельных существ, они стало очень независимы, — отозвался Мадара. — Сейчас в отличие от момента, когда они только были созданы, каждый из бидзю — самостоятельная личность, причём личность мощная. И они этим дорожат.

— И нам с этим ничего не поделать, — закончил Обито устало. Этот факт они выяснили уже довольно давно, когда в одном из первых циклов недоследили, и Кьюби едва не вырвался и не установил связь с Наруто. — Хотя, со временем они, наверное, смирятся.

— Точно что наверное, — проговорил Мадара скептично. — С тем же успехом можно рассчитывать, что пытаться развеять технику перестанет Хаширама.

Обито посмотрел на него серьёзно.

— Ты с ним встречался? — скорее утвердительно, чем с вопросом сказал он. — Зачем?

Мадара на это передёрнул плечами с неправдоподобным равнодушием. «Вот странный человек, — подумал Обито. — Он добился того, к чему шёл десятилетиями, воплотил в жизнь свою мечту об идеальном мире без войн, вернул погибшего брата — и всё равно старого врага ему подавай. Что с ним, в самом деле, не так?..»

— Хаширама всегда был большой занозой, — сказал Мадара. — Я периодически проверяю, что он делает, чтобы потом в один момент не оказалось, что он и его братец нашли способ навредить Цукиёми.

— А они могут?

— По логике вещей — нет. Но, — он усмехнулся, — когда дело касается Хаширамы, логика бессильна.

«А не кончится ли всё тем, что ты сам выдашь Первому ключ к разрушению Цукиёми?..»

— На самом деле, — протянул Мадара, пристально глядя на него, — сейчас Хаширама — не самая большая из наших проблем.

— Ты это о Наруто? — уточнил Обито.

Союзник кивнул.

— Именно. Он становится сильнее с каждым циклом, всё раньше в круге начинает сопротивляться.

«И если так пойдёт и дальше, может вспомнить всё», — подумал Обито. В глазах Мадары мелькнула кровавая тень.

— Как жаль, что их нельзя убивать.

На это Обито только кивнул. Каждая смерть внутри иллюзии дестабилизировала её, из-за этого случались перекосы: при большом количестве смертей живые начинали слышать голоса или видеть сны о прошлом, случившемся с ними как в реальности шиноби, так и в мире иллюзии — то, чего они помнить не должны. Но ещё большие проблемы возникали, если погибал джинчурики; их разумы были связаны с разумами бидзю, и частично через них Мадара поддерживал хвостатых в относительной спячке. Но стоило джинчурики умереть, его бидзю делался буйным, неконтролируемо агрессивным; он поглощал чакру, которая составляла основу техники, а следовательно, и всего этого мира, и нападал на любого, кого только видел — новые смерти вели к ещё большему расшатыванию техники. А ведь Обито как чувствовал и говорил Мадаре в первом цикле, что не надо убивать Наруто «чтобы потом было проблем меньше»…

— Можем его поймать, — предложил он. — Бросим в тюрьму до конца цикла, будем поить какими-нибудь отварами, подавляющими разум. Ну, или в крайнем случае используем на нём какое-нибудь простенькое гендзюцу — в этом мире его должно легко пронять.

— Тюрьма, да? — Мадара всерьёз задумался. — В принципе, это имеет смысл, если удастся сделать всё так, чтобы заодно нейтрализовать Кушину, — он поморщился. — Она ещё хуже Мито, честное слово.

«Ну надо же!» — хотел было хмыкнуть Обито, но смолчал.

— Согласен, здесь скользкий момент. Если мы схватим Наруто, Кушина на месте сидеть не будет точно — скорее уж восстание поднимет.

— Узумаки, — буркнул Мадара под нос.

— Но если мы заберём и её, — продолжил Обито, — в игру вступит Минато; он и при захвате Наруто вступит, но только если не будет уверен, что это заслуженно. Если же потеряет всю семью, он будет пытаться их вернуть по-любому.

— Имело бы смысл закрыть всю семейку, — заметил Мадара. — Только устроить всё так, чтобы не было вопросов со стороны. И поставить во главе Конохе верного человека.

Обито кивнул — это было логичнее всего. Тут его осенило.

— Поручи это своему братцу. Ему себя всё равно занять нечем.

Но Мадара покачал головой.

— Не думаю, что это хорошая идея. У Изуны непонятная мне симпатия к этому семейству.

— Надо же, прямо как у Саске, — съязвил Обито, за что был мгновенно удостоен колючего взгляда.

— Найди исполнителя, — распорядился Мадара тем своим тоном, который использовал, когда хотел дать понять, что сказанное им обсуждению не подлежит.

— Хорошо, — процедил Обито сквозь зубы.

Чувствовал ли он что-либо, осознавая, что придётся подставить учителя и его семью? Нет.

Чувства в этом мире тоже съедала рутина.