Спасибо

- Хибари, каким был ты, когда был ребенком?
- Странно слышать от тебя такие вопросы, ты всегда можешь сам все узнать, названый шпион Вонголы.
- Ну, а все же?
- Я не помню.
- А хочешь посмотреть на себя со стороны?
Улыбка, на этом до боли ненавистном лице, всегда предвещала беду, так и сейчас. Любая девушка, почувствовала бы себя с ним – богиней, в любых подходах и вариациях. Этот человек был способен на все что угодно, и с каждым годом, с каждым новым заданием, становился все сильнее, это было невыносимо. Девушкам не повезло, их Бог предпочел парня. Мазохизм нынче в моде, как считает большая часть семьи Вонголы, наблюдая за постоянными нашими разборками. Что же сейчас произойдет, очередная шалость?
Туман стоял плотной стеной, влага просачивалась под одежду, и даже зная, что это просто иллюзия – она ужасала своей реалистичностью. Пару шагов вперед и обрыв, спасла от неизбежного пробуждения только хорошая реакция. Не хотелось думать о том, что в иллюзиях и умирают. Тихий детский смех раздавался откуда-то неподалеку, кажется и близко и совершенно далеко. Но не купиться на столь задорный и приятный голосок было трудно. Ступая уже осторожнее, начало казаться, что и туман стал менее густым, и уже можно было разобрать силуэты впереди. Картина открывшаяся взору превзошла все ожидания. Иллюзионист Вонголы, неподкупный ничем и ни кем, даже тем же ангельским травоядным, который главенствует в стаде, человек двадцати пяти лет отроду, убивший за свою жизнь тысячи тысяч людей, и не всех виновных, с отвратительными привычками – сидел посреди полянки и играл с ребенком лет четырех, не старше. Ревность? Нет, скорее, что-то похожее на невероятное удивление. Слишком не то, непривычно и странно, как-то дико нарушающие все поставленные рамки и правила, слишком ласково он улыбается этому ребенку. Разозлиться не составило труда, также как и подойти, тем самым обратив на себя внимание. Резко сделав шаг назад и, покачнувшись, ничего не пришло в голову как только прошептать от увиденного.
- Да быть не может.
- А разве он не милый ребенок, а, Хибари? Кто же воспитал в нем столько ненависти к взрослым, друзьям и окружающим, неужели сам окружающий мир? – Явно намечалась длинная речь. Иллюзиониста пробивало на такое только в ситуациях, когда он хотел унизить человека и заставить его признать что все что хорошо – плохо, а что плохо – хорошо и только по причине, что ему так хотелось.
- Ну так? Какова причина, нэ? – Я подошел ближе и отобрал маленького себя из похотливых рук Мукуро, которые нацеливались уже куда-то под маленькую детскую одежду и, как обычно, не чувствовали, что этого делать нельзя. Посмотрев на себя, вспомнив то неприятное время из детства, когда казалось, что все светлое и все добрые, улыбка сама по себе мелькнула на губах и сразу скрылась.
- Сам подумай, почему маленький мальчик играет посреди поля один.
Мукуро не ответил. Перевес явно был на стороне моей, и с этим было спорить бесполезно. Иллюзии не раздаются просто так. Он знает, на что давить и что показать, он чувствует все это, особенно после столь долгого знакомства. Смотря в темно-карие, почти черные глаза, так тщательно вспомнилось то одиночество и постоянно занятые родители, страх со стороны окружающих детей и их родителей. Эти детские глаза видели мир так четко, но все равно улыбались. А потом... а потом моя жизнь стала такой, какой она и есть сейчас. Потрепав мальчика по волосам, с неизменным выражением на лице, легко поцеловав того в щеку, (когда же удастся еще повидать себя со стороны), я опустил его на землю, подходя ближе к иллюзионисту наклоняясь и тяня на себя того за галстук.
- Если ты не прекратишь этот цирк, я лишу тебя конечностей, или просто искусаю до смерти.
- Кхе, ладно, ладно. Но вы так прекрасно смотритесь вместе. Да и он такой милый, ну просто… - галстук натянулся еще сильнее.
- Я понял, хорошо.
С какой-то стороны такие воспоминания не дарят ничего, кроме разочарования. На этот же раз все было немного иначе. Эти детские глаза, смотрящие с такой невинностью и чистотой. Разве можно было бы им позволять смотреть с каким-то неподобающим взглядом на своего врага, на того, кого всей душой ненавидишь. Нельзя, а может и можно, иногда и сейчас мне хочется улыбнуться ему, просто от души и я делаю это тогда, когда он не видит. Впрочем, он все чувствует, как и любой другой иллюзионист.
Этот человек единственный, кто достоин находиться со мной рядом и видеть мое прошлое, настоящее и будущее. Пожалуй, он даже заслужил этого.
- О чем задумался? Все никак не можешь простить шалость? Но я же извинился.
- Спасибо.
- Нэ?
- Спасибо за то, что напомнил мне об этом.