С Днем Рождения, нии-сан!

Но для начала надо было подготовить подарок. Я долго думал над тем, что же подарить. Даже советовался с мамой. Она предложила купить нии-сану какую-нибудь книгу, ведь мой аники так любит читать. Ага, любит, а я от этого только страдаю. Бывало, соскучусь я по нему, захожу к нему в комнату, а он читает и даже, не отрывая взгляд от книжки, говорит: «Не мешай мне, Саске, уходи». Нет уж, книгу я ему решил не покупать. А потом, совершенно случайно я увидел на столе данго (любимое сладкое лакомство Итачи) и понял, чем порадую брата на день рождения. Я решил устроить ему чайную церемонию!

Именно поэтому за окном раннее утро, а я уже на ногах. Поскольку Итачи на миссии ,а обещал он вернуться только после обеда, можно не торопиться и все сделать так, чтобы нии-сану понравилось. Для начала я украшаю чайный домик. Для этого я запасаюсь бумажными фонариками и благовониями, затем иду в сад. Все в росе, ноги у меня уже промокли, но ради моего аники залезаю в самую гущу пионовых кустов и начинаю срезать цветы. Я выбираю только самые яркие и крупные. Они пахнут так сильно, что даже голова кружится… Мама постоянно упрекает папу в том, что он редко устраивает торжественные чайные церемонии, тяною, и я с ней согласен. Тропинка к домику заросла сочными подорожниками и повиликой. Здесь, в тени огромной старой сосны, всегда прохладно и сыро. Я снимаю сандалии и осторожно ступаю босиком по мягкой слежавшейся хвое. В стороне от тропинки лежат несколько камней. Они чуть зеленоватые от мха, мне это нравится. Кажется, это остатки былого сада камней, который мама уже давно забросила. В общем, я решаю использовать их как украшение домика. Думаю, что мама не заметит их пропажу. Я раскладываю камни и пионовые бутоны около входа в домик, по-моему, это очень красиво, и, может быть, кто-нибудь и будет смеяться, но сочетание бурых камней и махровых темных цветов напоминает мне о самом аники. Почему? Да я и сам не знаю. Возможно потому, что внешне аники словно каменный, многие, даже наши мама с папой, считают, что он бесчувственный. Но ведь они сами его таким воспитали! Идеальным шиноби без чувств и эмоций, как нас учит Ирука-сенсей. Но…нии-сан, он не такой, на самом деле он добрый и живой, да-да, именно живой, как эти цветы по сравнению с камнем.

Оставляю цукубаи на улице (я выбрал один из маминых самых красивых, каменный резной сосуд, ведь у моего аники такие красивые белые руки, я хочу, чтобы он помыл их в самом лучшем цукубаи). И, нагнувшись, захожу в домик. Там полумрак, татами кажутся почти черными. Но меня это устраивает. Потому что я взял белые чашки. Черное и белое – нии-сан оценит, он любит простоту, чтобы все было аккуратно, но не слишком пестро. Наверное, поэтому он недолюбливает большие семейные праздники. Старается уйти побыстрее, и я остаюсь без моего нии-сана. И мне уже не так весело, и на праздник совсем не похоже. Но не в этот раз, аники. Ты не сбежишь с моей чайной церемонии. От меня. Эх, что-то я задумался, а время-то идет. Я расставляю посуду. Так…сначала две чашки, венчик, ложечки, хишаку (ох, не знаю, смогу ли я разлить воду этим крошечным ковшом, не пролив при этом кипяток на нии-сана). На жаровню ставлю чайник, ему уже неизвестно, сколько лет, тоже в своем роде гордость клана Учиха. А вот и зеленый чай, я рассматриваю сухой невзрачный порошок и мысленно сомневаюсь, смогу ли я приготовить такой же вкусный чай, как, например, тот, который мы пили у нашей тети в гостях. Хм, конечно, тяною – это только чай и ничего кроме чая, я все-таки порадую Итачи сладостями. Я еще вчера купил его любимое данго, а еще не удержался и прихватил немного вагаси и печеных каштанов. Хотя аники уже такой взрослый, а сладкое любит как какой-нибудь малыш. Когда моего носа достигает запах корицы, я не сдерживаюсь и фыркаю – сам я терпеть не могу все эти конфеты. Надеюсь, нии-сан не станет настаивать, чтобы я тоже их ел?
Кажется, всё. Хотя нет, осталось несколько мелочей. Я разбрасываю оставшиеся пионы по татами, подвешиваю белые фонарики и высыпаю смесь из сухих цветочных лепестков и пряностей в курильницу. Вот теперь точно все.

Выхожу из домика, солнце уже стоит высоко в небе, роса на траве подсохла, кажется, погода обещает быть хорошей. Как удачно, что у Итачи день рождения летом, когда тепло и много цветов! И у меня каникулы, а если бы нии-сан родился в другое время года, например, осенью, я бы сейчас сидел на уроке, смотрел бы на капли дождя, ползущие по стеклу, и не смог бы приготовить для него такой подарок… Кстати, о подарке – ведь мои приготовления еще не закончились. Тем более, что самое сложное еще впереди.

Я сижу в своей комнате и рассматриваю ворох яркого шелка на кровати. Это мое кимоно. Вернее, не мое. А еще вернее, это кимоно, вчера мною приобретенное. Вспоминаю строгий взгляд мамы в ответ на мою просьбу дать мне денег. Не представляю, чтобы я делал, если бы она отказалась! А я ведь так и не признался ей, что мне нужно купить кимоно. Специально для чайной церемонии. Я несколько раз бывал на подобных мероприятиях, и всегда чай нам разливали девушки в этих громоздких одеяниях. Бедные, они чем-то напомнили мне кукол. Как-то раз я высказался по этому поводу нии-сану, на что он ответил, что я ничего не понимаю, и на самом деле это очень красиво. Вот так. А еще он добавил, что я просто маленький глупый брат. Ну, это как всегда. Поэтому я решил, что раз уж я хочу провести красивое тяною, мне нужно быть в таком кимоно. Просто я должен показать Итачи, что ради любви к нему я готов одеться, как девчонка. Что ж, стоит разобраться с этим бесформенным ворохом.

Сначала я осторожно разворачиваю нечто белое с розовыми бабочками. Кажется, это хададжубан, и его нужно одевать под основное парадное кимоно. Очень жаль, что у них не нашлось чего-нибудь менее девчачьего, что ли. Я провожу рукой по тонкой ткани, она мягко струится между пальцами. Приятные ощущения. Можно закрыть глаза и представить, что это не что-то белое с бабочками, а рука нии-сана. Такая же нежная и прохладная. Которую можно погладить, без боязни быть отруганным. Ну что же ты размечтался, Саске! Приди в себя! Я вздыхаю и одеваю хададжубан. Оказывается, он очень длинный, почти до пяток. Надеюсь, я в нем не запутаюсь. Теперь черед самого кимоно. Признаться честно, оно мне нравится. Нравится его тяжелый шелк, в нем есть ощущение силы. Нравится его цвет, темно-красный, где-то в складках почти черный, а на солнце алый. Это так…так смело. А по нему раскиданы темные цветы, тени, неясные очертания. В общем, я доволен своим выбором. Пытаюсь разобраться во всех этих почти невидимых петельках и крючочках, кажется, у меня неплохо получается. Чувствую себя беспомощно - взмахиваю руками, рукава сбегают до пола тысячей складок и складочек - теперь я чувствую себя просто дураком. И вот, наконец, дело доходит до оби. Я беру в руки широкую розовую ленту и мысленно пытаюсь представить себе, как соорудить из нее бант. Почему розовая? Потому что других просто-напросто не было. Ох, нии-сан, надеюсь, ты не рассмеешься, кода увидишь своего глупого маленького брата в таком виде? Обвожу ленту вокруг себя и несколько раз неудачно пытаюсь сложить на спине бант. Не получается. Нелегко моим пальцам, привыкшим сжимать сюрикены и кунай, а не управляться со скользкой тканью. Тогда придется действовать не по правилам, перетягиваю концы ленты на грудь…Еще несколько движений, и бант готов! Или, я надеюсь, что это узел похож на бант. Неуклюже делаю несколько шагов к зеркалу. Ой, кто это на меня смотрит из него? Я, не веря своим глазам, разглядываю черноволосую куклу в бесчисленных бордовых слоях. Она перепугано смотрит на меня и мнет в руках что-то розовое, отдаленно напоминающее бант. Почему-то сейчас затея с кимоно не кажется мне такой уж удачной.

А что, если нии-сану не понравится? Он посмотрит на меня и отвернется. Помолчит немного, а потом просто скажет: «Уйди, Саске. Мне неприятно видеть это». Я…я тогда не знаю, что буду делать! Я ведь должен сказать ему, как я его люблю. А я даже не успею ему об этом сказать, перед тем как он уйдет. И еще испорчу настроение брату в его день рождения! Кажется, я уже почти готов содрать с себя эти одеяния и побежать в магазин за книгой, как и советовала мама. Но…я ведь понимаю, что книга – это не то. Это то, что называется – отдариться. Просто проявить внимание, но не подарить. А ведь я хочу, чтобы нии-сану было хорошо, чтобы он запомнил этот день! Ведь книгу он прочтет и положит в шкаф, забудет через какое-то время. А я должен сделать так, чтобы аники не забыл меня, мой подарок, это теплый июньский день… Кукла в зеркале поправляет воротник, прищуривается и решительно задирает подбородок. Кажется, уже стоит пойти в сад и подкарауливать возвращение Итачи.

Я крадусь по лестнице вниз или, вернее будет сказать, пытаюсь красться. И все из-за кимоно: оно словно нарочно путается под ногами и оглушительно шуршит. Ксо! Только бы мама не услышала. Я почти бегом миную открытую дверь на кухню. Оттуда доносится мамин и тетин голос. Похоже, они так увлечены приготовлением праздничного обеда, что не обратили внимания на грохот из прихожей – да, это я упал. Все-таки упал, как и опасался. И какой из меня выйдет шиноби, если я даже в кимоно не могу на ногах удержаться? У меня возникает ощущение, что весь я – это сплошной ворох складок, волн и оборок. И все-таки кое-как мне удается подняться на ноги и выскочить на улицу, пока кто-нибудь не застал меня в таком легкомысленном виде.

Лучше всего в нашем саду прятаться в ежевичнике, никто не вздумает туда без надобности идти, да и колючие заросли подступают вплотную к калитке. Но сейчас я – бесформенное нечто, которому с ежевичником просто не справиться. Остается лишь одно – взобраться на нижние ветки нашего старого клена и высматривать нии-сана оттуда. Я кое-как запрыгиваю на ветку, и в этот момент я почему-то понимаю, как ощущают себя всякие красивые птицы, которых отлавливают охотники. Они ведь очень-очень яркие, и их легко заметить. А ничего поделать со своим дурацким оперением они не могут. Вот так и сидят на деревьях, нахохлившиеся и напуганные тем, что их вот-вот кто-нибудь заметит. Я вздыхаю, надеюсь, мама слишком занята стряпней, чтобы интересоваться, куда я пропал, да и в окна без причины она выглядывать не будет. Иначе она будет очень удивлена, когда увидит яркое кимоно, сидящее на клене. А потом еще и меня…

Я не знаю, сколько я уже жду тебя, нии-сан. Солнце припекает даже сквозь листву, и меня клонит в сон. Только бы не заснуть, а то я могу пропустить аники. Надо как-то встряхнуться. Я несколько раз хлопаю ладонями себя по лицу. Встряхиваюсь. Нии-сан, где же ты? Хочется к воде, в прохладу…Мы с аники сидим на берегу темного пруда, он глубокий, на самом дне бьют ледяные ключи. Я только что вылез из воды, тело пробивает дрожь, и мне немножко стыдно перед братом, ведь настоящий шиноби не должен дрожать, даже если ему холодно. Я даже боюсь посмотреть на Итачи, замираю, пытаясь унять дрожь, и вдруг чувствую, что он обнимает меня. Я поворачиваюсь к нему – он улыбается и смотрит на меня так пристально, что я окончательно теряюсь. Зато дрожь проходит, а на смену ей приходит другое ощущение, ощущение теплых губ, собирающих холодные капельки с кожи. Это так неожиданно приятно…Я вздрагиваю и открываю глаза. Неужели это был просто сон? Сон… но такой необычный. Я ведь хорошо помню тот день на озере, Итачи ничего подобного не делал, а еще я хорошо помню, как разглядывал его губы. Просто так. Они у моего аники тонкие и неулыбчивые. А жаль. Мне понравилось, как он улыбался в моем сне. И…как касался меня ими.

-Саске?

Я только что чуть не свалился с ветки. Перевожу взгляд вниз. Итачи стоит прямо подо мной, его голова запрокинута, кажется, он даже чуть-чуть удивлен. И почему сердце начинает колотиться как сумасшедшее? Я через силу улыбаюсь и спрыгиваю к нему. Наверное, странно я выгляжу, прыгая по веткам в этом наряде.

-Нии-сан, с днем рождения! Я так ждал тебя! Я…я…хочу подарить тебе подарок.

Ну почему у меня такой дурацкий голос сейчас, хватит трястись, он же, в конце концов, еще не развернулся и не ушел! Я соскучился по аники и теперь просто не могу отвести от него глаз. Его форма капитана АНБУ совсем пыльная, и волосы выбились из хвоста, под глазами темные круги. Мне кажется, или действительно он смотрит на меня? Смотрит. На меня. С интересом. И еще как-то так странно.

- Спасибо, Саске. Ты, как всегда, первым поздравляешь меня. И тебе идет это кимоно, можешь не смущаться так сильно.

Итачи? Ты улыбаешься? Ты, в самом деле, улыбаешься? У меня в голове проносится мысль, что я готов хоть всю жизнь проходить в девчачьем кимоно с розовым бантом, если нии-сан будет так мне улыбаться. Кончики губ чуть приподняты, в уголках притаились смешинки. А еще взгляд…он совсем другой. Не такой, как обычно. Обычный взгляд аники – темный и как будто застывший. А сейчас его глаза блестят! И в них словно что-то мечется. Неужели его так развеселил мой наряд?

-Спасибо, нии-сан. Можно мы сейчас не сразу пойдем в дом, а сначала я угощу тебя чаем?

Я замираю – а вдруг он сейчас откажется?

- Похоже, мой маленький глупый брат решил меня сегодня удивить.

Он продолжает улыбаться, наклоняется ко мне и совсем легко касается губами моей щеки, а затем так же практически неуловимо легко дергает за розовую ленту. Мне кажется, я краснею – аники, похоже, сегодня я совсем не могу тебя понять. Я, действительно, всего лишь глупый маленький брат. Вслух же произношу:

- Так ты согласен, нии-сан?

- Да, Саске.

Я мнусь немного, а потом хватаю аники за руку и увлекаю за собой к чайному домику. Мы идем молча. Если честно, мне страшно. Мне до сих пор страшно, что нии-сану что-нибудь не понравится, и он уйдет. Я чуть крепче сжимаю его горячую ладонь - не отпущу! Ну вот мы и пришли. Мне ужасно не хочется отпускать руку нии-сана, но делаю над собой усилие и разжимаю пальцы. Смотрю на него…

Итачи становится на колени и опускает кончики пальцев в цукубаи, играется с водой, из сосуда летят брызги, они приятно холодят мое разгоряченное лицо. Почему-то сразу вспоминается мой недавний сон. Я смотрю на него…Такого странного нии-сана я еще не видел. И почему-то мне кажется, что он тоже самое думает обо мне.

- Саске, это очень красиво.

Итачи задумчиво смотрит на пионы и камни. Камни и пионы. Он берет уже раскрывшийся бутон и медленно гладит темные лепестки. А если бы мою руку? Тише, Саске, тише. Чтобы хорошо провести чайную церемонию, ты должен быть спокоен и не думать о таких посторонних вещах, как, например, ласковые ли у него прикосновения.

- Нии-сан, я пока поставлю чайник на огонь.

Я по-настоящему волнуюсь, я очень, очень хочу, чтобы у меня все получилось. Нии-сан кивает:

-Да, конечно, Саске, иди. Я подойду через минуту.

И все-таки мой аники просто замечательный! Он понял, что я переживаю, и дал мне время собраться. И как потом кто-то может говорить, что он бесчувственный? Мне так хочется обнять его, но вместо этого я просто киваю в ответ. Неловко опускаюсь на колени, ведь дверь в чайный домик совсем маленькая, чтобы пройти, надо пригнуться. На мгновение замираю, мне стыдно за то, что этот ужасный шелк так шуршит. А еще я боюсь запутаться в нижнем кимоно и своих рукавах. Но я успокаиваю себя тем, что нии-сану понравилось, как я выгляжу. Ох уж этот бант. Украдкой оглядываюсь на аники и стаскиваю это розовое чудище немного вбок. Так будет удобней.

И вот я опять в полумраке чайного домика, из носика чайника уже идет пар. А у меня еще много дел. Я тщательно протираю шелковой фукасой чашки и ложки, затем поджигаю благовония в курильнице. Я люблю этот запах, он очень легкий и напоминает что-то фруктовое. Интересно, а нии-сану понравится? Я поправляю сладости и насыпаю чай в чашки. Пододвигаю венчик к себе поближе. Кажется, все готово. Я пытаюсь вспомнить последнее тяною, на котором я был. Хозяйка, разливающая чай, была такой чинной. Мама, кажется, потом похвалила то, как благородно вела себя та дама. Хм, надо бы тоже привести себя в порядок. Я ерзаю по татами, стараясь, чтобы кимоно лежало веером, распрямляю непослушные складки. Делаю это старательно, пропускаю через пальцы каждую сборочку. Опять натягиваю на грудь бант и разглаживаю смявшийся шелк. Похожу еще немного в этом кимоно и точно перейму все девчачьи привычки. Вот так, Саске, будущий шиноби. Осталось лишь склонить голову и послушно сложить руки на коленях. Интересно, когда же нии-сан придет уже? Вдруг слышу за спиной тихое фырканье – оборачиваюсь.

Нии-сан сидит в проеме двери, и кажется, он смеется. Смеется? Я не знаю, куда деться от стыда. Похоже, он уже давно здесь, и наверняка видел, как я вертелся с этим дурацким кимоно. Опять смотрю на него – что он скажет? Но аники не спешит со мной заговаривать, он аккуратно укладывает возле стены свою маску АНБУ, катану, кунаи – все, как по церемонии, а я ведь и забыл, что во время тяною нельзя иметь при себе оружие. И только потом опускается на колени напротив меня. И разглядывает меня. В упор. Это так непривычно, он никогда раньше на меня так не смотрел. А в глазах все мечется что-то непонятное.

- Нии-сан, тебе что-то не нравится? – кажется, я достаточно осмелел, чтобы задать ему этот вопрос.

- Глупый. Почему ты так решил?

Да, действительно, почему я так решил? Я не знаю, что ответить, поэтому начинаю разливать кипяток в чашки. К легкому фруктовому примешивается теперь и терпкий аромат зеленого чая. Я осторожно беру венчик и начинаю взбивать чай в пену. Это позволяет мне уткнуться взглядом в чашку и не смотреть на нии-сана. Правда, у меня не очень хорошо получается, я такой неуклюжий! Мутные зеленоватые капельки разлетаются по татами. И тут у меня вырывается:

- Нии-сан, прости, что я занимаю твое время этим чаем.… Надо было приготовить другой подарок.

Кажется, я опять удивляю аники. Потому что вид у него действительно такой, словно он услышал что-то очень-очень глупое.

- Саске. Мне очень приятно. И подарок мне твой нравится. И…сам ты выглядишь, как подарок…С этим бантом.
Пока я обдумываю эти слова, нии-сан придвигается ко мне поближе и легко разжимает мои пальцы, в которых я держу венчик. Сам берет его в руки и начинает быстрые круговые движения в чашке.

-Я тебе помогу немного, глупый, - улыбается.

Кажется, я готов смотреть на это вечно – как нии-сан взбивает чай. У него это получается ловко и как-то красиво. Впрочем, я и так считаю, что все, что делает нии-сан – красиво. Красиво держит чашку за тонкие края. Красиво откидывает упавшие на лицо волосы. Красиво хмурит брови. Хм…кстати, а почему хмурит?

- Саске, если честно, я не очень разбираюсь во всех этих чаях. Как думаешь, пенка уже хорошо взбилась?

Я наклоняюсь к нему и заглядываю в чашку – по-моему, у нии-сана замечательно получилось! И мне даже захотелось попить чая. Я облизываюсь и перевожу взгляд на аники. Он опять странно на меня смотрит. И даже не улыбается. Наверное, опять я что-то не так сделал!

- Нии-сан, кажется, чай получился.

- Хочешь попробовать?

Я киваю – аники сегодня такой добрый. Он протягивает мне чашку, но я не успеваю ее взять, потому что в этот момент он проводит венчиком по моим губам. На них остается чайная пена. Теперь я удивлен. А вот у аники на лице опять появились смешинки.

-Ну, попробуй же.

Я послушно облизываю свои губы. Чай очень крепкий, и от него даже пощипывает небо, но пена нежная и к ней приятно прикасаться языком. А нии-сан, похоже, продолжает играться. Он обмакивает венчик в чашке и несколько раз касается им моих щек, носа и опять губ. Зачем ты это делаешь, аники? Ты просто так шутишь надо мной. Кажется, я не знаю, как мне поступить…

- Саске, тебя такой вид, словно ты вот-вот расплачешься. Ты же не против, что я так бесцеремонно отношусь к твоему чаю?

- Нет, аники. Просто, что мне делать с этим?..

Я подставляю свое лицо к нему поближе, чтобы Итачи видел, что теперь я весь в чае. Из-за него, а точнее, из-за его странных шуток. Видимо, я зря жду от нии-сана его обычного поведения. Вместо того, чтобы вытереть пену, он наклоняется ко мне и проводит языком по моей щеке. Я вздрагиваю, но не хочу, чтобы нии-сан остановился – мне очень приятно. Кажется, он понимает это по моим глазам. Потому что, совсем не стесняясь, продолжает скользить языком по моим щекам, касается им кончика носа, а затем лижет мои губы. Да, именно лижет. Делает короткие частые движения языком. На губах ведь уже давно нет пены, но он не останавливается. Мне тоже хочется сделать аники приятное. Ведь это же его день рождения! Я отстраняюсь от брата, но только лишь для того взять венчик и провести им по его губам. Он смеется. Опять приближаюсь к нему.

- Ты что, Саске? – нии-сан напрягся, видимо, что он не понимает, что я хочу сделать. Или не верит, что я могу сделать так же, как он.

- Нии-сан, я…я тебя так люблю. Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Я все, что хочешь, сделаю, честно! Лишь бы ты улыбался.

Я не даю аники что-либо сказать – прижимаюсь губами к его губам. Слизываю горькую пенку, тщательно, сначала – нижняя губа, потом верхняя, потом прохожусь языком по вздрагивающим уголкам губ. А нии-сан… он притягивает меня к себе и отвечает на мои прикосновения. Посасывает мою нижнюю губу. Горячо дышит прямо в мой приоткрытый рот. Но это ведь уже не игра, это похоже…похоже на поцелуй. Так взрослые делают, я видел. Но всегда считал, что противно – так с кем-нибудь лизаться. А оказалось, совсем не противно. Наоборот, я не помню, чтобы когда-нибудь мне было так приятно раньше. По моему телу пробегает дрожь, и лицу очень горячо. Я хочу чувствовать губы аники еще сильней, они очень вкусные. С новой силой прижимаюсь к его рту, нечаянно прикусываю зубами тонкую кожу. Нии-сан отрывается от меня, на месте укуса проступает маленькая алая капелька. Я в панике, я ведь укусил аники до крови! Что он теперь обо мне подумает? Но я не вижу в глазах Итачи недовольства, он словно ласкает меня взглядом. Тянусь к нему снова.

- Саске, ты такой странный сегодня.

Ты тоже, аники. Но мне хватает ума не произносить это вслух. Я не хочу вспугнуть нии-сана. Ведь он так редко бывает со мной ласковым. Или даже не так …Он вообще редко бывает со мной. Пусть он продолжает быть со мной таким…странным.

- Я просто люблю тебя, аники.

Вместо ответа он склоняет голову ко мне на грудь, щекой трется о бант. Его руки скользят по моей талии, бедрам, похоже, ему очень нравятся прикосновения о шелк. Я немного колеблюсь, но затем легонько начинаю гладить его темные волосы. Нии-сан, как тебе может нравиться эта дурацкая пестрая ткань, когда у тебя волосы нежнее и шелковистей, чем шелк самого дорогого кимоно! Я чувствую, как пальцы аники осторожно отгибают ворот хададжубана, он утыкается носом мне в шею и прерывисто дышит. Может быть, я тоже могу снять с него немного одежды? Я выворачиваюсь из его объятий и не слушающимися пальцами пытаюсь стянуть с него жилет. Итачи перехватывает мои руки.

- Зачем?

- Не знаю, аники… то есть, я хочу прижаться к тебе, а не к твоей одежде.

Неужели это говорю я? Неужели это я позволяю себе капризничать с нии-саном? Но он не против. На татами летит жилет, а за ним и футболка. Итачи снял их сам. Сам! И я уже почти этому не удивляюсь, сегодня особенный день. Сегодня нии-сан позволяет мне все… Я упираюсь ладонями в его грудь и провожу губами по белой коже, вылизываю неровность старого шрама. У аники вырывается вздох. Он до боли сжимает меня в объятиях и валит на татами. Опускается на меня сам. Где-то рядом я слышу глухой звук, кажется, мы опрокинули что-то из посуды. Но это не важно… Теперь нии-сан трется об меня всем телом, целует лицо, шею, руки, покрывает коротенькими прикосновениями губ ворот нижнего кимоно, оби, бант, мнет руками разметавшийся подол. В ушах у меня стоит шелковый шорох и его отрывистое дыхание. Я просто не успеваю уследить за его беспорядочными движениями. Закрываю глаза и вспоминаю свой сон на дереве. Тот нии-сан, который из сна, у него были мягкие теплые губы. И еще сам он был очень спокойный. Как мой аники и должен быть. А этот аники, который сейчас со мной, он другой, его губы горячие и сухие, а движения резкие. И весь он как будто горит. И мне даже кажется, что обжигает и меня. Иначе как объяснить то непонятное ощущение тепла внизу живота? И вот мне все кажется, что тот Итачи, который был во сне, он намного реальней. А может, это тоже сон? Тогда я не хочу просыпаться. Потому что этот аники нравится мне больше. Я его люблю.

Вдруг нии-сан приподнимается. Смотрит на меня. Как будто что-то решает.

-Саске, можно тебя попросить?

-Конечно, нии-сан! – я безумно рад, что наконец-то я смогу сделать для моего аники что-то, о чем он сам меня попросил.

Вот сейчас Итачи ведет себя совсем непонятно. Он встает – зачем, аники, мы ведь так хорошо лежали? – и расстегивает штаны. Приспускает их. Затем нижнее белье. Наверное, сейчас у меня глаза расширились. Потому что прямо перед собой я вижу…эээ…член нии-сана. И…он стоит, странно, ну почему у меня все не как у Итачи? Похоже, что у меня сейчас не только круглые глаза, но и покрасневшие щеки. И что я должен сделать? Я в растерянности. Я не совсем понимаю тебя, аники.

- Поцелуй его, Саске.

Я краснею еще сильней, да я за всю жизнь столько не краснел. Но взгляд нии-сана такой зовущий, что у меня не остается времени на раздумья. Я неловко встаю на колени и сначала касаюсь его подушечками пальцев. Аники, ты вздрагиваешь только от одного этого прикосновения? Значит, стоит быть смелее. Только вот как? Он сказал «поцелуй его». Я наклоняюсь к члену еще ниже и осторожно провожу губами по нежной коже. Облизываюсь. Пробую на вкус собственные губы, которые только что касались аники там. Только не могу определить…Тогда я начинаю облизывать уже совсем твердую плоть нии-сана. То быстро и коротко, то медленно и легко вожу языком по всей длине. Какой же ты у меня большой, нии-сан. Я вдыхаю побольше воздуха и беру его в рот. Почему-то вспоминается леденец. Да, его надо ласкать губами, языком, как леденец. И даже лучше, потому что нии-сан, он вкусный, немного солоноватый, а леденец – фу, противная сладость. Я замечаю, если сжать член губами чуть сильнее, аники начинает дышать более учащенно, а его руки опускается на мой затылок и больно сжимают волосы. Мне тяжело дышать, губы уже болят, но я лишь убыстряю движения. Нии-сану это нравится.

Вдруг Итачи вырывается из моих рук, лежащих на его бедрах, и опять толкает меня на татами. Садится на мне на грудь и с силой трется членом о розовый шелк. Я уже не стараюсь что-либо делать, нии-сану хорошо, а это главное. Лишь наблюдаю за ним, когда еще представится возможность увидеть моего аники таким? Красивым, обнаженным, горячим, любящим. Кажется, аники совсем не сдерживает себя. Мое оби уже развязалось, и теперь остатки банта у аники в руках, он накидывает розовую шелковую полоску себе на плечи и изгибается так, чтобы его кожа полностью соприкоснулась с шелком. Я обнимаю бедра нии-сана, потому что я завидую тому куску ткани. Почему он касается кожи моего аники, а я нет? Нии-сан всхлипывает, совсем как ребенок, и на мое лицо и кимоно падают капли теплой белесой жидкости. Несколько секунд нии-сан совершенно не двигается, потом склоняется надо мной и слизывает с моего лица брызги, легонько целует кончик носа. Ложится рядом со мной и шепчет:

- Саске, этот день рождения я запомню навсегда. Спасибо тебе, глупый маленький брат.

Мне хочется закричать. От счастья. Запрыгать. От счастья. Одеть полностью розовое кимоно с сердечками. От счастья. Я жмурюсь и еще крепче прижимаюсь к аники. Как же я счастлив! Спрашиваю:

- Нии-сан, а ничего, что мы не провели чайную церемонию до конца?

Нии-сан разворачивает меня к себе лицом и долго-долго вглядывается в меня. Словно хочет понять, серьезно я говорю или шучу.

- Глупый ты, Саске.

И молчит. Я так понимаю, что продолжения не будет. Тогда можно задать следующий вопрос.

-Аники, а почему ты раньше не просил меня так сделать? Тебе же это нравится.

- Потому что думал, что тебе не понравится.

- Это ты глупый, нии-сан. Как мне может это не понравиться?

- Ты очень красивый, Саске, - проводит ладонью по моей щеке.

Ну, вот я опять краснею. Какой же я красивый, аники? Не шути так надо мной. Вот ты, действительно красивый. А нии-сан между тем выравнивается и начинает аккуратно распрямлять мое оби, завязывает из него пышный бант. Внезапно говорит:

- Я куплю тебе еще кимоно. И несколько бантов. Разноцветных. Они тебе очень идут.

Ррр…теперь ты точно смеешься. Я хмурюсь и отворачиваюсь. Неужели я на самом деле так похож на этих кукол? Чувствую, как на мое плечо опустилась рука. И голос такой знакомый, и вместе с тем уже чужой говорит:

- Нам пора уже, глупый маленький брат. Мама скоро начнет нас искать. И еще…не говори ничего отцу и маме. Они все равно не поймут.

Этот голос…такой, как раньше. Недолго же мой аники был со мной настоящим. Тем братом, который на самом деле меня любит. А еще как он может думать, что я кому-то расскажу о своем счастье? Но я не ничего такого вслух не говорю. Просто согласно киваю головой.

Итачи уже одет. Расставляет все посуду в один ровный ряд. И не смотрит на меня.

- Такое больше не должно повториться.

- А если я приду к тебе сегодня ночью, аники? – как противно срывается мой голос, потому что мне нужен ответ. Я хочу знать, что все, что только что было – это не сон. Это настоящее. И тот аники, который целовал меня в губы – настоящий.

Итачи очень долго молчит. Я уже начинаю думать, что он просто не ответит на мой вопрос. Но тут мой нии-сан снова меня удивляет, какой уже раз за этот день. Он пододвигает одну чашку мне, а другую оставляет себе, ставит чайник на жаровню и притягивает к себе тарелочку с данго. Улыбается.

-Знаешь, Саске, а давай-ка мы все-таки завершим чайную церемонию. Твой чай намного вкусней того, что подадут сегодня к праздничному ужину.

Кажется, мое сердце сейчас чуть не выпрыгивает из груди. Ну вот, я точно запутался в своих рукавах, когда хотел броситься аники на шею. Нии-сан мой, и я важнее ему, чем все остальные. И сегодня ночью он будет меня ждать. И еще…я еще раз уверился в том, что день рождения моего аники – самый лучший день в году. И что чайная церемония – это самый лучший подарок для любимого старшего брата. И что иногда можно подслушивать разговоры взрослых, иногда там даже мелькают умные мысли. И, самое главное, – кимоно – это прекрасный наряд, который очень даже мне идет. Сегодня я счастлив.