Боруто 1 сезон 242 серия
27 марта 2022 года
Манга Боруто 69
20 апреля 2022 года
Блич 367
2021 год
Манга Блич 686
Финальная глава
Хвост Феи 328
Финальная серия
Манга Хвост Феи: 100 летний квест
23 апреля 2022 года.
Ван Пис 1014
27 марта 2022 года
Манга Ван Пис 1044
25 марта 2022 года
Форма входа

НАША РЕКЛАМА
На форуме
Тема: Берсерк 4-хвос...
Написал: Cikоnio
Дата: 2025-06-23
Ответов в теме: 0
Тема: Эксперименты с...
Написал: Rikudo_SenninLOL
Дата: 2025-06-23
Ответов в теме: 45
Тема: Как по интуици...
Написал: Rikudo_SenninLOL
Дата: 2025-06-23
Ответов в теме: 14
Статистика

В деревне: 78
Учеников: 72
Шиноби: 6

Pashakiller, Sherr1, Vuzi, ADEPTYS, PaRaZ1T, Cikоnio

Орёл, несущий копьё. Арка 3. Глава 2

За окнами гулял ветер. В долине он носил листву, что сорвал с деревьев, но в горах лишь свистел — срывать и носить было нечего, ведь росли здесь одни только сосны и туи. С обратной стороны замка, обращённой к скалистым горным стенам, был разбит небольшой парк, но он от шквального ветра был укрыт чарами.

Фамильный замок Винтерхальтеров, конечно же, был скрыт от маглов, но, стоя у окна, Адлер мог видеть город, раскинувшийся в долине по берегам полноводной реки. Швейцария оказалась страной, полной ярких красок, сочетания бирюзы и синевы озёр с золотом осенней листвы, стали скребущих небо гор с непорочной белизной их снежных шапок. Адлер был в этой стране впервые и теперь не мог не понять, почему Макс и Георг так гордятся красотами своей родины. «Как они в таком месте могут думать о политике и интригах? — недоумевал про себя Адлер. — Здесь хочется созерцать, размышлять, творить… Что угодно, но только не думать о политике».

Или, возможно, причиной такого восприятия был его собственный настрой? Причина — то, что его душа нуждается сейчас в покое?..

Адлер решительно отбросил эти мысли. Когда начинал всё это, он знал, на что идёт, что без жертв не обойтись, среди сторонников в том числе. В этом он убедился после гибели Якова… однако случай с Петаром выходил за рамки изначальных его представлений. Много раз с того дня Адлер задумывался, могла ли та стычка завершиться иначе. «Могла, — понимал он, и от этого становилось тяжело на душе. — Не будь я так раздражён провалом операции и нерешительностью Влада, не будь Петар так взвинчен и нетерпелив… Нет, — оборвал он сам себя. — Мысли о прошлом не способны его изменить, а значит сожаления, даже если они и есть, пусты и не имеют права на существование. Это случилось — это останется в прошлом».

Казалось, прочие члены группы были согласны с этим его выводом. Никто не сказал Адлеру ни слова укора, Макс вместе с Деяном взял на себя труд вернуть тело Петара родителям — им сказали, что Петар достойно погиб в бою с противниками. Даже Влад молчал… хотя, его молчание было полно немого ужаса. И раньше нервный, он стал нездорово дёрганным, и Георг заметил как-то, что стоило бы показать его целителю прежде, чем единственным подходящим вариантом для Штайнера станет переселение в госпиталь в отделение для душевнобольных на неопределённое время. Адлер согласился с ним и сам всё устроил — не желал вмешательства Георга, и так в последнее время слишком расположившего Влада к себе. Влада, который единственный (за исключением разве что равнодушного ко всему, помимо некромантии, Аларикуса) был нужен Адлеру, когда он перейдёт к следующему блоку действий.

Прикрыв глаза, Адлер несколько раз глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться и не думать об этом. В этот день они все могут… нет, пожалуй, даже должны отрешиться от своих проблем и порадоваться — или по крайней мере постараться порадоваться — за Макса. Он скоро женится, как-никак.

Макса Адлер нашёл в одной из галерей замка, где стены занимали великолепно написанные пейзажи, вместе с Георгом. Оба неспешно прохаживались мимо картин, негромко беседуя о чём-то, но замолчали, стоило Грину приблизиться.

— Пойду проверю, как там всё, — произнёс Георг.

Макс коротко кивнул, и его брат вышел из галереи. Некоторое время Адлер вместе с Максом в молчании переходил от картины к картине, рассматривая полотна, но и старого товарища тоже; он знал его достаточно хорошо, чтобы за чопорной миной различать настроения, поэтому сказал, больше утверждая, чем спрашивая:

— Волнуешься?

— Нет причин, — отозвался Макс, прямо-таки впиваясь взглядом в изображение гор. — Я знаю, что всё пройдёт идеально.

— Значит, волнуешься.

Макс хмыкнул, нетерпеливо отмахнувшись, — он никогда подобные вещи не признавал. Эта его черта забавляла Адлера ещё в те времена, когда они были друзьями. «В общем-то, хорошее было время». Как ни странно и неприятно осознавать, за всю жизнь Адлера это, пожалуй, были единственные нормальные человеческие отношения — с родственниками, что близкими, что более дальними, как-то с детства не заладилось, да и в школе других друзей он не завёл. И сейчас, стоя рядом с Максом в его доме, Адлер чувствовал, что какой-то частью своего существа хочет, чтобы всё вернулось, как было. «Нет, — вновь вынужден он был напомнить себе самому. — Прошлое не вернуть. Никогда уже не будет, как раньше».

Их пути разойдутся. Конечно, за такого ценного союзника Адлер будет держаться до последнего, но когда он выступит в открытую, больше не прикидываясь тем, кем прикидываться сейчас ему выгодно, Макс первым отвернётся, даже больше — станет врагом. «Скорее всего, однажды нам придётся сразиться, — Адлер вздохнул, делая вид, что заинтересован изображением горного водопада. — И победителю придётся делать выбор: как поступить с проигравшим?..»

Разряд искр прошёлся по руке, и Адлер непроизвольно сжал левое запястье, где был выжжен отпечаток цепи. Светлый артефакт плохо сочетался с собственной магией юноши, весьма активно использующего Тёмные чары, и временами выказывал своеобразное неодобрение — если можно, конечно, сказать подобное о неодушевлённом предмете. Макс утверждал, что можно — артефакты достаточно сложны и могущественны для этого, а подобные Цепи Подчинения — особенно. Впрочем, Светлое происхождение не помешало Цепи быть артефактом, наследующимся путём убийства предыдущего хозяина. «Подчинение заложено в саму её основу, — объяснял Макс. — А убийство — один из главных видов магического подчинения».

«И это избавило нас от уймы проблем, — Адлер осторожно растёр запястье. — Судя по тому, что рассказал Макс об их «приключении», если бы пришлось подчинять Имитатора по новой, это было бы сопряжено с риском потерять и базу, и, возможно, кого-то из группы». Больше потерь Адлер не мог себе позволить. Только не сейчас.

— Ты собираешься взять Георга в Семёрку, — вдруг сказал Макс; он по-прежнему смотрел на картину, притворяясь, что лишь безразлично констатирует факт.

— Георг достойно показал себя во всех делах, — откликнулся Адлер. — Он достаточно сильный и бесспорно умный совершеннолетний маг, который, как я понял, сам хочет войти в состав Семёрки. Кроме того, у нас пустует два места, а это много для группы из семи человек; да и ты на время отойдёшь от дел…

— На две недели, не больше, — уточнил Макс.

— И твоя невеста не возражает против этого? Не хочу, чтобы она обвинила меня в том, что я лишил её медового месяца.

— Она достаточно умна для того, чтобы правильно расставлять приоритеты.

Адлер скептично вскинул бровь, но ничего не сказал. Тоже помолчав какое-то время, Макс вернулся к интересовавшей его теме:

— Так значит, Георг…

— Позволь ему самому решать. Я не буду ни настаивать, ни уговаривать его, обещаю тебе это, — просто предложу.

И вновь повисла пауза — Макс обдумывал услышанное, а затем наконец сказал:

— Пусть будет так, — хотя в его тоне одобрения не было вовсе.

«Нельзя не понять, почему он против вступления Георга в Семёрку, — подумал Адлер. — Мы сейчас ходим по тонкому льду, а Макс любит брата и не хочет, чтобы с ним что-то случилось». Это ведь так естественно — Адлер понимал это, хотя и не познал на собственном опыте подобных чувств.

На краткий миг в сердце шевельнулось нечто, похожее на зависть. «Смотри иначе, — приказал он себе. — Привязанности — это слабости, а у меня их быть не должно. Любому, кто хотя бы раз видел их вместе, понятно, что на Макса можно влиять через Георга, как, собственно, и наоборот…»

Рядом с ними материализовался домовой эльф.

— Герр Максимилиан, — тонко проговорил он с низким поклоном, — господин барон зовут вас.

— Пойду и я в зал, — сказал Адлер, когда Макс кивком отпустил домовика. — Возьму бокал с шампанским, чтобы первым поднять его за ваш с Эльзой союз.

— Очень любезно с твоей стороны, — чопорно произнёс Макс, явно репетируя вид, с которым будет на протяжении вечера принимать поздравления. На этом они расстались, и каждый направился в свою сторону.

Когда он вошёл в большой бальный зал, Адлер первым делом быстро осмотрел собравшихся. На приёме по случаю помолвки Максимилиана фон Винтерхальтера и Эльзы Лихтенберг собрался весь высший свет — мало какие мероприятия могли похвастать таким списком гостей; огоньки сотен свечей плясали на гранях бесчисленных бриллиантов, сапфиров, изумрудов и иных камней, преломляясь в них и заставляя сиять, точно маленькие звёзды. Кругом были золото, бархат и шёлк, кокетливые смешки девиц и светские разговоры — достаточно громкие и перешёптывания, однако почти все — о предстоящей свадьбе, которая должна была состояться через три дня и пройти, согласно традиции Винтерхальтеров, закрыто, в присутствии лишь ближайших родственников; о том, почему события развиваются так скоро; о размере приданного невесты и о том, что жених в качестве подарка от родителей получает большой дом в центре Вены… Всё это было так глупо, так незначительно, что Адлер почти обрадовался, когда, идя по залу, услышал слева от себя тихий разговор:

— …штурмовал Азкабан — а это очень серьёзное заявление.

— Позвольте, я слышал, что это был не штурм даже — дементоры перешли на сторону Тёмного Лорда и сами впустили его и Пожирателей Смерти в тюрьму. А из охранников-волшебников там было едва ли больше полудюжины дежурных мракоборцев…

«И как британские Светлые могли доверить охрану своей тюрьмы насквозь Тёмным существам?..» — в который раз мысленно подивился Адлер. В Нурменгарде, он слышал, несли вахту волшебники, причём хорошие.

Нурменгард… Однажды он непременно побывает там. Пока время ещё не пришло — однако оно уже не за горами.

— Тётушка, — Адлер поклонился Хильде, а затем даме, с которой она беседовала. — Баронесса. Позвольте от всего сердца поздравить вас.

Хильда посмотрела на него с подозрением и настороженностью. Сегодня тётушка затянула себя в корсет так сильно, что, похоже, едва могла дышать; впрочем, несмотря на все её попытки не ударить в грязь лицом, рядом с высокой и величественной Арабеллой фон Винтерхальтер она выглядела провинциальной толстушкой.

— Благодарю, дорогой племянник, — проговорила, наконец, Хильда, но в тоне чувствовалась напряжённость. — Я рада, что ты здесь, несмотря на всё то, что случилось в последнее время, — в конце фразы она уже почти попыталась задеть, съязвить.

— Мой лучший друг и кузина женятся, — ответил Адлер совершенно спокойно. — Мог ли я остаться в стороне и не прийти, чтобы пожелать им всех благ?

«Мой лучший друг — человек, с которым меня связывают исключительно деловые отношения, который мгновенно отвернётся, когда узнает меня настоящего, — хмыкнул он про себя. — Что, основываясь на этом, можно сказать обо мне самом?»

И вновь Хильда с подозрением взглянула на него.

— Уверена, что они оба это ценят, — произнесла баронесса; у неё были удивительные ярко-зелёные глаза, которые унаследовали оба её сына. — Максимилиан дорожит дружбой с вами, несмотря на неодобрение отца.

Адлер на это лишь улыбнулся; в голосе баронессы была слышна умело прикрытая ирония. «Возможно, эта женщина знает, что её сын не умеет дружить. Возможно даже, она сознательно так его воспитала». И всё равно, она вызывала восхищение, никак иначе. Адлер бы с удовольствием поговорил больше с матерью Макса, но тут так некстати подошла другая родня с поздравлениями, и он вежливо удалился. Обе семьи — что жениха, что невесты — относились к нему с одинаковым высокомерным снисхождением. Хотя, после скандала с собственной помолвкой Адлер полностью перестал общаться с отцом, и это в определённой мере примирило его с семьёй матери — по крайней мере, смотрели эти родичи на него теперь не так испепеляюще. «Ничего, скоро подобные взгляды вернутся».

Деяна он приметил на другом конце зала; чуть в стороне от отца тот разговаривал с Гораном Тарбуком — кузеном Якова, высоким широкоплечим загонщиком хорватской национальной сборной. Младший брат Горана, Винко, выпустившийся из Дурмстранга лет пять назад, молча стоял рядом, слушая Деяна с большим интересом; он сейчас работал в Министерстве и, насколько Адлер знал, вместе с отцом активно пропагандировал идеи «Марша» в высших кругах Хорватии. Общаться в такой компании не хотелось — «Политики, кругом одни политики», — и Адлер отошёл к стене и остановился там, ожидая развития событий. По правде, он бы с превеликим удовольствием ушёл вовсе, однако не мог себе подобного позволить.

— Что это ты один стоишь, скучаешь? Неужто у Винтерхальтера не нашлось хорошенькой кузины, с которой ты бы мог пообщаться?

— Илья, — повернувшись к подошедшему юноше, Адлер улыбнулся, — за такие слова в другое время и в другом месте я бы непременно потребовал удовлетворения.

— Ты же знаешь, сразиться с тобой я готов всегда и с большим удовольствием, — отозвался Илья совершено честно. — Можно даже без ставок… Хотя, — он обвёл взглядом зал, — думаю, здесь бы мы точно нашли тугие кошельки, готовые развязаться ради развлечения.

— Ты так и зарабатываешь боями? — спросил Адлер, неожиданно для самого себя увлечённый разговором с бывшим товарищем по обучению.

— А что делать? Отец продолжает пропивать то, что при деде было несколькими производствами, в том числе кораблестроительной верфью и крупной мастерской магических гуслей, цимбал и прочих народных инструментов; их и зачаровывать не надо было — сами сыграют, что захочешь. Выставил, козёл старый, нас с матерью на улицу — просто потому что так ему захотелось, да и, я слышал, он себе какую-то молодуху нашёл. Причём завещание отец составил таким образом, что наследство перейдёт ко мне только в случае его естественной смерти; до тех пор, а также если в его смерти будет хоть что-нибудь подозрительное, мне ни гроша не видать. А с учётом того, что дед мой, пусть земля ему пухом, дожил до ста двух… — он развёл руками.

— Ужасная ситуация, — посочувствовал Адлер — и вместе с тем задумался: что сын беднеющего, пусть и родовитого, но пьяницы может делать в таком месте?

— Да уж, — Илья вновь огляделся и повёл плечами, словно ему было неуютно. — Я потому так удивился приглашению Макса.

«Макс, значит, — Адлер слегка прищурился. — Что ж, возможно, Илья, тебя пригласили специально для меня… Макс так хочет продемонстрировать, что для вступления в Семёрку есть кандидаты помимо Георга?..» Он решил притвориться непонятливым.

— Но не можешь же ты всё время зарабатывать боями, — после недолгой паузы сказал он. — Не думал устроиться на какую-нибудь работу?

Илья засмеялся.

— Не поверишь, Грин, попал в самую суть вопроса. Я много куда пробовал, но в стране сейчас всё так плохо, что честных рабочих мест, по сути, и не осталось свободных, а в бандиты подаваться я не хочу. С другой стороны, после того, как Казаков запил и в итоге сбросился на Буяне со скалы — ты слышал, я полагаю, громкая в июле была история, — нового человека на место преподавателя боевой магии едва нашли, да и то контракт подписали только на год. Судя по тому, что я слышал от ребят, которые ещё учатся, учитель новый так себе. Ну, я списался с Фихтнером и Бергманом — они всегда неплохо ко мне относились, — и спросил, есть ли у меня шансы получить эту должность.

— Ты — в учителя? — удивился Адлер. — Не верю!

— Хочешь верь, хочешь нет, а когда голод придёт вместе со счетами за утлую квартирку и за лекарства для прихворавшей матери — тогда не так запоёшь. На боях я, конечно, неплохие деньги поднимаю, но это очень, очень ненадёжный доход. А Фихтнер и Бергман сказали, что могут замолвить за меня слово перед директором и попробовать договориться, чтобы меня уже в этом году, на весенний семестр, устроили в школу ассистентом, а там, глядишь, через пару-тройку лет и в преподаватели перейду.

— Да, это был бы идеальный вариант, — согласился Адлер.

Илья внимательно на него посмотрел.

— А сам не думал?

— О чём?

— Вернуться в школу, — он говорил абсолютно серьёзно. — Твои работы по трансфигурации были хороши, а Фихтнер-то не молодеет… Думаю, он был бы рад, если бы его лучший ученик занял его место за кафедрой.

— Признавайся, это Фихтнер тебя подговорил? — уточнил Адлер. — Он ведь как-то раз предлагал мне подобное… Но это не моё, Илья, не моё и всё тут; я — вольный художник, а школа ограничивает, постоянно держит в рамках.

— Да, тебя в рамки загонять опасно, — хмыкнул Илья. — Все мы видели, что из этого выходит.

Адлер пожал плечами. Илья покачал головой и сменил тему:

— А ты сам вообще чем сейчас занимаешься? Я слышал, тебя в августе чуть не женили, но кроме этого ничего.

— Да так, всем понемногу, — туманно отозвался Адлер, вовсе не собираясь вдаваться в подробности. На удачу, как раз в этот момент вошли жених и невеста, каждый в сопровождении своего отца, и собравшиеся разразились аплодисментами. Захлопали и Адлер с Ильёй, а затем принялись слушать объявление о помолвке, в конце которого Макс преподнёс кольцо Эльзе. После они вышли на центр зала, и оркестр, разместившийся в углу, заиграл вальс.

— Они красивая пара, — заметил Илья, поверх голов наблюдая за танцем.

В силу роста Адлер мало что видел, поэтому, когда впереди наметился просвет, подошёл ближе. Макс был совершенно не похож на себя обычного — на жестокого и беспощадного бойца, на того, кто спокойно врал в лицо родителям Петара о причинах его смерти; он улыбался своей невесте, и улыбка эта была вполне искренней. Эльза сияла собственным внутренним светом; она действительно была очень красива и в светлом платье казалась ангелом — Адлер даже на время забыл обо всех годах, которые её ненавидел. «Они идеальная пара, — подумал он. — Стоят друг друга так точно».

Мелодия доиграла, но сразу же началась новая. Макс и Эльза разошлись: он — к Хильде Лихтенберг, она — к Фридриху фон Винтерхальтеру. Карл Лихтенберг, вечно тяжело опирающийся на трость, виновато улыбнулся Арабелле фон Винтерхальтер, и её тут же пригласил на танец Георг. «Он больше похож на мать, — отметил про себя Адлер. — А Макс — на отца».

Пары вновь сменились: теперь Георг танцевал с Эльзой — он закатывал глаза, она смеялась, — а Макс вальсировал с матерью. Вскоре начали выходить танцевать и другие гости — музыка была волшебна, и многие, уже отведавшие шампанского, легко поддались её чарам. Обернувшись, ища своего собеседника, Адлер обнаружил, что Илья увлёк в круг молодую француженку — одну из приятельниц Эльзы по Шармбатону. Коротко усмехнувшись, он собрался было отойти обратно к стене, когда вдруг был порывисто схвачен за руку.

— Пригласи меня на танец, — щёки Эльзы раскраснелись, а глаза блестели. — Не думай отвертеться, дорогой кузен, сегодня мой день!

— Тогда приглашаю тебя, — произнёс Адлер без особой охоты, предлагая ей руку; очарование прошлого момента развеялось, словно утренний туман, и все прежние чувства вернулись.

Они вышли на центр — пары отодвигались, давая им пройти — и влились в общий ритм танцующих.

— Жаль, что тётушка Оделия не смогла приехать, — сказала Эльза, разрушив надежду Адлера на то, что потанцуют они молча. — Пришлось сказаться больной… Хотя, после такого скандала я не удивлена, что она не желает показываться на людях, тем более с этим…

— Животным, — равнодушно подсказал Адлер, когда она замялась.

Украдкой усмехнувшись, Эльза продолжила:

— Ах, это ведь многих коснулось, на самом деле. Бедняжка Катрин… ты ещё помнишь её? Знаешь, её недавно выдали за старого вдовца и услали в глубинку — с глаз долой, из сердца вон, как говорится.

— Милая кузина, прошу, не пытайся делать вид, что её судьба тебя заботит, — прохладно просил он.

Совершенно неожиданно для него Эльза тяжело вздохнула; её пальчики крепче вцепились в его плечо.

— Скажи, Адлер, почему мы с тобой с самого детства враждовали? — вдруг спросила она без следа обычной издёвки.

Адлер непритворно задумался, вспоминая.

— Кажется, в одну из встреч я пересказывал тебе какой-то миф, который услышал от старой Магды, и ты назвала меня глупым за то, что я в него верю…

— А ты в отместку облил меня водой, — улыбнулась Эльза. — Да, теперь я вспомнила. Но ты тогда и правда выглядел как восторженный глупенький мальчик.

— Мне было четыре, если я правильно помню.

— Но я была старше и, конечно же, считала себя умнее, — она снова вздохнула. — Мелочь, казалось бы, а сколько из неё вышло неприятностей.

На это Адлер ничего не сказал; ему казалось странным, что Эльза решила попытаться наладить с ним отношения именно сейчас. Возможно ли, что и тут замешан Макс? Или Георг, мнящий себя, похоже, великим манипулятором? Или их мать, которой захотелось побольше узнать о человеке, с которым связаны оба её сына?..

Эльза, по всей видимости, уловила его настроение.

— Мы даже не можем друг другу поверить… — она остановилась, убрала руки. Пристально глядя ему в глаза, негромко сказала: — Обними меня, Адлер, пожелай мне счастья, и забудем прошлые ссоры. Ради общего блага наших семей.

Его словно прошибло током — и на сей раз виной была не Цепь, лежавшая в магически расширенном внутреннем кармане, отпечаток которой был на запястье, а слова кузины. Формулировка, на первый взгляд обычная, лично для него значащая так много. Почему именно её она использовала?..

— Будь счастлива, Эльза, — притворяясь спокойным, произнёс он, обнимая девушку. — Прошлое — в прошлом, а будущее каждый может выстроить сам, какое захочет. Ради нашего общего блага.

В этот миг, легко прижимая к себе кузину, невесту того единственного, кто когда-то был ему другом, Адлер в полной мере осознал, что большую часть своей жизни — если не всю жизнь — будет одинок. Семья, друзья, возлюбленная, другие близкие люди — непозволительная роскошь для того, кто собирается вести за собой революцию.
Категория: Драма/Ангст | @Nathan92 | Просмотров: 271 | Добавлено: 2016-11-15
Комментариев нет :(
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]