Два мира. Арка 4. Глава 21
Наконец, к немалому удовольствию Анко, уже уставшей стоять без дела, прозвенел звонок на перерыв, и буквально пару минут спустя из коридора первого этажа, начинавшегося напротив Большого зала, потянулись возбуждённо переговаривающиеся гриффиндорцы. Заметив среди них Наруто, джонин махнула ему рукой, подзывая к себе.
- Как прошло?
- Прикольно, - охотно ответил Узумаки, поправив медленно сползавшую с плеча лямку сумки. - Мы прямо в классе траву всякую палили, и всё такое. А сам класс вообще на лес похож, даттебаё.
- Интересненько, - протянула Митараши, поглядывая в коридор, откуда появились студенты. - Он ещё там?
- Вроде да. Он попросил Гарри задержаться; наверное, хочет поговорить о чём-то.
- Ага, хорошо, - куноичи кивнула парню и быстро зашагала к аудитории номер одиннадцать.
Накануне ей так и не удалось пообщаться с Флоренцом: весь день девушка была на занятиях, а вечером Дамблдор собрал у себя шиноби, игравших роли преподавателей, затем, чтобы напоить их чаем и принять ежемесячный отчёт о безопасности школы. Выслушав доклады ниндзя, директор как всегда поблагодарил их за хорошую работу, после чего стал словно бы невзначай расспрашивать о жизни в мире шиноби и об испытаниях, которые там встречаются.
«Старик хочет сам разобраться, что значит тот текст с портала, - думала Анко. - Ну и флаг ему в руки, всё равно всех частей от пазла у него нет».
Лёгким кивком ответив на приветствия Гарри и Рона, как раз выходивших из кабинета, девушка коротко постучала и вошла. Это была самая необычная аудитория, в которой ей довелось побывать за три месяца, проведённые в Хогвартсе. Здесь пол был устлан ковром из живого мха, вокруг росли деревья, создавая приятный полумрак, и складывалось ощущение, что находишься на лесной поляне, а вовсе не под сводами замка.
- Чем я могу быть вам полезен?
Обернувшись на голос, девушка увидела молодого кентавра, вышедшего из-под полога низко склонённых веток навстречу ей.
- Здравствуйте, - вежливо улыбнулась ему куноичи, делая шаг вперёд. - Моё имя – Анко Митараши, я преподаватель ухода за магическими существами школы «Коноха».
- Рад знакомству. Зовите меня Флоренц, мисс Митараши.
- Просто Анко.
- Как вам угодно, - собеседник чуть склонил на бок голову, внимательно изучая её лицо. - Я несколько раз видел вас в лесу. Не так давно я стал свидетелем того, как вы убили израненного волками оленя.
- Он всё равно бы умер, - серьёзно сказала джонин. - Я всего лишь подарила ему быструю смерть без мучений.
- В самом деле, - поразительной синевы глаза Флоренца не отрывались от неё. - И вы не забрали трофей.
- Зачем? Мясо мне ни к чему, в замке отлично кормят. Пускай лучше волки полакомятся: всё-таки это их добыча.
Кентавр взмахнул длинным белым хвостом.
- В отличие от многих в вашем роду, в вас нет излишней сентиментальности, и вы в равной мере сопереживаете и хищникам, и их жертвам, - спокойно констатировал он. - Что вы хотели у меня спросить?
- Всем известно, что кентавры способны провидеть будущее, - после секундной паузы заговорила Митараши, - но чаще это намёки и образы. Скажите, бывает ли так, что кентавры делают полноценные пророчества?
И без того пронзительный взгляд её собеседника сделался испытующим, и Анко стоило большого усилия не отвести глаза.
- В самом деле, - в конце концов, ровно произнёс Флоренц, - большинство знаков, которые мы читаем на небесах, неоднозначны и не всегда поддаются расшифровке. То, что люди называют предсказаниями будущего, кентавры делают очень редко, ведь разгадать то, что грядёт, под силу лишь мудрейшим. Вы сказали «пророчество», - он слегка нагнулся вперёд. - Вы имеете в виду какое-то конкретное?
Прежде чем Анко успела ответить или хотя бы даже просто придумать, что сказать, позади неё с тишайшим стуком закрылась дверь. Девушка оглянулась через плечо – и чуть воздухом не поперхнулась от удивления.
Прислонившись спиной к двери, скрестив на груди руки, стоял Учиха Мадара; в глазах его, направленный на кентавра, блестел Шаринган. Встретившись взглядом с шиноби, Флоренц беспокойно перебрал копытами, но тут же замер, точно каменный.
- Вы какого лешего тут делаете? - проворчала Митараши. - Я же сказала Итачи, что сама справлюсь.
- Хотел убедиться, - отозвался мужчина с оттенком недовольства в голосе. - Почему ты считаешь себя в праве так разговаривать со мной?
- А вы не помните? - деланно удивилась куноичи. - Мы же с вами пили вместе – считайте друзья. Так что уж простите, расшаркиваться не стану.
Мадара усмехнулся.
- А ты дерзкая, - протянул он уже без прежнего неодобрения и, повернувшись к Флоренцу, спросил: - Что тебе известно о пророчестве, сделанном кентаврами для человека по имени Оцуцуки Хагоромо?
- Ничего, - бесстрастно ответил находившийся под действием гендзюцу кентавр.
- Кто может знать?
- Разве только старейшины.
- Ну вот, - сказал Учиха куноичи, - теперь нам известно то же, что и ему. Мне потребовалось на это меньше минуты; а сколько бы ушло у тебя?
- Напоминаю, что у меня нет Шарингана, - фыркнула Митараши и следом за ним вышла в коридор. Следующий урок уже начался, и поблизости не было никого.
- Он забудет об этом разговоре, - негромко сказал мужчина. - Будет считать, что вы с ним обсуждали лесную живность.
- Огромное вам спасибо за помощь, - с сарказмом бросила девушка.
Мадара остановился.
- Не понимаю, чем ты недовольна.
- Тем, что вы не воспринимаете меня серьёзно, - ответила Анко, упирая руки в бока.
- Ничуть не правда. Женщина, способная пить наравне со мной, достойна моего признания и уважения.
- Вот видите! - возмутилась Митараши. - Я, между прочим, специальный джонин Конохи, и до этого звания вовсе не печёнкой дослужилась!
- И в самом деле, крепкая печень – не единственное твоё достоинство, - улыбка у Учихи вышла довольно наглая. - Ты весьма привлекательная женщина, Анко, кроме того, хотя и не самая сильная куноичи их тех, что я знал, смышлёная и ловкая.
Девушка прищурилась.
- Это всё, конечно, очень приятно, но почему бы вам просто не сказать, чего вы от меня хотите, а, Мадара-сан?
Шиноби оценивающе взглянул на неё; постояв недолго в раздумьях, он шагнул вперёд, приблизился к Митараши почти вплотную и, наклонившись, прошептал ей на ухо несколько тихих слов. Затем мужчина отстранился, а куноичи подняла на него взгляд, нахмурившись.
- Зачем вам это? - серьёзно спросила она.
- Любопытство, - Учиха легко пожал плечами. - Мне интересно, каково это будет.
- Какой же вы всё-таки затейник, Мадара-сан, - проговорила Анко, силясь сдержать улыбку.
- А сама-то как загорелась, - хмыкнул он. - Ну что, ты в деле?
- Только если пообещаете, что не будете вмешиваться, когда я пойду говорить с кентаврами.
- Хорошо. Тогда до вечера?
- Ну до вечера.
Мадара оскалился напоследок и, обернувшись большим чёрным котом, скользнул в потайной ход, скрытый гобеленом, а Митараши зашагала по направлению к выходу из замка, про себя думая, что предок Учих на самом деле – персонаж куда более сложный, чем тот полусумасшедший враг Первого, каким его преподносила официальная история Конохи.
- Ты чой-то, здесь ещё? - озадаченно проговорил Хагрид, переступая порог своей хижины. - В замок бы шла, ужин скоро.
- Ай, не хочу, - протянула Анко, сидевшая за столом, подперев рукой голову и глядя в окно.
- Поругалась с кем? - спросил лесничий, ставя уже давно остывший чайник обратно на огонь. - С Сасори?
- Почему это именно с ним? - буркнула куноичи. - Что, по-твоему, не с кем больше?
- Да просто… - полувеликан смутился и поспешно отвернулся к очагу. - Ну, я слышал просто, что вы с ним… того…
- Того, этого, - проворчала Митараши. - Чего всех так моя личная жизнь интересует? С кем хочу, с тем и того.
- Не, ну да, я ж не спорю, - Хагрид смутился окончательно. - Ты, это, прости меня.
- Да ладно, не бери в голову, - девушка устало махнула рукой. - Это мне надо извиняться, что на тебе срываюсь; виновата-то Амбридж.
- А тебе старая карга уже что сделала? - с участием спросил преподаватель ухода, которому генеральный инспектор в последние месяцы плешь проела своими постоянными проверками. - Ты ж ведёшь хорошо, она не придиралась, когда инспектировала.
- В другом дело. Видишь ли, она тоже прослышала, что у меня что-то с Акасуной, и теперь всё пытается дознаться: ловит после ужина, зазывает к себе чай попить – поговорить как женщина с женщиной. В общем, трындец полный.
- А-а, так вот чего ты не хочешь в замок идти, - понимающе кивнул Хагрид. Чайник закипел, и хозяин дома, взяв стоявшую на столе кружку гостьи, по размерам походившую на небольшое ведёрко, наполнил её почти до краёв обжигающе горячим чаем. - А Сасори что?
- Скорпион? - фыркнула Анко. - Да ему пофиг. Жаба его не трогает – опасается, похоже, – поэтому с его стороны никакой помощи, только едкие замечания и подначки.
Лесничий сокрушённо покачал косматой головой.
- Ты, это, не обижайся, но как по мне, не того ты парня выбрала. Акасуна, он, конечно, и умный, и держать себя умеет, и профессионал в своём деле, но как человек он не очень, вот что тебе скажу.
- Да как будто я не знаю, - вздохнула куноичи, беря в обе руки гигантскую чашку и делая глоток. - Эх, Хагрид, не везёт мне с мужчинами!.. И это ещё с учителя началось! Представляешь, был весь из себя такой уважаемый, а потом оказалось, что он незаконные опыты ставил, и его из Конохи турнули.
Внимательно слушавший её Хагрид подбадривающее похлопал девушку по плечу. Митараши с подобающим выражением лица приняла его сочувствие, сделав себе мысленную заметку спросить с Дейдары за укрепление в умах общественности его идиотской легенды. Ещё какое-то время они молча пили чай, а затем джонин отставила от себя кружку.
- Ладно, что-то я совсем расклеилась, - сказала она, поднимаясь; Клык, здоровый волкодав, лежавший под столом у её ног, завозился и поднял голову. - Пойду прогуляюсь по лесу, авось депрессия пройдёт.
Лесник встрепенулся.
- Только ты там поосторожнее.
- Не боись, - усмехнулась куноичи, глядя на его покрытое синяками и ссадинами лицо, разукрашенное во все оттенки фиолетового сводным братцем-великаном, - к Грохху больше не пойду. Мне одной встречи позарез хватило.
- Не, я не про то, - при упоминании братца Хагрид зарделся и неумело попытался это скрыть. - Кентавры нервные в последнее время: как Флоренца выгнали за помощь Дамблдору, так вообще никого из волшебников видеть не хотят. Даже на меня, того, луки направляют.
- Я осторожно, - пообещала девушка и вышла на улицу.
Сумерки только начали спускаться на землю, но под пологом леса, куда вступила Анко, было уже темно. Какое-то время куноичи шла по тропинке, но пару минут спустя, прислушавшись и убедившись, что ни Хагрида, ни Клыка позади нет, запрыгнула на толстую ветвь ближайшего дерева и продолжила путь среди уже начавших одеваться зелёной листвой крон. Примерно зная расположение поселения кентавров, джонин двигалась к нему; Митараши намеревалась незаметно проникнуть в селение и поговорить с кем-нибудь из старейшин один на один, потому что знала: если пойти в открытую, её попросту не пустят.
Внизу вилась тропа кентавров, и куноичи, желая проверить её, спрыгнула на землю, опустилась на одно колено, коснулась ещё влажной после недавнего дождя земли, концентрируясь на восприятии окружающего мира.
Этот лес настораживал. Его тишина была какой-то гнетущей, неестественной – хуже даже, чем в конохавском Лесу Смерти. Здесь любой человек с паранойей непременно бы решил, что за ним следят.
Анко резко обернулась. Да, у неё была паранойя. И да, за ней следили.
- А теперь медленно встань, человек.
С досадой цыкнув, куноичи плавно разогнулась, держа руки на виду у кентавра, вышедшего из-за куста, целясь в неё из длинного лука.
- Засада? - проговорила Митараши как можно спокойнее. - С чего бы?
- Всего лишь мера предосторожности, - ответил вороной воин с чёрными волосами и бородой, не мигая глядя на девушку. - И она оправдала себя.
За деревьями раздался стук копыт.
«Подкрепление, - поняла Анко, когда её окружила полудюжина кентавров. - Значит, в засаде их было двое. И наверняка укрывались какой-то своей магией, раз я их не заметила».
- Кто ты такая? - громко осведомился один из прибывших.
- Эта женщина – преподаватель из иностранной школы, - спокойно произнёс, выходя вперёд, другой кентавр, рыжеволосый, с каштановым лошадиным телом.
При виде его у джонина немного отлегло от сердца.
- Здравствуй, Ронан.
- Здравствуй, Анко, - кентавр вежливо склонил голову. - Что привело тебя в эту часть леса, да ещё и так поздно?
- Я хотела поговорить, - осторожно ответила куноичи.
- Нам не о чем разговаривать с людьми! - отрезал воин, продолжавший держать гостью под прицелом. - Для этого у вас есть предатель Флоренц.
- Успокойся, Бейн, - мягко попросил его Ронан. - О чём ты хотела поговорить?
Прикинув все «за» и «против», девушка решила действовать напрямую.
- Видишь ли, существует некое пророчество, давным-давно сделанное одним из ваших предков человеку…
По рядам кентавров пробежал гневный ропот. Бейн яростно стукнул передними копытами о землю. Ронан нахмурился и сложил на груди руки.
- Но это было так давно, что текст его могут знать разве что мудрые старейшины вашего племени, - решительно продолжала Митараши. - Это пророчество необычайно важно для меня и моих товарищей, и я бы хотела…
- Твои желания ничего не значат здесь, женщина! - рявкнул Бейн. - Как ты смеешь обвинять мудрейших в том, что они делали предсказания человеку?!
- Дайте мне встретиться с одним из них, - настаивала Анко, не собираясь отступать.
Вороной кентавр взбрыкнул и, в один прыжок оказавшись возле девушки, навёл стрелу на её лицо, однако куноичи не дрогнула, продолжила внимательно, с вызовом смотреть ему в глаза. Бейн натянул тетиву, готовясь выстрелить, но тут на лук опустился, хлопая крыльями, ворон.
«О нет, только не это! - мысленно воскликнула девушка. - Только Учихи тут не хватало!»
- Пр-р-ропусти! - вдруг прокаркал ворон. - Пр-р-ропусти! Пр-р-ропусти!
Митараши удивлённо уставилась на птицу – и заметила, что глаза у неё серебристо-серые, похожие на осколки луны или звёзд.
- Ты слышал решение старейшины, - сказал товарищу Ронан, подходя к куноичи. - Мы должны отвести эту женщину к нему.
- Да будет так, - процедил кентавр и, снял стрелу с тетивы, убрал лук за спину. - Следуй за нами, человек.
На сей раз джонин подчинилась и без возражений пошла за Бейном и Ронаном, углубившимися в чащу. Остальные воины окружили её, пристально следя за девушкой взглядами, а ворон, громко каркнув, взмыл вверх и вскоре исчез из вида.
Они шли около четверти часа, когда впереди замелькали огни. Не дойдя до них, провожатые резко свернули в сторону и провели Анко по окраине поселения к находившейся на другой его стороне поляне, освещённой лишь лунным светом, отражавшимся от зеркальной глади небольшого лесного озера. Каркнул ворон, и куноичи, повернувшись на звук, увидела стоявшего среди деревьев старого кентавра: его тело и даже торс были черны, а волосы, длинная борода и хвост – седы. Глаза его, как и у сидевшего на его плече ворона, серебрились неземным светом звёзд.
- Идите, братья, - обратился старейшина к прочим кентаврам. - Я буду говорить с этой женщиной.
Воины почтительно склонились перед ним, а затем ушли.
- Ты знаешь правила, мудрец, - с уважением, но непреклонно сказал Бейн. - Я и Ронан останемся.
- Хорошо, - кивнул тот и перевёл взгляд на настороженно замершую на берегу озерца Анко. - Приблизься, дитя.
Делать было нечего, и девушка подошла; когда она остановилась перед ним, старейшина наклонился, внимательно вглядываясь в её лицо.
- Звёзды не лгали, - тихо произнёс он. - Это и в самом деле произошло.
- Что произошло? - спросила куноичи.
- То, что было предсказано прапрадедом моего прапрадеда – величайшим из Лунооких, - ответил кентавр, отстраняясь; птица на его плече захлопала крыльями. - Мой посланник, - он указал на ворона, - видел мужчину, что был недавно в лесу с тобой, – наследника того человека.
- Вы имеете в виду Мадару? Да, он потомок Рикудо Сеннина… то есть, Оцуцуки Хагоромо.
- Не просто потомок, - покачал головой старец. - Наследник. Один из четверых.
- Из четверых? - девушка подалась вперёд. - Это как-то связано с пророчеством?
- Старейшина, - предупреждающе проговорил стоявший чуть поодаль Бейн.
Луноокий на миг перевёл взгляд на него.
- Наши законы суровы, - сказал он Митараши. - За разглашение тайн чужакам кентавр платит жизнью, кем бы он ни был. Но я всё равно скажу тебе, - он понизил голос и быстро зашептал: - Два листа, что сорвались с ветви, но вернулись к ней. Два листа, что пожухли, но ожили вновь…
Тихо тренькнула тетива лука – и стрела вонзилась в грудь старого кентавра. Он покачнулся, но не упал, только повернулся, закрывая куноичи своим телом от вновь готовящегося стрелять Бейна.
- Два листа, - продолжал шептать мудрец, - что есть солнце в ночи, и два, что ночь принесли… - он закашлялся. - Полный текст есть у магов в… - старец не успел закончить: наконечник стрелы вышел из его горла, забрызгав Анко горячей алой кровью.
- Братья! - зычно кричал Бейн. - Ко мне, братья!
Со стороны поселения уже слышался топот десятков копыт. Старый кентавр последним усилием толкнул от себя девушку, призывая бежать – и она побежала, а позади неё Луноокий осел на землю, а ворон закружил над ним, сумасшедшее хлопая крыльями.
- Убить фамильяра! - словно бы издалека доносился до Митараши крик Бейна. - Догнать женщину!
И кентавры бросились за ней. Анко ускорилась, ловко перепрыгивая с ветки на ветку, стараясь увеличить отрыв. Вскоре уже засвистели первые стрелы, но все они прошли мимо, а куноичи побежала только быстрее, подгоняемая бешено стучащим сердцем. О сражении не могло быть и речи: их много, а ей нельзя применять свои техники, иначе она рискует разжечь из неприязни кентавров к людям полноценную войну.
Где-то вдалеке пронзительно каркнул ворон – но тут же смолк, убитый, пронзённый стрелой, как и хозяин.
«Не думай! - приказала себе джонин. - Не останавливайся! Беги, остальное неважно!»
По ноге что-то резко прошлось – наверное ветка, может даже разодрала, – но Митараши продолжила бежать, пока не оказалась на опушке метрах в ста от хижины Хагрида. Там девушка, наконец, позволила себе остановиться и перевести дыхание. Свет в окнах не горел: видимо, лесничий ушёл в замок или, что вероятнее, в Хогсмид, пропустить кружку другую в «Трёх мётлах» или «Кабаньей голове».
«Быстрее к нашим, - думала куноичи. - Нужно рассказать им…»
Она сделала шаг – и чуть не закричала. Страшная боль пронзила её ногу от стопы до бедра; опустив взгляд, девушка обнаружила, что из голени торчит стрела.
- Попали-таки, скоты, - прошипела джонин. Ухватившись за оперённый конец, она попробовала выдернуть стрелу, но тут же поморщилась от нового приступа боли и оставила попытки. - Ну зашибись, - проворчала она, обламывая древко и бросая его на землю.
Позади, из-под полога леса донёсся тихий, почти неслышный стук копыт. Митараши перенесла вес на здоровую ногу, выхватила кунай, спрятанный в рукаве пальто, готовясь защищаться. Но обернувшись, увидела позади себя не кентавра с луком наперевес, а крупного фестрала.
- Тенебрус, - ксило усмехнулась девушка, узнав любимца Хагрида. - Напугал ты меня, дружище.
Крылатый конь заинтересованно склонил на бок свою похожую на драконью голову, а затем подался вперёд, принюхиваясь.
- Что, вкусно пахнет? - проворчала Анко, понимая, что фестрала привлёк запах её крови. - Пойди полижи ещё, для полного счастья.
Пошевелив ушами, Тенебрус приблизился и в самом деле осторожно, не задевая стрелу, провёл шершавым языком по голени куноичи, слизывая кровь.
- Эй, эй, это вообще-то был сарказм, - джонин легко отпихнула от себя его голову.
Фестрал поднял на неё белые, лишённые зрачков глаза, словно спрашивая, что дальше.
- Знаешь, буду тебе крайне признательна, если подбросишь до замка, - серьёзно сказала ему Митараши. - Сам видишь, далеко я не уйду, а стоять тут и дожидаться Бейна с компанией тоже не вариант.
Задумчиво помотав головой, Тенебрус повернулся к девушке боком и припал на передние копыта. Слабо улыбнувшись, Анко вскарабкалась ему на спину.
- В западном крыле, на пятом этаже, есть открытая галерея, - прошептала она на ухо коню.
Фестрал фыркнул и, сделав для разгона несколько шагов, взлетел. Порыв встречного ветра с силой ударил по раненной ноге, но джонин подавила вскрик, только сильнее вцепилась в загривок Тенебруса, уже выровнявшего полёт, направлявшегося к Хогвартсу, тёмной громадой стен и башен высившемуся невдалеке. Несколько раз Анко почти теряла сознание, хотя не знала, из-за боли это или из-за чего ещё, но силой воли вырывала себя из мягкого забытья.
Наконец, копыта фестрала застучали по каменному полу галереи; кое-как разлепив сами собой закрывшиеся веки, куноичи соскользнула со спины коня и тут же привалилась боком к колонне.
- Спасибо, - проговорила она, протянув дрожащую руку и коснувшись головы Тенебруса; фестрал потёрся мордой о её ладонь и, отойдя, вновь взлетел и направился к лесу.
Проводив его затуманенным взглядом, Митараши, при каждом шаге морщась от боли, выбралась в коридор и держась за стену, стала медленно продвигаться вперёд. Переход в несчастные двести метров показался девушке бесконечно долгим, и она почти лишилась чувств, когда наконец постучала в дверь, бывшую её целью.
Из комнаты не доносилось ни звука, ни шороха.
«Неужели его нет?» - обречённо подумала джонин, но вдруг ручка повернулась, и дверь неслышно отворилась внутрь.
- Ну и что тебе?.. - начал как обычно язвительно Сасори, но, увидев лицо девушки, её запачканную кровью одежду, нахмурился. - Что с тобой?
Анко смогла только дёрнуть плечом; силы стремительно покидали её, и куноичи пришлось прямо-таки впиться пальцами в дверной косяк, чтобы не упасть. К счастью, кукловод сам всё понял и быстро подставил гостье плечо, прежде чем она сползла по стеночке. Приобняв куноичи за талию, он подвёл её к большому рабочему столу и, взмахом палочки заставив все вещи перелететь с него на пол, осторожно опустил Митараши на столешницу и уложил на бок.
- Кентавры? - скорее констатировал, чем спросил нукенин, внимательно осматривая голень джонина.
- Чтоб у них всех хвосты поотваливались, - пробормотала Анко.
Акасуна отстранился и закатал рукава рубашки.
- Постарайся не дёргаться, сейчас будет больно, - предупредил он.
Поднеся к ране ладонь, марионеточник активировал медицинскую технику, а свободной рукой стал медленно вытаскивать наконечник стрелы. Боль была страшной, Митараши вся напряглась, крепко стиснула кулаки, зажмурила глаза, до крови закусила губу, но терпела, стараясь не шевелиться, зная, в противном случае рискует разбередить рану.
- Уже почти всё, - тихо произнёс Сасори и в самом деле вскоре извлёк стрелу. Сосредоточившись на лечении, он быстро остановил кровь, а ещё через несколько минут от дыры в ноге не осталось даже шрама.
Когда Акацук прекратил технику, куноичи вздрогнула и, с облегчением выдохнув, расслабилась.
- Спасибо, - прошептала она.
- Пока рано благодарить, - отозвался кукловод, принюхивавшийся к наконечнику. - На стреле был яд.
- Так и думала, - проговорила Анко, медленно переворачиваясь на спину.
- Только не вздумай вставать, - серьёзно сказал нукенин и отошёл к другому столу, более длинному, протянувшемуся вдоль стены; на нём был установлен небольшой котёл, а также лежали различные ингредиенты, флаконы, свитки и книги.
Митараши хотела было по привычке огрызнуться, сказать что-нибудь вроде «Сама знаю» или типа того – но прежде, чем успела сделать это, провалилась во тьму.
Девушка не знала, через сколько времени вновь пришла в себя. Боль почти отступила; приоткрыв глаза, Анко первым делом увидела растрёпанные красновато-рыжие волосы. Немного поморгав, она разглядела лицо Сасори, склонившегося над ней с полным шприцем в руке.
- Ты уже приготовил противоядие? - спросила куноичи.
- Как знать, - протянул марионеточник, отодвигая от неё руку.
- Что ещё за «как знать»? - Митараши нахмурилась и приподнялась на локтях. - Тогда что в шприце?
- Зависит от ответов, которые я получу.
Джонин аж задохнулась от подобной наглости.
- Чёрт возьми, какие ответы?! - воскликнула она, садясь. - Не знаю, почему мне не больно, но если отрава не нейтрализована, я в любой момент могу умереть.
- Я ввёл тебе обезболивающее, - флегматично проинформировал Акасуна, - и рассчитал время действия яда. До остановки твоего сердца у нас есть ещё около получаса – вполне достаточно для того, чтобы поговорить.
Тихо зарычав, Анко гневно уставилась на него, но у кукольника, похоже, был иммунитет к таким взглядам. Глубоко вздохнув, постаравшись успокоиться, девушка сказала:
- Давай, спрашивай уже, что тебе надо.
- Что ты здесь делаешь?
- В смысле? - не поняла куноичи.
- В прямом, - прохладно произнёс нукенин.
- Вообще-то, пытаюсь добиться того, чтобы ты дал мне это чёртово противоядие.
- Я имел в виду, почему ты пришла ко мне, а не к Первому и не к Сакуре.
Митараши задумалась, прежде чем дать ответ. Она и сама не знала, почему в первую очередь подумала об Акасуне, когда просила Тенебруса довезти её – но не могла же она так и сказать кукловоду.
- Сакура сейчас в башне Когтеврана, - проговорила джонин ворчливо, - преспокойно спит в окружении подружек. Было бы странно, если бы к ним в спальню около полуночи завалилась истекающая кровью профессорша с просьбой вытащить из ноги стрелу. А до Тайной комнаты идти далеко, с моей скоростью могла и до утра не доковылять. Сюда же, на галерею, меня перенёс фестрал, так что пройти оставалось всего ничего.
- Допустим, - кивнул Акацук. - Что ты не поделила с кентаврами?
- Будь ты хоть немного терпеливей, узнал бы об этом завтра же на собрании, - буркнула Анко. - Но ладно, специально для твоей не любящей ждать светлости: я ходила к кентаврам разузнать о пророчестве, говорила с их старейшиной. Он попытался передать мне то предсказание, и за это товарищи его убили и пытались убить меня.
Сасори прищурился.
- Значит, без подвоха? - подозрительно спросил он.
- Без подвоха, - кивнула девушка.
Между шиноби повисло напряжённое молчание. Некоторое время кукловод пристально смотрел на неё, но затем кивнул.
- Хорошо. Подставляй шею.
Скривившись, куноичи подчинилась и отвела в сторону падавшие на плечи пряди волос.
- И всё-таки ты циничная сволочь.
- А ты – ненормальная, раз в одиночку пошла в поселение кентавров, - отозвался Акасуна и ловким, отработанным движением вонзил длинную иглу ей в шею.
- Мог бы и понежнее, - прошипела Анко, морщась от неприятных ощущений.
И вздрогнула от удивления, когда кукольник, резко отбросив в сторону опустевший шприц, поцеловал её.
Секунда ушла у Митараши на осознание происходящего. Затем она, громко протестующе замычав, с силой отпихнула его от себя и тут же влепила пощёчину. Удивление мелькнуло в карих глазах Сасори, когда он коснулся рукой отчётливо покрасневшей, горящей от удара щеки. А затем он улыбнулся – мягко и, впервые на памяти Анко, совершенно искренне.
Впрочем, эта улыбка продлилась всего миг, превратившись в хищный оскал, стоило куноичи попробовать соскочить со стола; нукенин резко толкнул её спиной на столешницу и, склонившись, поцеловал снова. Пытаясь увернуться от поцелуя, Митараши отчаянно замотала головой, покрывая его плечи и грудь, докуда могла дотянуться, короткими ударами, но Акасуна только сильнее прижал её к столу и, поймав за подбородок, удержал голову девушки в одном положении, жадно впиваясь в её губы.
Шиноби боролись в молчании, только стол жалобно скрипел под ними, требуя прекратить безобразие, но ни куноичи, ни нукенин не собирались сдаваться. В конце концов Анко каким-то чудом удалось оттолкнуть его, однако Сасори по-прежнему крепко держал её, и на пол они упали вместе. Быстро перекатившись через кукольника, Митараши проворно отскочила в сторону, а Акасуна так и остался лежать; он перевернулся на живот и посмотрел на девушку.
- Неплохо, - произнёс он, переплетая пальцы и опуская на них подбородок. - Считай, что своё противоядие ты отработала.
- Скотина, - прошипела Анко, с ненавистью глядя на марионеточника. И, круто развернувшись, метнулась к выходу.
- Если ещё что-нибудь понадобится, обращайся, - насмешливо бросил ей вслед Сасори.
Всё ещё пылая праведным гневом, джонин влетела в свои апартаменты – и застыла на пороге, обнаружив растянувшегося на татами возле камина, подложив под голову кресельную подушку, Мадару.
- Где ты так долго ходила? - с претензией на недовольство осведомился он, поворачивая к вошедшей голову. - Ой, ой, на тебя что, в лесу дикое зверьё напало?
- Надо выпить, - проигнорировав подначку, заявила Митараши, плюхнувшись на один из татами и беря с низкого столика заранее подготовленную токкури с саке. Приняв сидячее положение, Учиха отобрал у неё небольшой фарфоровый кувшинчик и сам наполнил две рюмки. Шиноби выпили, после чего мужчина спросил:
- Что произошло?
- Хреновы кентавры меня чуть не убили, - буркнула Митараши. - А чтобы рассказывать вторую половину, я ещё слишком трезвая.
- Звучит как тост, - усмехнулся Мадара.
- Звучит как правда, - откликнулась Анко и потянулась было за добавкой, но отступник вновь её остановил.
- Приведи себя в порядок.
- На кой? - буркнула девушка, хотевшая сейчас единственно выпить. - Ваше чувство прекрасного оскорбляет вид крови?
- Ты забываешься, - в голосе Учихи послышались недобрые нотки. - Делай, как сказано, и не спорь.
Недовольно зыркнув на него, за что тут же получила в ответ жёсткий взгляд, джонин всё-таки, от греха подальше, подчинилась, нехотя поднялась и скрылась в спальне. Минут десять спустя она вернулась, уже без крови старого кентавра на лице и руках, в длинной рубашке, почти полностью закрывавшей джинсовые шорты, и высоких полосатых чулках. Куноичи нравилась эта одежда, ставшая достойной заменой её старой мини-юбке, и она привыкла ходить по своим апартаментам исключительно в таком виде; присутствие Мадары девушку никоим образом не смущало (впрочем, многие обитатели Конохи полагали, что в природе в принципе нет таких вещей и явлений, которые были бы в состоянии смутить Митараши).
После того, как Анко вновь устроилась рядом с Учихой, минут пять шиноби просто пили, закусывая сушеными кальмарами, сашими и маринованной морковкой, которые раздобыли по просьбе куноичи добрые кухонные домовики. К тому времени, как первая токкури подошла к концу, джонин уже полностью успокоилась.
- Надеюсь, ты ещё не забыла о своём обещании, - глядя на девушку поверх рюмки, негромко произнёс нукенин.
- Всё я помню, - сказала Митараши. - Когда вы хотите?..
- Сейчас.
В дверь постучали. Бросив быстрый взгляд на Учиху (он усмехнулся, словно в предвкушении чего-то, и утвердительно кивнул), куноичи поднялась на ноги и пошла открывать.
- Прошу прощения за беспокойство, - бесстрастно проговорил Второй Хокаге, не переступая порог. - Мне нужен Мадара; я почувствовал его чакру в этой комнате и… - его красные глаза, без интереса скользившие по помещению, наткнулись на накрытую «поляну». - Чем вы тут заняты?
- Пьём, - преспокойно констатировала Анко. - Какой там у нас сейчас тост, Мадара-сан?
- За тех, кто умер молодыми, - отозвался Учиха. - Иди сюда, Сенджу, этот тост за нас.
- Нет, спасибо, - прохладно сказал альбинос, скрещивая на груди руки. - Мадара, мне нужно с тобой поговорить.
- Не хочешь со мной пить – свободен.
- Учиха, это слишком серьёзно, чтобы…
- А я что, по-твоему, шучу? - брюнет упрямо задрал подбородок.
Тобирама крепко стиснул зубы; на какой-то момент Митараши показалось, что он сейчас схватит старого врага за лохматые патлы и силой потащит в Тайную комнату разбираться с причиной переполоха. Но тут Второй, к немалому удивлению девушки, подошёл к столу и опустился на татами. Довольно ухмыльнувшись, но моментально согнав с лица это выражение, Анко заперла дверь, прихватила из буфета ещё рюмку, села рядом с мужчинами, наполнила их чашки и взяла ещё полную свою.
- За наших мёртвых друзей, - провозгласил Мадара с такой непередаваемо проникновенной интонацией, что куноичи, будь она более пьяной, точно прослезилась бы.
- За тех, кто пал в бою, - негромко произнёс Тобирама.
Шиноби выпили, после чего Второй тут же отставил чашку.
- А теперь серьёзно: Мадара, куда ты дел?..
- В чём вы с Хаширамой похожи, так это в умении приставать со всякой ерундой в самый неподходящий момент, - перебил его Учиха, подцепляя палочками полоску вяленой рыбы. - Только что наша милая девочка чуть жизнью не пожертвовала, добывая информацию для команды…
- Эй, никакая я не милая девочка! - запротестовала джонин, вновь наполняя рюмки.
- Девочка, - с усмешкой протянул мужчина, легко потрепав её по волосам. - Маленькая и миленькая.
- Что с тобой произошло? - с умеренной вежливостью поинтересовался Сенджу.
- Кентавры чуть ёжика из меня не сделали, - откликнулась Анко. - Еле ноги унесла, сто лет так не бегала.
- За то, чтобы ноги тебя и впредь не подводили, - подхватил Мадара.
У бывшего Хокаге дёрнулась бровь, но он всё-таки выпил с ними. Облизнувшись, точно сытый кот, Учиха перевёл взгляд с куноичи на Тобираму.
- Слушай, а мы с тобой ведь только в тот раз, когда мирный договор между кланами подписывали, вместе и пили, да?
- Полагаю, что так, - сквозь зубы процедил Сенджу.
- И это с учётом того, что в Конохе Хаширама затягивал меня к ним на ужин с регулярностью хотя бы два раза в месяц, - сказал нукенин Анко. - Представляешь, насколько я ему не нравлюсь?
- Да ладно вам, это же не показатель.
- А вот с Изуной он бы сто процентов выпил, - Мадара втянул воздух ртом и смешно сдул с глаз чёлку. - За Изуну, моего обаятельного братишку.
- За Изуну! - поддержала его куноичи, мимолётно покосившись на Второго.
Хмурый и раздражённый, Сенджу всё-таки поднял свою рюмку.
- За Изуну, - сказал он, - моего лучшего противника.
- Ах, Анко, ты не представляешь себе, на что это было похоже, - проговорил Учиха, запрокидывая голову, - когда мы сражались вчетвером: мы с Изуной против Хаширамы и Тобирамы. Земля дрожала, уничтожались горы – а мы даже не замечали этого.
- Я рад, что нынешнее поколение шиноби Конохи не видело таких битв, - сказал Второй. - Всё-таки это было действительно ужасно.
- И не говори, - вздохнул Мадара. - Как же я ненавидел наше время и как хотел очнуться однажды в другом, более мирном, более светлом…
- И погрузить его гендзюцу. Мерзкий, низкий, отвратительный план.
- А-а, вижу, подготовился, - фыркнул Учиха. - Что, всё ждал, когда Хаширамы не будет поблизости, чтобы высказать мне это в лицо?
- Мой брат прекрасно знает, какого я о тебе мнения.
- Но всё равно запретил тебе со мной ругаться.
- Это к делу не относится, - проворчал Тобирама.
- А вот и относится, - шиноби подался чуть вперёд. - Ты ненавидишь меня вовсе не из-за паскудного характера, и даже не из-за того, что я, как тебе кажется, позволил Изуне умереть и забрал его глаза, а потому что всегда боялся, что для Хаширамы я стану дороже тебя.
- Как ты смеешь говорить подобное?! - разъярился Сенджу.
- А что, я неправ? У тебя кроме брата никогда никого не было, а вот у Хаши – и Мито, и я. Завидовал? Боялся остаться совсем один?
Стремительно перепрыгнув через разделявший их стол, Второй секунду спустя уже прижимал старого врага спиной к полу, сомкнув пальцы на его горле. Мадара извивался под ним, стараясь вырваться, но хватка у Тобирамы была крепкая. Внезапно в руке у Учихи блеснул кунай – и нукенин всадил его противнику в бок по самую рукоять.
- Я воскрешён Эдо Тенсей, забыл? - прорычал Сенджу, склоняясь ниже. - Меня не убить. В отличие от тебя.
Мадара зло фыркнул – и тут же прекратил всякое сопротивление. Раскинув руки в стороны, он повернул голову на бок, косясь на неприятеля из-под чёлки. Тобирама выпрямился, удивлённый его поведением, но пока не убирал рук.
- Господа… - проговорила Анко, уже успевшая за время их спора в одиночку прикончить целую токкури. - Давайте жить дружно.
Переведя на неё взгляд, Учиха тихо засмеялся. Сенджу растерялся ещё больше, не понимая, что происходит, и даже не сопротивлялся, когда нукенин сел, спихнув его с себя.
- Ты права, что-то мы разошлись, - сказал Мадара, потянувшись к своей рюмке. - А я и в самом деле почти забыл, что ты воскрешён, Тобирама, – уж больно реалистично выглядишь, чёрт.
Альбинос хмуро зыркнул на него. За то время, что они пробыли здесь, Второй Хокаге от нечего делать решил поработать над своей старой доброй Эдо Тенсей и в итоге сумел добиться того, что воскрешённые выглядели уже не как зомби с сероватой кожей, покрытой трещинами, и с тёмными склерами глаз, но как нормальные люди. Помимо этого, Сенджу удалось вернуть их телам определённую чувствительность, не такую, конечно, как при жизни, но всё же.
Достав из бока кунай и положив его на стол, мужчина поднялся, вознамерившись уйти, однако голос врага его остановил.
- Я вот чего не могу никак понять, - протянул Учиха, пристально глядя на него, - ты фактически обвиняешь меня в смерти Изуны, хотя это ты нанёс ему рану. Почему?
Второй опустил на него взгляд, в котором так невероятно сочетались ненависть, ностальгия и даже отголосок какого-то чувства, похожего на печаль.
- Потому что, - всё-таки ответил он, сухо и глухо, - негоже такому воину, каким был Изуна, умирать в постели, будучи ослеплённым родным братом.
- Он сам отдал мне свои глаза, - ощетинился Мадара. - И не смей даже допускать мысль, Сенджу, что твоё сожаление может хотя бы сравниться с тем, что чувствую я.
- Чувствуешь? - процедил Тобирама. - Разве такая бессердечная тварь, как ты, способна чувствовать хоть что-нибудь?
- Представь себе, - огрызнулся Учиха, тоже поднявшись на ноги, с вызовом глядя на старого врага. - Я всегда любил свой клан, это даже ты не сможешь отрицать. Я любил брата так сильно, что ты представить не можешь, и не отомстил тебе за его убийство я лишь потому что так меня попросил Хаширама – единственный после смерти Изуны человек, которым я по-настоящему дорожил, - он зло фыркнул. - И вообще, почему я перед тобой оправдываюсь? Вся твоя жизнь прошла за спиной у брата в вечных попытках притеснить Учих. Ты жалок, Тобирама, лицемерен и отвратителен, и ещё имеешь наглость критиковать меня.
- Ты сам не лучше, - бросил Второй, но скорее печально, чем зло. - Говоришь, что дорожил братом, кланом, Хаширамой, однако этого по твоим делам не видно: в конечном итоге ты предал всё и всех, кто, по твоим словам, имел для тебя значение.
Смежив веки, Мадара тихо вздохнул.
- Я не лучше, - чуть слышно произнёс он, - но больше не хочу быть таким: свой нынешний клан и свою дружбу я больше не предам.
- Пустые слова, - покачал головой Сенджу.
- Обещание, - прошептал Учиха.
Довольно долго они стояли так: Мадара – опустив взгляд, думая о чём-то своём, а Тобирама – глядя на него, внимательно, пристально, всё ещё недоверчиво. А потом Хокаге сказал:
- Ты не единственный, кто дорожит Хаширамой. Ради брата я попытаюсь поверить тебе.
Учиха вскинул голову, с удивлением, растерянностью посмотрел на него и кивнул.
- За взаимопонимание, - предложила Анко, про которую старшие шиноби, выясняя свои дела, явно успели забыть.
Наклонившись, взяв со стола две полные рюмки, нукенин протянул одну Второму, и тот почти без колебания принял её.
- За взаимопонимание.
- Кстати об этом, - сказал Мадара, когда рюмки опустели, и мужчины вновь сели на татами. - Ты сказала, что кроме кентавров с тобой ещё что-то с тобой случилось, но рассказ об этом не для трезвой головы.
- А, ну да, - отозвалась Митараши. - Со мной, ну, того… Скорпион случился.
- В смысле? - вскинул брови Тобирама; оба шиноби теперь делали вид, что перепалки с выяснением отношений не было вовсе.
- А вы как думаете? - проворчала куноичи, наливая ещё.
Учиха остановил её руку.
- Этот кукольник к тебе клеится?
- Не, не клеится, - медленно покачала головой джонин. - Просто поцеловал, и всё тут… Хотя нет, о чём я?! - она резко хлопнула ладонью по колену. - Этот гад меня поцеловал! А знаете, что он сказал после этого?
- Что? - проникновенно спросил нукенин.
- «Неплохо», - процитировала Анко, кривляясь. - «Противоядие своё отработала». Отработала, представляете?! Как будто я ему девочка по вызову!
- Мерзавец, - пророкотал Мадара, грозно хмурясь. - Хочешь, я убью его?
- Да ну, что вы… - поспешно, но не очень ровно замахала руками девушка.
- Мне не трудно, честное слово.
- Реально, не надо, - заверила его куноичи. - Но за порыв спасибо… оценила.
- Хорошая ты девчонка, Анко, - мужчина приобнял её за плечи и притянул поближе. - Вредная, но хорошая.
- Только пьёшь много, - вставил Тобирама, сидевший, опёршись локтём на колено, а на кулак опустив подбородок. - Нельзя женщине столько, тебе ещё детей рожать.
- Какие дети?.. - пробормотала Митараши, уютно устраиваясь на плече у Учихи. - Знали б вы, Тобирама-сан, как мне с мужиками в жизни не везёт… А всё ещё с сенсея началось, с козла этого… ну, то есть Змея… Я ему так доверяла, а он меня раз – и в крысы лабораторные!.. А потом, когда наши меня нашли на том острове и в Коноху доставили, я с Ибики познакомилась… Он и старше меня, и солидный такой, осно… основательный… Мне, ну хрен его знает, лет пятнадцать, кажись, было, когда я ему сказала… А он такой: «Девочка, маленькая ты ещё, о таких вещах думать»…
Джонин видела, как переглянулись Сенджу и Учиха, но ей было всё равно: впервые за долгое время она была по-настоящему пьяна, и раз уж падать в их глазах, то так, чтобы грохот стоял.
- А с Какаши, мы с ним так, чисто на одну ночь… И вот сто пудово – ему просто жаль меня! Ему всех жаль: сенсея погибшего, др… друзей погибших, себя, учеников своих дурных… Нет, конечно, они не дурные, просто… дурные, ладно… К-куренай уже, вон, не сегодня завтра замуж выскочит… половина выпуска нашего уже детей понарожала… А я всё живу, как… как холостяк за сорок: пью, сплю с дру… другом, на миссиях по полгода пропадаю… Вот скажите… ч-что со мной не так?..
- Эк тебя накрыло, - усмехнулся Мадара. - Ну ничего, сейчас поправим дело.
Осторожно уложив девушку на татами, он добрался до буфета и извлёк оттуда полную бутылку чего-то изумрудно-зелёного. Повернув голову в его сторону, Митараши тихонько застонала и прикрыла лицо ладонью.
- Что это? - прищурившись, подозрительно спросил Тобирама.
- Билет в волшебную страну, - весело отозвался Учиха, усаживаясь на прежнее место и расставляя на столике три стеклянных стакана с толстыми стенками.
- Не-е… - слабо потрясла головой куноичи. - Я… я обещала Сасо… Сасори, что больше не буду это…
- Плюнь, - уверенно отрезал мужчина, разливая абсент. - Какая разница, что ты пообещала этому выродку?
- Мадара, - Сенджу погрозил ему пальцем. - Хватит ругаться. С нами же девушка.
- Не-за-ну-у-удствуй, - протянул Учиха. - Да и ты не слышал, что за перлы эта красавица мне тут в прошлый раз выдавала. И где только набралась?
- У Ибики в отделе допросов та-акие трели поются…
Мадара ухмыльнулся и без труда заставил куноичи принять сидячее положение.
- Сейчас будет фокус, - объявил он и сосредоточенно уставился на стаканы. В его глазах возник Мангекью Шаринган – и абсент загорелся чёрным.
- Красиво, - задумчиво произнёс Тобирама.
Утвердительно качнув головой, нукенин в уме досчитал до какого-то одному ему ведомого числа, после чего погасил пламя и быстро сунул собутыльникам по стакану.
- Залпом! - велел он, и Анко уже без возражений подчинилась.
Утро было недобрым: началось оно с дикого похмелья. Немного постонав для пробы и убедившись, что способна производить определённые звуки и слышать их, Митараши осторожно приоткрыла глаз. Свет тут же немилосердно ударил её, и девушка вновь зажмурилась и издала протяжное завывание матёрого привидения.
«Скорпион, сволочь, был прав… - обречённо подумала куноичи. - Но я ему это не скажу».
В идеале, джонин не отказалась бы пролежать так до вечера, но из тёмного уголка сознания, куда накануне вечером были запиханы ум и ответственность, выплыло напоминание о том, что после обеда её ждут занятия.
Собравшись с силами, Анко сделала над собой героическое усилие и вновь открыла глаза. С задержкой она сообразила, что лежит вовсе не на полу, чего можно было ожидать, а на кровати в своей спальне, перенесённая туда кем-то (вариант, что сама дошла, куноичи отмела сразу) и даже заботливо, хотя и криво, укрытая одеялом. Слабо пошевелившись, проверяя, что работает, Митараши получила в ответ уже знакомую разрывающую боль в голове.
- Твою же ж… - пробормотала девушка, но подсознание моментально ответило ей голосом Куренай:
«Сама виновата».
Мысль эта настроения не прибавила, но джонин всё равно медленно села, а через пару минут смогла даже встать.
Мир пошатнулся, но устоял. По стеночке куноичи добралась до двери и выглянула в кабинет. Невысокий столик был на месте – с пустыми тарелками и рюмками и лежащей возле куная бутылкой из-под абсента, в которой по оказавшейся параллельно горизонту стенке растеклись последние несколько изумрудных капель. Прямо на ковре забавно свернулся калачиком Тобирама, уткнувшись лицом в кисти рук. В отличие от него Мадара устроился, как король, подмяв под себя не только оба татами, но ещё три или четыре подушки, взятые им не иначе как с кресел.
Решив, что будить мужчин пока рано, Анко прикрыла дверь и скрылась в ванной. Старый кран загудел, когда она открыла его на полную, и куноичи, умывшись холодной водой, залезла под душ. Опираясь рукой на стену, ощущая, как скатываются вниз по спине тёплые капли, девушка стояла в красивой антикварной ванне с ножками в виде грифонов, размышляя о своей жизни, когда вдруг хлопнула дверь.
- Доброе утро.
- Эй, Мадара-сан! - крикнула Митараши вошедшему. - Я вообще-то тут голая!
- Уймись, что я там не видел, - отмахнулся от неё Учиха и безразлично прошествовал к умывальнику.
- Ну охренеть просто, - буркнула девушка, садясь в ванне и обнимая колени.
- Тебе было бы приятнее, если бы я на тебя глазел?
- Нет.
- Тогда не понимаю, в чём проблема, - нукенин завинтил кран и вытер полотенцем лицо. - Ты бы не сидела там долго, а то ещё поплохеет.
- Ага, - рассеянно кивнула Анко, но тут же насупилась. - Мадара-сан, а чего это вы таким бодрячком, а?
- Знаешь, - шиноби повернулся к ней, закинув полотенце на плечо, - есть один старый дедовский способ: в ночь пьянки не спишь до рассвета, а затем выходишь на крышу и с первыми лучами солнца кричишь во всю глотку «Учихи лучше всех». Серьёзно, работает.
- Ха-ха-ха, - процедила куноичи, борясь с желанием схватиться за голову: шум воды неожиданно сделался чересчур громким, пришлось даже выключить душ.
Мадара усмехнулся.
- Я не вру, способ действительно старый, хоть и не дедовский. Называется он «Напои Хашираму той же дрянью, которой отравился сам, – и он на следующий же день изготовит лекарство».
- Так нечестно!
- Зато у меня нет похмелья, а у тебя есть, - он снял с крючка сухое полотенце и халат, кинул их девушке и вышел.
Поворчав немного, Анко вылезла из ванны, тщательно вытерлась, подсушила полотенцем волосы, надела халат и направилась в кабинет. Там Мадара уже с удобством разместился в кресле перед камином, в котором развёл огонь, и периодически ехидно поглядывал на младшего из братьев Сенджу.
- Тобирама-сан, - подойдя ближе, тихонечко позвала его Митараши. - Вы живы?
- А что ему станется? - хмыкнул нукенин, потягиваясь. - У него и при жизни-то голова была чугунная, а уж после смерти…
- И я тебя ненавижу, Учиха, - глухо пробормотал в ответ Тобирама.
- Видишь? - сказал Мадара девушке. - Он в норме.
По возможности ровно, очень стараясь не шататься, дошагав до его кресла, Анко упёрла руки в бока.
- Мадара-сан, дайте свою чудо-настойку.
- Какую? - делано удивился мужчина.
- Которую вам Первый дал.
- Хаширама?.. - альбинос приподнял над полом голову.
- Не видите, человеку плохо!
- Отрадная картина.
- Эй, ну не козлите! - джонин прищурилась. - Иначе я расскажу Первому, что вы…
- Угрожаешь?
- Предупреждаю.
Учиха фыркнул, но всё же извлёк из кармана небольшой стеклянный флакон и отдал его Анко; видимо, нукенин всё-таки не хотел огласки, ведь словами, которые он прошептал ей прошлым утром, было:
«Напоить Тобираму Сенджу».
- Как прошло?
- Прикольно, - охотно ответил Узумаки, поправив медленно сползавшую с плеча лямку сумки. - Мы прямо в классе траву всякую палили, и всё такое. А сам класс вообще на лес похож, даттебаё.
- Интересненько, - протянула Митараши, поглядывая в коридор, откуда появились студенты. - Он ещё там?
- Вроде да. Он попросил Гарри задержаться; наверное, хочет поговорить о чём-то.
- Ага, хорошо, - куноичи кивнула парню и быстро зашагала к аудитории номер одиннадцать.
Накануне ей так и не удалось пообщаться с Флоренцом: весь день девушка была на занятиях, а вечером Дамблдор собрал у себя шиноби, игравших роли преподавателей, затем, чтобы напоить их чаем и принять ежемесячный отчёт о безопасности школы. Выслушав доклады ниндзя, директор как всегда поблагодарил их за хорошую работу, после чего стал словно бы невзначай расспрашивать о жизни в мире шиноби и об испытаниях, которые там встречаются.
«Старик хочет сам разобраться, что значит тот текст с портала, - думала Анко. - Ну и флаг ему в руки, всё равно всех частей от пазла у него нет».
Лёгким кивком ответив на приветствия Гарри и Рона, как раз выходивших из кабинета, девушка коротко постучала и вошла. Это была самая необычная аудитория, в которой ей довелось побывать за три месяца, проведённые в Хогвартсе. Здесь пол был устлан ковром из живого мха, вокруг росли деревья, создавая приятный полумрак, и складывалось ощущение, что находишься на лесной поляне, а вовсе не под сводами замка.
- Чем я могу быть вам полезен?
Обернувшись на голос, девушка увидела молодого кентавра, вышедшего из-под полога низко склонённых веток навстречу ей.
- Здравствуйте, - вежливо улыбнулась ему куноичи, делая шаг вперёд. - Моё имя – Анко Митараши, я преподаватель ухода за магическими существами школы «Коноха».
- Рад знакомству. Зовите меня Флоренц, мисс Митараши.
- Просто Анко.
- Как вам угодно, - собеседник чуть склонил на бок голову, внимательно изучая её лицо. - Я несколько раз видел вас в лесу. Не так давно я стал свидетелем того, как вы убили израненного волками оленя.
- Он всё равно бы умер, - серьёзно сказала джонин. - Я всего лишь подарила ему быструю смерть без мучений.
- В самом деле, - поразительной синевы глаза Флоренца не отрывались от неё. - И вы не забрали трофей.
- Зачем? Мясо мне ни к чему, в замке отлично кормят. Пускай лучше волки полакомятся: всё-таки это их добыча.
Кентавр взмахнул длинным белым хвостом.
- В отличие от многих в вашем роду, в вас нет излишней сентиментальности, и вы в равной мере сопереживаете и хищникам, и их жертвам, - спокойно констатировал он. - Что вы хотели у меня спросить?
- Всем известно, что кентавры способны провидеть будущее, - после секундной паузы заговорила Митараши, - но чаще это намёки и образы. Скажите, бывает ли так, что кентавры делают полноценные пророчества?
И без того пронзительный взгляд её собеседника сделался испытующим, и Анко стоило большого усилия не отвести глаза.
- В самом деле, - в конце концов, ровно произнёс Флоренц, - большинство знаков, которые мы читаем на небесах, неоднозначны и не всегда поддаются расшифровке. То, что люди называют предсказаниями будущего, кентавры делают очень редко, ведь разгадать то, что грядёт, под силу лишь мудрейшим. Вы сказали «пророчество», - он слегка нагнулся вперёд. - Вы имеете в виду какое-то конкретное?
Прежде чем Анко успела ответить или хотя бы даже просто придумать, что сказать, позади неё с тишайшим стуком закрылась дверь. Девушка оглянулась через плечо – и чуть воздухом не поперхнулась от удивления.
Прислонившись спиной к двери, скрестив на груди руки, стоял Учиха Мадара; в глазах его, направленный на кентавра, блестел Шаринган. Встретившись взглядом с шиноби, Флоренц беспокойно перебрал копытами, но тут же замер, точно каменный.
- Вы какого лешего тут делаете? - проворчала Митараши. - Я же сказала Итачи, что сама справлюсь.
- Хотел убедиться, - отозвался мужчина с оттенком недовольства в голосе. - Почему ты считаешь себя в праве так разговаривать со мной?
- А вы не помните? - деланно удивилась куноичи. - Мы же с вами пили вместе – считайте друзья. Так что уж простите, расшаркиваться не стану.
Мадара усмехнулся.
- А ты дерзкая, - протянул он уже без прежнего неодобрения и, повернувшись к Флоренцу, спросил: - Что тебе известно о пророчестве, сделанном кентаврами для человека по имени Оцуцуки Хагоромо?
- Ничего, - бесстрастно ответил находившийся под действием гендзюцу кентавр.
- Кто может знать?
- Разве только старейшины.
- Ну вот, - сказал Учиха куноичи, - теперь нам известно то же, что и ему. Мне потребовалось на это меньше минуты; а сколько бы ушло у тебя?
- Напоминаю, что у меня нет Шарингана, - фыркнула Митараши и следом за ним вышла в коридор. Следующий урок уже начался, и поблизости не было никого.
- Он забудет об этом разговоре, - негромко сказал мужчина. - Будет считать, что вы с ним обсуждали лесную живность.
- Огромное вам спасибо за помощь, - с сарказмом бросила девушка.
Мадара остановился.
- Не понимаю, чем ты недовольна.
- Тем, что вы не воспринимаете меня серьёзно, - ответила Анко, упирая руки в бока.
- Ничуть не правда. Женщина, способная пить наравне со мной, достойна моего признания и уважения.
- Вот видите! - возмутилась Митараши. - Я, между прочим, специальный джонин Конохи, и до этого звания вовсе не печёнкой дослужилась!
- И в самом деле, крепкая печень – не единственное твоё достоинство, - улыбка у Учихи вышла довольно наглая. - Ты весьма привлекательная женщина, Анко, кроме того, хотя и не самая сильная куноичи их тех, что я знал, смышлёная и ловкая.
Девушка прищурилась.
- Это всё, конечно, очень приятно, но почему бы вам просто не сказать, чего вы от меня хотите, а, Мадара-сан?
Шиноби оценивающе взглянул на неё; постояв недолго в раздумьях, он шагнул вперёд, приблизился к Митараши почти вплотную и, наклонившись, прошептал ей на ухо несколько тихих слов. Затем мужчина отстранился, а куноичи подняла на него взгляд, нахмурившись.
- Зачем вам это? - серьёзно спросила она.
- Любопытство, - Учиха легко пожал плечами. - Мне интересно, каково это будет.
- Какой же вы всё-таки затейник, Мадара-сан, - проговорила Анко, силясь сдержать улыбку.
- А сама-то как загорелась, - хмыкнул он. - Ну что, ты в деле?
- Только если пообещаете, что не будете вмешиваться, когда я пойду говорить с кентаврами.
- Хорошо. Тогда до вечера?
- Ну до вечера.
Мадара оскалился напоследок и, обернувшись большим чёрным котом, скользнул в потайной ход, скрытый гобеленом, а Митараши зашагала по направлению к выходу из замка, про себя думая, что предок Учих на самом деле – персонаж куда более сложный, чем тот полусумасшедший враг Первого, каким его преподносила официальная история Конохи.
- Ты чой-то, здесь ещё? - озадаченно проговорил Хагрид, переступая порог своей хижины. - В замок бы шла, ужин скоро.
- Ай, не хочу, - протянула Анко, сидевшая за столом, подперев рукой голову и глядя в окно.
- Поругалась с кем? - спросил лесничий, ставя уже давно остывший чайник обратно на огонь. - С Сасори?
- Почему это именно с ним? - буркнула куноичи. - Что, по-твоему, не с кем больше?
- Да просто… - полувеликан смутился и поспешно отвернулся к очагу. - Ну, я слышал просто, что вы с ним… того…
- Того, этого, - проворчала Митараши. - Чего всех так моя личная жизнь интересует? С кем хочу, с тем и того.
- Не, ну да, я ж не спорю, - Хагрид смутился окончательно. - Ты, это, прости меня.
- Да ладно, не бери в голову, - девушка устало махнула рукой. - Это мне надо извиняться, что на тебе срываюсь; виновата-то Амбридж.
- А тебе старая карга уже что сделала? - с участием спросил преподаватель ухода, которому генеральный инспектор в последние месяцы плешь проела своими постоянными проверками. - Ты ж ведёшь хорошо, она не придиралась, когда инспектировала.
- В другом дело. Видишь ли, она тоже прослышала, что у меня что-то с Акасуной, и теперь всё пытается дознаться: ловит после ужина, зазывает к себе чай попить – поговорить как женщина с женщиной. В общем, трындец полный.
- А-а, так вот чего ты не хочешь в замок идти, - понимающе кивнул Хагрид. Чайник закипел, и хозяин дома, взяв стоявшую на столе кружку гостьи, по размерам походившую на небольшое ведёрко, наполнил её почти до краёв обжигающе горячим чаем. - А Сасори что?
- Скорпион? - фыркнула Анко. - Да ему пофиг. Жаба его не трогает – опасается, похоже, – поэтому с его стороны никакой помощи, только едкие замечания и подначки.
Лесничий сокрушённо покачал косматой головой.
- Ты, это, не обижайся, но как по мне, не того ты парня выбрала. Акасуна, он, конечно, и умный, и держать себя умеет, и профессионал в своём деле, но как человек он не очень, вот что тебе скажу.
- Да как будто я не знаю, - вздохнула куноичи, беря в обе руки гигантскую чашку и делая глоток. - Эх, Хагрид, не везёт мне с мужчинами!.. И это ещё с учителя началось! Представляешь, был весь из себя такой уважаемый, а потом оказалось, что он незаконные опыты ставил, и его из Конохи турнули.
Внимательно слушавший её Хагрид подбадривающее похлопал девушку по плечу. Митараши с подобающим выражением лица приняла его сочувствие, сделав себе мысленную заметку спросить с Дейдары за укрепление в умах общественности его идиотской легенды. Ещё какое-то время они молча пили чай, а затем джонин отставила от себя кружку.
- Ладно, что-то я совсем расклеилась, - сказала она, поднимаясь; Клык, здоровый волкодав, лежавший под столом у её ног, завозился и поднял голову. - Пойду прогуляюсь по лесу, авось депрессия пройдёт.
Лесник встрепенулся.
- Только ты там поосторожнее.
- Не боись, - усмехнулась куноичи, глядя на его покрытое синяками и ссадинами лицо, разукрашенное во все оттенки фиолетового сводным братцем-великаном, - к Грохху больше не пойду. Мне одной встречи позарез хватило.
- Не, я не про то, - при упоминании братца Хагрид зарделся и неумело попытался это скрыть. - Кентавры нервные в последнее время: как Флоренца выгнали за помощь Дамблдору, так вообще никого из волшебников видеть не хотят. Даже на меня, того, луки направляют.
- Я осторожно, - пообещала девушка и вышла на улицу.
Сумерки только начали спускаться на землю, но под пологом леса, куда вступила Анко, было уже темно. Какое-то время куноичи шла по тропинке, но пару минут спустя, прислушавшись и убедившись, что ни Хагрида, ни Клыка позади нет, запрыгнула на толстую ветвь ближайшего дерева и продолжила путь среди уже начавших одеваться зелёной листвой крон. Примерно зная расположение поселения кентавров, джонин двигалась к нему; Митараши намеревалась незаметно проникнуть в селение и поговорить с кем-нибудь из старейшин один на один, потому что знала: если пойти в открытую, её попросту не пустят.
Внизу вилась тропа кентавров, и куноичи, желая проверить её, спрыгнула на землю, опустилась на одно колено, коснулась ещё влажной после недавнего дождя земли, концентрируясь на восприятии окружающего мира.
Этот лес настораживал. Его тишина была какой-то гнетущей, неестественной – хуже даже, чем в конохавском Лесу Смерти. Здесь любой человек с паранойей непременно бы решил, что за ним следят.
Анко резко обернулась. Да, у неё была паранойя. И да, за ней следили.
- А теперь медленно встань, человек.
С досадой цыкнув, куноичи плавно разогнулась, держа руки на виду у кентавра, вышедшего из-за куста, целясь в неё из длинного лука.
- Засада? - проговорила Митараши как можно спокойнее. - С чего бы?
- Всего лишь мера предосторожности, - ответил вороной воин с чёрными волосами и бородой, не мигая глядя на девушку. - И она оправдала себя.
За деревьями раздался стук копыт.
«Подкрепление, - поняла Анко, когда её окружила полудюжина кентавров. - Значит, в засаде их было двое. И наверняка укрывались какой-то своей магией, раз я их не заметила».
- Кто ты такая? - громко осведомился один из прибывших.
- Эта женщина – преподаватель из иностранной школы, - спокойно произнёс, выходя вперёд, другой кентавр, рыжеволосый, с каштановым лошадиным телом.
При виде его у джонина немного отлегло от сердца.
- Здравствуй, Ронан.
- Здравствуй, Анко, - кентавр вежливо склонил голову. - Что привело тебя в эту часть леса, да ещё и так поздно?
- Я хотела поговорить, - осторожно ответила куноичи.
- Нам не о чем разговаривать с людьми! - отрезал воин, продолжавший держать гостью под прицелом. - Для этого у вас есть предатель Флоренц.
- Успокойся, Бейн, - мягко попросил его Ронан. - О чём ты хотела поговорить?
Прикинув все «за» и «против», девушка решила действовать напрямую.
- Видишь ли, существует некое пророчество, давным-давно сделанное одним из ваших предков человеку…
По рядам кентавров пробежал гневный ропот. Бейн яростно стукнул передними копытами о землю. Ронан нахмурился и сложил на груди руки.
- Но это было так давно, что текст его могут знать разве что мудрые старейшины вашего племени, - решительно продолжала Митараши. - Это пророчество необычайно важно для меня и моих товарищей, и я бы хотела…
- Твои желания ничего не значат здесь, женщина! - рявкнул Бейн. - Как ты смеешь обвинять мудрейших в том, что они делали предсказания человеку?!
- Дайте мне встретиться с одним из них, - настаивала Анко, не собираясь отступать.
Вороной кентавр взбрыкнул и, в один прыжок оказавшись возле девушки, навёл стрелу на её лицо, однако куноичи не дрогнула, продолжила внимательно, с вызовом смотреть ему в глаза. Бейн натянул тетиву, готовясь выстрелить, но тут на лук опустился, хлопая крыльями, ворон.
«О нет, только не это! - мысленно воскликнула девушка. - Только Учихи тут не хватало!»
- Пр-р-ропусти! - вдруг прокаркал ворон. - Пр-р-ропусти! Пр-р-ропусти!
Митараши удивлённо уставилась на птицу – и заметила, что глаза у неё серебристо-серые, похожие на осколки луны или звёзд.
- Ты слышал решение старейшины, - сказал товарищу Ронан, подходя к куноичи. - Мы должны отвести эту женщину к нему.
- Да будет так, - процедил кентавр и, снял стрелу с тетивы, убрал лук за спину. - Следуй за нами, человек.
На сей раз джонин подчинилась и без возражений пошла за Бейном и Ронаном, углубившимися в чащу. Остальные воины окружили её, пристально следя за девушкой взглядами, а ворон, громко каркнув, взмыл вверх и вскоре исчез из вида.
Они шли около четверти часа, когда впереди замелькали огни. Не дойдя до них, провожатые резко свернули в сторону и провели Анко по окраине поселения к находившейся на другой его стороне поляне, освещённой лишь лунным светом, отражавшимся от зеркальной глади небольшого лесного озера. Каркнул ворон, и куноичи, повернувшись на звук, увидела стоявшего среди деревьев старого кентавра: его тело и даже торс были черны, а волосы, длинная борода и хвост – седы. Глаза его, как и у сидевшего на его плече ворона, серебрились неземным светом звёзд.
- Идите, братья, - обратился старейшина к прочим кентаврам. - Я буду говорить с этой женщиной.
Воины почтительно склонились перед ним, а затем ушли.
- Ты знаешь правила, мудрец, - с уважением, но непреклонно сказал Бейн. - Я и Ронан останемся.
- Хорошо, - кивнул тот и перевёл взгляд на настороженно замершую на берегу озерца Анко. - Приблизься, дитя.
Делать было нечего, и девушка подошла; когда она остановилась перед ним, старейшина наклонился, внимательно вглядываясь в её лицо.
- Звёзды не лгали, - тихо произнёс он. - Это и в самом деле произошло.
- Что произошло? - спросила куноичи.
- То, что было предсказано прапрадедом моего прапрадеда – величайшим из Лунооких, - ответил кентавр, отстраняясь; птица на его плече захлопала крыльями. - Мой посланник, - он указал на ворона, - видел мужчину, что был недавно в лесу с тобой, – наследника того человека.
- Вы имеете в виду Мадару? Да, он потомок Рикудо Сеннина… то есть, Оцуцуки Хагоромо.
- Не просто потомок, - покачал головой старец. - Наследник. Один из четверых.
- Из четверых? - девушка подалась вперёд. - Это как-то связано с пророчеством?
- Старейшина, - предупреждающе проговорил стоявший чуть поодаль Бейн.
Луноокий на миг перевёл взгляд на него.
- Наши законы суровы, - сказал он Митараши. - За разглашение тайн чужакам кентавр платит жизнью, кем бы он ни был. Но я всё равно скажу тебе, - он понизил голос и быстро зашептал: - Два листа, что сорвались с ветви, но вернулись к ней. Два листа, что пожухли, но ожили вновь…
Тихо тренькнула тетива лука – и стрела вонзилась в грудь старого кентавра. Он покачнулся, но не упал, только повернулся, закрывая куноичи своим телом от вновь готовящегося стрелять Бейна.
- Два листа, - продолжал шептать мудрец, - что есть солнце в ночи, и два, что ночь принесли… - он закашлялся. - Полный текст есть у магов в… - старец не успел закончить: наконечник стрелы вышел из его горла, забрызгав Анко горячей алой кровью.
- Братья! - зычно кричал Бейн. - Ко мне, братья!
Со стороны поселения уже слышался топот десятков копыт. Старый кентавр последним усилием толкнул от себя девушку, призывая бежать – и она побежала, а позади неё Луноокий осел на землю, а ворон закружил над ним, сумасшедшее хлопая крыльями.
- Убить фамильяра! - словно бы издалека доносился до Митараши крик Бейна. - Догнать женщину!
И кентавры бросились за ней. Анко ускорилась, ловко перепрыгивая с ветки на ветку, стараясь увеличить отрыв. Вскоре уже засвистели первые стрелы, но все они прошли мимо, а куноичи побежала только быстрее, подгоняемая бешено стучащим сердцем. О сражении не могло быть и речи: их много, а ей нельзя применять свои техники, иначе она рискует разжечь из неприязни кентавров к людям полноценную войну.
Где-то вдалеке пронзительно каркнул ворон – но тут же смолк, убитый, пронзённый стрелой, как и хозяин.
«Не думай! - приказала себе джонин. - Не останавливайся! Беги, остальное неважно!»
По ноге что-то резко прошлось – наверное ветка, может даже разодрала, – но Митараши продолжила бежать, пока не оказалась на опушке метрах в ста от хижины Хагрида. Там девушка, наконец, позволила себе остановиться и перевести дыхание. Свет в окнах не горел: видимо, лесничий ушёл в замок или, что вероятнее, в Хогсмид, пропустить кружку другую в «Трёх мётлах» или «Кабаньей голове».
«Быстрее к нашим, - думала куноичи. - Нужно рассказать им…»
Она сделала шаг – и чуть не закричала. Страшная боль пронзила её ногу от стопы до бедра; опустив взгляд, девушка обнаружила, что из голени торчит стрела.
- Попали-таки, скоты, - прошипела джонин. Ухватившись за оперённый конец, она попробовала выдернуть стрелу, но тут же поморщилась от нового приступа боли и оставила попытки. - Ну зашибись, - проворчала она, обламывая древко и бросая его на землю.
Позади, из-под полога леса донёсся тихий, почти неслышный стук копыт. Митараши перенесла вес на здоровую ногу, выхватила кунай, спрятанный в рукаве пальто, готовясь защищаться. Но обернувшись, увидела позади себя не кентавра с луком наперевес, а крупного фестрала.
- Тенебрус, - ксило усмехнулась девушка, узнав любимца Хагрида. - Напугал ты меня, дружище.
Крылатый конь заинтересованно склонил на бок свою похожую на драконью голову, а затем подался вперёд, принюхиваясь.
- Что, вкусно пахнет? - проворчала Анко, понимая, что фестрала привлёк запах её крови. - Пойди полижи ещё, для полного счастья.
Пошевелив ушами, Тенебрус приблизился и в самом деле осторожно, не задевая стрелу, провёл шершавым языком по голени куноичи, слизывая кровь.
- Эй, эй, это вообще-то был сарказм, - джонин легко отпихнула от себя его голову.
Фестрал поднял на неё белые, лишённые зрачков глаза, словно спрашивая, что дальше.
- Знаешь, буду тебе крайне признательна, если подбросишь до замка, - серьёзно сказала ему Митараши. - Сам видишь, далеко я не уйду, а стоять тут и дожидаться Бейна с компанией тоже не вариант.
Задумчиво помотав головой, Тенебрус повернулся к девушке боком и припал на передние копыта. Слабо улыбнувшись, Анко вскарабкалась ему на спину.
- В западном крыле, на пятом этаже, есть открытая галерея, - прошептала она на ухо коню.
Фестрал фыркнул и, сделав для разгона несколько шагов, взлетел. Порыв встречного ветра с силой ударил по раненной ноге, но джонин подавила вскрик, только сильнее вцепилась в загривок Тенебруса, уже выровнявшего полёт, направлявшегося к Хогвартсу, тёмной громадой стен и башен высившемуся невдалеке. Несколько раз Анко почти теряла сознание, хотя не знала, из-за боли это или из-за чего ещё, но силой воли вырывала себя из мягкого забытья.
Наконец, копыта фестрала застучали по каменному полу галереи; кое-как разлепив сами собой закрывшиеся веки, куноичи соскользнула со спины коня и тут же привалилась боком к колонне.
- Спасибо, - проговорила она, протянув дрожащую руку и коснувшись головы Тенебруса; фестрал потёрся мордой о её ладонь и, отойдя, вновь взлетел и направился к лесу.
Проводив его затуманенным взглядом, Митараши, при каждом шаге морщась от боли, выбралась в коридор и держась за стену, стала медленно продвигаться вперёд. Переход в несчастные двести метров показался девушке бесконечно долгим, и она почти лишилась чувств, когда наконец постучала в дверь, бывшую её целью.
Из комнаты не доносилось ни звука, ни шороха.
«Неужели его нет?» - обречённо подумала джонин, но вдруг ручка повернулась, и дверь неслышно отворилась внутрь.
- Ну и что тебе?.. - начал как обычно язвительно Сасори, но, увидев лицо девушки, её запачканную кровью одежду, нахмурился. - Что с тобой?
Анко смогла только дёрнуть плечом; силы стремительно покидали её, и куноичи пришлось прямо-таки впиться пальцами в дверной косяк, чтобы не упасть. К счастью, кукловод сам всё понял и быстро подставил гостье плечо, прежде чем она сползла по стеночке. Приобняв куноичи за талию, он подвёл её к большому рабочему столу и, взмахом палочки заставив все вещи перелететь с него на пол, осторожно опустил Митараши на столешницу и уложил на бок.
- Кентавры? - скорее констатировал, чем спросил нукенин, внимательно осматривая голень джонина.
- Чтоб у них всех хвосты поотваливались, - пробормотала Анко.
Акасуна отстранился и закатал рукава рубашки.
- Постарайся не дёргаться, сейчас будет больно, - предупредил он.
Поднеся к ране ладонь, марионеточник активировал медицинскую технику, а свободной рукой стал медленно вытаскивать наконечник стрелы. Боль была страшной, Митараши вся напряглась, крепко стиснула кулаки, зажмурила глаза, до крови закусила губу, но терпела, стараясь не шевелиться, зная, в противном случае рискует разбередить рану.
- Уже почти всё, - тихо произнёс Сасори и в самом деле вскоре извлёк стрелу. Сосредоточившись на лечении, он быстро остановил кровь, а ещё через несколько минут от дыры в ноге не осталось даже шрама.
Когда Акацук прекратил технику, куноичи вздрогнула и, с облегчением выдохнув, расслабилась.
- Спасибо, - прошептала она.
- Пока рано благодарить, - отозвался кукловод, принюхивавшийся к наконечнику. - На стреле был яд.
- Так и думала, - проговорила Анко, медленно переворачиваясь на спину.
- Только не вздумай вставать, - серьёзно сказал нукенин и отошёл к другому столу, более длинному, протянувшемуся вдоль стены; на нём был установлен небольшой котёл, а также лежали различные ингредиенты, флаконы, свитки и книги.
Митараши хотела было по привычке огрызнуться, сказать что-нибудь вроде «Сама знаю» или типа того – но прежде, чем успела сделать это, провалилась во тьму.
Девушка не знала, через сколько времени вновь пришла в себя. Боль почти отступила; приоткрыв глаза, Анко первым делом увидела растрёпанные красновато-рыжие волосы. Немного поморгав, она разглядела лицо Сасори, склонившегося над ней с полным шприцем в руке.
- Ты уже приготовил противоядие? - спросила куноичи.
- Как знать, - протянул марионеточник, отодвигая от неё руку.
- Что ещё за «как знать»? - Митараши нахмурилась и приподнялась на локтях. - Тогда что в шприце?
- Зависит от ответов, которые я получу.
Джонин аж задохнулась от подобной наглости.
- Чёрт возьми, какие ответы?! - воскликнула она, садясь. - Не знаю, почему мне не больно, но если отрава не нейтрализована, я в любой момент могу умереть.
- Я ввёл тебе обезболивающее, - флегматично проинформировал Акасуна, - и рассчитал время действия яда. До остановки твоего сердца у нас есть ещё около получаса – вполне достаточно для того, чтобы поговорить.
Тихо зарычав, Анко гневно уставилась на него, но у кукольника, похоже, был иммунитет к таким взглядам. Глубоко вздохнув, постаравшись успокоиться, девушка сказала:
- Давай, спрашивай уже, что тебе надо.
- Что ты здесь делаешь?
- В смысле? - не поняла куноичи.
- В прямом, - прохладно произнёс нукенин.
- Вообще-то, пытаюсь добиться того, чтобы ты дал мне это чёртово противоядие.
- Я имел в виду, почему ты пришла ко мне, а не к Первому и не к Сакуре.
Митараши задумалась, прежде чем дать ответ. Она и сама не знала, почему в первую очередь подумала об Акасуне, когда просила Тенебруса довезти её – но не могла же она так и сказать кукловоду.
- Сакура сейчас в башне Когтеврана, - проговорила джонин ворчливо, - преспокойно спит в окружении подружек. Было бы странно, если бы к ним в спальню около полуночи завалилась истекающая кровью профессорша с просьбой вытащить из ноги стрелу. А до Тайной комнаты идти далеко, с моей скоростью могла и до утра не доковылять. Сюда же, на галерею, меня перенёс фестрал, так что пройти оставалось всего ничего.
- Допустим, - кивнул Акацук. - Что ты не поделила с кентаврами?
- Будь ты хоть немного терпеливей, узнал бы об этом завтра же на собрании, - буркнула Анко. - Но ладно, специально для твоей не любящей ждать светлости: я ходила к кентаврам разузнать о пророчестве, говорила с их старейшиной. Он попытался передать мне то предсказание, и за это товарищи его убили и пытались убить меня.
Сасори прищурился.
- Значит, без подвоха? - подозрительно спросил он.
- Без подвоха, - кивнула девушка.
Между шиноби повисло напряжённое молчание. Некоторое время кукловод пристально смотрел на неё, но затем кивнул.
- Хорошо. Подставляй шею.
Скривившись, куноичи подчинилась и отвела в сторону падавшие на плечи пряди волос.
- И всё-таки ты циничная сволочь.
- А ты – ненормальная, раз в одиночку пошла в поселение кентавров, - отозвался Акасуна и ловким, отработанным движением вонзил длинную иглу ей в шею.
- Мог бы и понежнее, - прошипела Анко, морщась от неприятных ощущений.
И вздрогнула от удивления, когда кукольник, резко отбросив в сторону опустевший шприц, поцеловал её.
Секунда ушла у Митараши на осознание происходящего. Затем она, громко протестующе замычав, с силой отпихнула его от себя и тут же влепила пощёчину. Удивление мелькнуло в карих глазах Сасори, когда он коснулся рукой отчётливо покрасневшей, горящей от удара щеки. А затем он улыбнулся – мягко и, впервые на памяти Анко, совершенно искренне.
Впрочем, эта улыбка продлилась всего миг, превратившись в хищный оскал, стоило куноичи попробовать соскочить со стола; нукенин резко толкнул её спиной на столешницу и, склонившись, поцеловал снова. Пытаясь увернуться от поцелуя, Митараши отчаянно замотала головой, покрывая его плечи и грудь, докуда могла дотянуться, короткими ударами, но Акасуна только сильнее прижал её к столу и, поймав за подбородок, удержал голову девушки в одном положении, жадно впиваясь в её губы.
Шиноби боролись в молчании, только стол жалобно скрипел под ними, требуя прекратить безобразие, но ни куноичи, ни нукенин не собирались сдаваться. В конце концов Анко каким-то чудом удалось оттолкнуть его, однако Сасори по-прежнему крепко держал её, и на пол они упали вместе. Быстро перекатившись через кукольника, Митараши проворно отскочила в сторону, а Акасуна так и остался лежать; он перевернулся на живот и посмотрел на девушку.
- Неплохо, - произнёс он, переплетая пальцы и опуская на них подбородок. - Считай, что своё противоядие ты отработала.
- Скотина, - прошипела Анко, с ненавистью глядя на марионеточника. И, круто развернувшись, метнулась к выходу.
- Если ещё что-нибудь понадобится, обращайся, - насмешливо бросил ей вслед Сасори.
Всё ещё пылая праведным гневом, джонин влетела в свои апартаменты – и застыла на пороге, обнаружив растянувшегося на татами возле камина, подложив под голову кресельную подушку, Мадару.
- Где ты так долго ходила? - с претензией на недовольство осведомился он, поворачивая к вошедшей голову. - Ой, ой, на тебя что, в лесу дикое зверьё напало?
- Надо выпить, - проигнорировав подначку, заявила Митараши, плюхнувшись на один из татами и беря с низкого столика заранее подготовленную токкури с саке. Приняв сидячее положение, Учиха отобрал у неё небольшой фарфоровый кувшинчик и сам наполнил две рюмки. Шиноби выпили, после чего мужчина спросил:
- Что произошло?
- Хреновы кентавры меня чуть не убили, - буркнула Митараши. - А чтобы рассказывать вторую половину, я ещё слишком трезвая.
- Звучит как тост, - усмехнулся Мадара.
- Звучит как правда, - откликнулась Анко и потянулась было за добавкой, но отступник вновь её остановил.
- Приведи себя в порядок.
- На кой? - буркнула девушка, хотевшая сейчас единственно выпить. - Ваше чувство прекрасного оскорбляет вид крови?
- Ты забываешься, - в голосе Учихи послышались недобрые нотки. - Делай, как сказано, и не спорь.
Недовольно зыркнув на него, за что тут же получила в ответ жёсткий взгляд, джонин всё-таки, от греха подальше, подчинилась, нехотя поднялась и скрылась в спальне. Минут десять спустя она вернулась, уже без крови старого кентавра на лице и руках, в длинной рубашке, почти полностью закрывавшей джинсовые шорты, и высоких полосатых чулках. Куноичи нравилась эта одежда, ставшая достойной заменой её старой мини-юбке, и она привыкла ходить по своим апартаментам исключительно в таком виде; присутствие Мадары девушку никоим образом не смущало (впрочем, многие обитатели Конохи полагали, что в природе в принципе нет таких вещей и явлений, которые были бы в состоянии смутить Митараши).
После того, как Анко вновь устроилась рядом с Учихой, минут пять шиноби просто пили, закусывая сушеными кальмарами, сашими и маринованной морковкой, которые раздобыли по просьбе куноичи добрые кухонные домовики. К тому времени, как первая токкури подошла к концу, джонин уже полностью успокоилась.
- Надеюсь, ты ещё не забыла о своём обещании, - глядя на девушку поверх рюмки, негромко произнёс нукенин.
- Всё я помню, - сказала Митараши. - Когда вы хотите?..
- Сейчас.
В дверь постучали. Бросив быстрый взгляд на Учиху (он усмехнулся, словно в предвкушении чего-то, и утвердительно кивнул), куноичи поднялась на ноги и пошла открывать.
- Прошу прощения за беспокойство, - бесстрастно проговорил Второй Хокаге, не переступая порог. - Мне нужен Мадара; я почувствовал его чакру в этой комнате и… - его красные глаза, без интереса скользившие по помещению, наткнулись на накрытую «поляну». - Чем вы тут заняты?
- Пьём, - преспокойно констатировала Анко. - Какой там у нас сейчас тост, Мадара-сан?
- За тех, кто умер молодыми, - отозвался Учиха. - Иди сюда, Сенджу, этот тост за нас.
- Нет, спасибо, - прохладно сказал альбинос, скрещивая на груди руки. - Мадара, мне нужно с тобой поговорить.
- Не хочешь со мной пить – свободен.
- Учиха, это слишком серьёзно, чтобы…
- А я что, по-твоему, шучу? - брюнет упрямо задрал подбородок.
Тобирама крепко стиснул зубы; на какой-то момент Митараши показалось, что он сейчас схватит старого врага за лохматые патлы и силой потащит в Тайную комнату разбираться с причиной переполоха. Но тут Второй, к немалому удивлению девушки, подошёл к столу и опустился на татами. Довольно ухмыльнувшись, но моментально согнав с лица это выражение, Анко заперла дверь, прихватила из буфета ещё рюмку, села рядом с мужчинами, наполнила их чашки и взяла ещё полную свою.
- За наших мёртвых друзей, - провозгласил Мадара с такой непередаваемо проникновенной интонацией, что куноичи, будь она более пьяной, точно прослезилась бы.
- За тех, кто пал в бою, - негромко произнёс Тобирама.
Шиноби выпили, после чего Второй тут же отставил чашку.
- А теперь серьёзно: Мадара, куда ты дел?..
- В чём вы с Хаширамой похожи, так это в умении приставать со всякой ерундой в самый неподходящий момент, - перебил его Учиха, подцепляя палочками полоску вяленой рыбы. - Только что наша милая девочка чуть жизнью не пожертвовала, добывая информацию для команды…
- Эй, никакая я не милая девочка! - запротестовала джонин, вновь наполняя рюмки.
- Девочка, - с усмешкой протянул мужчина, легко потрепав её по волосам. - Маленькая и миленькая.
- Что с тобой произошло? - с умеренной вежливостью поинтересовался Сенджу.
- Кентавры чуть ёжика из меня не сделали, - откликнулась Анко. - Еле ноги унесла, сто лет так не бегала.
- За то, чтобы ноги тебя и впредь не подводили, - подхватил Мадара.
У бывшего Хокаге дёрнулась бровь, но он всё-таки выпил с ними. Облизнувшись, точно сытый кот, Учиха перевёл взгляд с куноичи на Тобираму.
- Слушай, а мы с тобой ведь только в тот раз, когда мирный договор между кланами подписывали, вместе и пили, да?
- Полагаю, что так, - сквозь зубы процедил Сенджу.
- И это с учётом того, что в Конохе Хаширама затягивал меня к ним на ужин с регулярностью хотя бы два раза в месяц, - сказал нукенин Анко. - Представляешь, насколько я ему не нравлюсь?
- Да ладно вам, это же не показатель.
- А вот с Изуной он бы сто процентов выпил, - Мадара втянул воздух ртом и смешно сдул с глаз чёлку. - За Изуну, моего обаятельного братишку.
- За Изуну! - поддержала его куноичи, мимолётно покосившись на Второго.
Хмурый и раздражённый, Сенджу всё-таки поднял свою рюмку.
- За Изуну, - сказал он, - моего лучшего противника.
- Ах, Анко, ты не представляешь себе, на что это было похоже, - проговорил Учиха, запрокидывая голову, - когда мы сражались вчетвером: мы с Изуной против Хаширамы и Тобирамы. Земля дрожала, уничтожались горы – а мы даже не замечали этого.
- Я рад, что нынешнее поколение шиноби Конохи не видело таких битв, - сказал Второй. - Всё-таки это было действительно ужасно.
- И не говори, - вздохнул Мадара. - Как же я ненавидел наше время и как хотел очнуться однажды в другом, более мирном, более светлом…
- И погрузить его гендзюцу. Мерзкий, низкий, отвратительный план.
- А-а, вижу, подготовился, - фыркнул Учиха. - Что, всё ждал, когда Хаширамы не будет поблизости, чтобы высказать мне это в лицо?
- Мой брат прекрасно знает, какого я о тебе мнения.
- Но всё равно запретил тебе со мной ругаться.
- Это к делу не относится, - проворчал Тобирама.
- А вот и относится, - шиноби подался чуть вперёд. - Ты ненавидишь меня вовсе не из-за паскудного характера, и даже не из-за того, что я, как тебе кажется, позволил Изуне умереть и забрал его глаза, а потому что всегда боялся, что для Хаширамы я стану дороже тебя.
- Как ты смеешь говорить подобное?! - разъярился Сенджу.
- А что, я неправ? У тебя кроме брата никогда никого не было, а вот у Хаши – и Мито, и я. Завидовал? Боялся остаться совсем один?
Стремительно перепрыгнув через разделявший их стол, Второй секунду спустя уже прижимал старого врага спиной к полу, сомкнув пальцы на его горле. Мадара извивался под ним, стараясь вырваться, но хватка у Тобирамы была крепкая. Внезапно в руке у Учихи блеснул кунай – и нукенин всадил его противнику в бок по самую рукоять.
- Я воскрешён Эдо Тенсей, забыл? - прорычал Сенджу, склоняясь ниже. - Меня не убить. В отличие от тебя.
Мадара зло фыркнул – и тут же прекратил всякое сопротивление. Раскинув руки в стороны, он повернул голову на бок, косясь на неприятеля из-под чёлки. Тобирама выпрямился, удивлённый его поведением, но пока не убирал рук.
- Господа… - проговорила Анко, уже успевшая за время их спора в одиночку прикончить целую токкури. - Давайте жить дружно.
Переведя на неё взгляд, Учиха тихо засмеялся. Сенджу растерялся ещё больше, не понимая, что происходит, и даже не сопротивлялся, когда нукенин сел, спихнув его с себя.
- Ты права, что-то мы разошлись, - сказал Мадара, потянувшись к своей рюмке. - А я и в самом деле почти забыл, что ты воскрешён, Тобирама, – уж больно реалистично выглядишь, чёрт.
Альбинос хмуро зыркнул на него. За то время, что они пробыли здесь, Второй Хокаге от нечего делать решил поработать над своей старой доброй Эдо Тенсей и в итоге сумел добиться того, что воскрешённые выглядели уже не как зомби с сероватой кожей, покрытой трещинами, и с тёмными склерами глаз, но как нормальные люди. Помимо этого, Сенджу удалось вернуть их телам определённую чувствительность, не такую, конечно, как при жизни, но всё же.
Достав из бока кунай и положив его на стол, мужчина поднялся, вознамерившись уйти, однако голос врага его остановил.
- Я вот чего не могу никак понять, - протянул Учиха, пристально глядя на него, - ты фактически обвиняешь меня в смерти Изуны, хотя это ты нанёс ему рану. Почему?
Второй опустил на него взгляд, в котором так невероятно сочетались ненависть, ностальгия и даже отголосок какого-то чувства, похожего на печаль.
- Потому что, - всё-таки ответил он, сухо и глухо, - негоже такому воину, каким был Изуна, умирать в постели, будучи ослеплённым родным братом.
- Он сам отдал мне свои глаза, - ощетинился Мадара. - И не смей даже допускать мысль, Сенджу, что твоё сожаление может хотя бы сравниться с тем, что чувствую я.
- Чувствуешь? - процедил Тобирама. - Разве такая бессердечная тварь, как ты, способна чувствовать хоть что-нибудь?
- Представь себе, - огрызнулся Учиха, тоже поднявшись на ноги, с вызовом глядя на старого врага. - Я всегда любил свой клан, это даже ты не сможешь отрицать. Я любил брата так сильно, что ты представить не можешь, и не отомстил тебе за его убийство я лишь потому что так меня попросил Хаширама – единственный после смерти Изуны человек, которым я по-настоящему дорожил, - он зло фыркнул. - И вообще, почему я перед тобой оправдываюсь? Вся твоя жизнь прошла за спиной у брата в вечных попытках притеснить Учих. Ты жалок, Тобирама, лицемерен и отвратителен, и ещё имеешь наглость критиковать меня.
- Ты сам не лучше, - бросил Второй, но скорее печально, чем зло. - Говоришь, что дорожил братом, кланом, Хаширамой, однако этого по твоим делам не видно: в конечном итоге ты предал всё и всех, кто, по твоим словам, имел для тебя значение.
Смежив веки, Мадара тихо вздохнул.
- Я не лучше, - чуть слышно произнёс он, - но больше не хочу быть таким: свой нынешний клан и свою дружбу я больше не предам.
- Пустые слова, - покачал головой Сенджу.
- Обещание, - прошептал Учиха.
Довольно долго они стояли так: Мадара – опустив взгляд, думая о чём-то своём, а Тобирама – глядя на него, внимательно, пристально, всё ещё недоверчиво. А потом Хокаге сказал:
- Ты не единственный, кто дорожит Хаширамой. Ради брата я попытаюсь поверить тебе.
Учиха вскинул голову, с удивлением, растерянностью посмотрел на него и кивнул.
- За взаимопонимание, - предложила Анко, про которую старшие шиноби, выясняя свои дела, явно успели забыть.
Наклонившись, взяв со стола две полные рюмки, нукенин протянул одну Второму, и тот почти без колебания принял её.
- За взаимопонимание.
- Кстати об этом, - сказал Мадара, когда рюмки опустели, и мужчины вновь сели на татами. - Ты сказала, что кроме кентавров с тобой ещё что-то с тобой случилось, но рассказ об этом не для трезвой головы.
- А, ну да, - отозвалась Митараши. - Со мной, ну, того… Скорпион случился.
- В смысле? - вскинул брови Тобирама; оба шиноби теперь делали вид, что перепалки с выяснением отношений не было вовсе.
- А вы как думаете? - проворчала куноичи, наливая ещё.
Учиха остановил её руку.
- Этот кукольник к тебе клеится?
- Не, не клеится, - медленно покачала головой джонин. - Просто поцеловал, и всё тут… Хотя нет, о чём я?! - она резко хлопнула ладонью по колену. - Этот гад меня поцеловал! А знаете, что он сказал после этого?
- Что? - проникновенно спросил нукенин.
- «Неплохо», - процитировала Анко, кривляясь. - «Противоядие своё отработала». Отработала, представляете?! Как будто я ему девочка по вызову!
- Мерзавец, - пророкотал Мадара, грозно хмурясь. - Хочешь, я убью его?
- Да ну, что вы… - поспешно, но не очень ровно замахала руками девушка.
- Мне не трудно, честное слово.
- Реально, не надо, - заверила его куноичи. - Но за порыв спасибо… оценила.
- Хорошая ты девчонка, Анко, - мужчина приобнял её за плечи и притянул поближе. - Вредная, но хорошая.
- Только пьёшь много, - вставил Тобирама, сидевший, опёршись локтём на колено, а на кулак опустив подбородок. - Нельзя женщине столько, тебе ещё детей рожать.
- Какие дети?.. - пробормотала Митараши, уютно устраиваясь на плече у Учихи. - Знали б вы, Тобирама-сан, как мне с мужиками в жизни не везёт… А всё ещё с сенсея началось, с козла этого… ну, то есть Змея… Я ему так доверяла, а он меня раз – и в крысы лабораторные!.. А потом, когда наши меня нашли на том острове и в Коноху доставили, я с Ибики познакомилась… Он и старше меня, и солидный такой, осно… основательный… Мне, ну хрен его знает, лет пятнадцать, кажись, было, когда я ему сказала… А он такой: «Девочка, маленькая ты ещё, о таких вещах думать»…
Джонин видела, как переглянулись Сенджу и Учиха, но ей было всё равно: впервые за долгое время она была по-настоящему пьяна, и раз уж падать в их глазах, то так, чтобы грохот стоял.
- А с Какаши, мы с ним так, чисто на одну ночь… И вот сто пудово – ему просто жаль меня! Ему всех жаль: сенсея погибшего, др… друзей погибших, себя, учеников своих дурных… Нет, конечно, они не дурные, просто… дурные, ладно… К-куренай уже, вон, не сегодня завтра замуж выскочит… половина выпуска нашего уже детей понарожала… А я всё живу, как… как холостяк за сорок: пью, сплю с дру… другом, на миссиях по полгода пропадаю… Вот скажите… ч-что со мной не так?..
- Эк тебя накрыло, - усмехнулся Мадара. - Ну ничего, сейчас поправим дело.
Осторожно уложив девушку на татами, он добрался до буфета и извлёк оттуда полную бутылку чего-то изумрудно-зелёного. Повернув голову в его сторону, Митараши тихонько застонала и прикрыла лицо ладонью.
- Что это? - прищурившись, подозрительно спросил Тобирама.
- Билет в волшебную страну, - весело отозвался Учиха, усаживаясь на прежнее место и расставляя на столике три стеклянных стакана с толстыми стенками.
- Не-е… - слабо потрясла головой куноичи. - Я… я обещала Сасо… Сасори, что больше не буду это…
- Плюнь, - уверенно отрезал мужчина, разливая абсент. - Какая разница, что ты пообещала этому выродку?
- Мадара, - Сенджу погрозил ему пальцем. - Хватит ругаться. С нами же девушка.
- Не-за-ну-у-удствуй, - протянул Учиха. - Да и ты не слышал, что за перлы эта красавица мне тут в прошлый раз выдавала. И где только набралась?
- У Ибики в отделе допросов та-акие трели поются…
Мадара ухмыльнулся и без труда заставил куноичи принять сидячее положение.
- Сейчас будет фокус, - объявил он и сосредоточенно уставился на стаканы. В его глазах возник Мангекью Шаринган – и абсент загорелся чёрным.
- Красиво, - задумчиво произнёс Тобирама.
Утвердительно качнув головой, нукенин в уме досчитал до какого-то одному ему ведомого числа, после чего погасил пламя и быстро сунул собутыльникам по стакану.
- Залпом! - велел он, и Анко уже без возражений подчинилась.
Утро было недобрым: началось оно с дикого похмелья. Немного постонав для пробы и убедившись, что способна производить определённые звуки и слышать их, Митараши осторожно приоткрыла глаз. Свет тут же немилосердно ударил её, и девушка вновь зажмурилась и издала протяжное завывание матёрого привидения.
«Скорпион, сволочь, был прав… - обречённо подумала куноичи. - Но я ему это не скажу».
В идеале, джонин не отказалась бы пролежать так до вечера, но из тёмного уголка сознания, куда накануне вечером были запиханы ум и ответственность, выплыло напоминание о том, что после обеда её ждут занятия.
Собравшись с силами, Анко сделала над собой героическое усилие и вновь открыла глаза. С задержкой она сообразила, что лежит вовсе не на полу, чего можно было ожидать, а на кровати в своей спальне, перенесённая туда кем-то (вариант, что сама дошла, куноичи отмела сразу) и даже заботливо, хотя и криво, укрытая одеялом. Слабо пошевелившись, проверяя, что работает, Митараши получила в ответ уже знакомую разрывающую боль в голове.
- Твою же ж… - пробормотала девушка, но подсознание моментально ответило ей голосом Куренай:
«Сама виновата».
Мысль эта настроения не прибавила, но джонин всё равно медленно села, а через пару минут смогла даже встать.
Мир пошатнулся, но устоял. По стеночке куноичи добралась до двери и выглянула в кабинет. Невысокий столик был на месте – с пустыми тарелками и рюмками и лежащей возле куная бутылкой из-под абсента, в которой по оказавшейся параллельно горизонту стенке растеклись последние несколько изумрудных капель. Прямо на ковре забавно свернулся калачиком Тобирама, уткнувшись лицом в кисти рук. В отличие от него Мадара устроился, как король, подмяв под себя не только оба татами, но ещё три или четыре подушки, взятые им не иначе как с кресел.
Решив, что будить мужчин пока рано, Анко прикрыла дверь и скрылась в ванной. Старый кран загудел, когда она открыла его на полную, и куноичи, умывшись холодной водой, залезла под душ. Опираясь рукой на стену, ощущая, как скатываются вниз по спине тёплые капли, девушка стояла в красивой антикварной ванне с ножками в виде грифонов, размышляя о своей жизни, когда вдруг хлопнула дверь.
- Доброе утро.
- Эй, Мадара-сан! - крикнула Митараши вошедшему. - Я вообще-то тут голая!
- Уймись, что я там не видел, - отмахнулся от неё Учиха и безразлично прошествовал к умывальнику.
- Ну охренеть просто, - буркнула девушка, садясь в ванне и обнимая колени.
- Тебе было бы приятнее, если бы я на тебя глазел?
- Нет.
- Тогда не понимаю, в чём проблема, - нукенин завинтил кран и вытер полотенцем лицо. - Ты бы не сидела там долго, а то ещё поплохеет.
- Ага, - рассеянно кивнула Анко, но тут же насупилась. - Мадара-сан, а чего это вы таким бодрячком, а?
- Знаешь, - шиноби повернулся к ней, закинув полотенце на плечо, - есть один старый дедовский способ: в ночь пьянки не спишь до рассвета, а затем выходишь на крышу и с первыми лучами солнца кричишь во всю глотку «Учихи лучше всех». Серьёзно, работает.
- Ха-ха-ха, - процедила куноичи, борясь с желанием схватиться за голову: шум воды неожиданно сделался чересчур громким, пришлось даже выключить душ.
Мадара усмехнулся.
- Я не вру, способ действительно старый, хоть и не дедовский. Называется он «Напои Хашираму той же дрянью, которой отравился сам, – и он на следующий же день изготовит лекарство».
- Так нечестно!
- Зато у меня нет похмелья, а у тебя есть, - он снял с крючка сухое полотенце и халат, кинул их девушке и вышел.
Поворчав немного, Анко вылезла из ванны, тщательно вытерлась, подсушила полотенцем волосы, надела халат и направилась в кабинет. Там Мадара уже с удобством разместился в кресле перед камином, в котором развёл огонь, и периодически ехидно поглядывал на младшего из братьев Сенджу.
- Тобирама-сан, - подойдя ближе, тихонечко позвала его Митараши. - Вы живы?
- А что ему станется? - хмыкнул нукенин, потягиваясь. - У него и при жизни-то голова была чугунная, а уж после смерти…
- И я тебя ненавижу, Учиха, - глухо пробормотал в ответ Тобирама.
- Видишь? - сказал Мадара девушке. - Он в норме.
По возможности ровно, очень стараясь не шататься, дошагав до его кресла, Анко упёрла руки в бока.
- Мадара-сан, дайте свою чудо-настойку.
- Какую? - делано удивился мужчина.
- Которую вам Первый дал.
- Хаширама?.. - альбинос приподнял над полом голову.
- Не видите, человеку плохо!
- Отрадная картина.
- Эй, ну не козлите! - джонин прищурилась. - Иначе я расскажу Первому, что вы…
- Угрожаешь?
- Предупреждаю.
Учиха фыркнул, но всё же извлёк из кармана небольшой стеклянный флакон и отдал его Анко; видимо, нукенин всё-таки не хотел огласки, ведь словами, которые он прошептал ей прошлым утром, было:
«Напоить Тобираму Сенджу».
Категория: Драма/Ангст | @Nathan92 | Просмотров: 126 | Добавлено: 2016-10-31
| Комментариев нет :( | |
