Судьбы сильнейших. Свет и тьма.

Над горизонтом поднимается солнце. Тьма постепенно отступает, прячется в неосвещенных оврагах и щелях. Лес полон мрака, и лишь единственные лучики проскальзывают сквозь густые заросли листьев, освещая огромный скальный валун. На неровной поверхности, не покрытой еще мхом и грибами, ясно высечены древние японские иероглифы.
Лучик света небрежно проходит по ним, пытаясь скорее соскользнуть с этих зловещих слов. Они будто так и пропитаны ненавистью и кровью.

******
Комната, выполненная в довольно мрачных, темных тонах, слегка освещается тусклым свечением трех свечей. Запах воска и фимиама наполняет помещение до краев, принося с собой спокойствие и умиротворение.
На широкой кровати с четырьмя столбцами из дерева лежит молодая женщина. На лице пугающая маска боли, что искажает все прекрасные черты. Черные, длинные волосы беспорядочно разбросаны по шелковым темно-коричневым подушкам, а из чуть приоткрытого рта вырываются крики и болезненные стоны.
Тяжелая дверь приоткрывается, и внутрь, быстрыми шагами входит пухлая старушка с тазом теплой парной воды.
- Микото-сама, насколько боль увеличилась? – взволнованно спросила она, смачивая хлопковое полотенце специальным отваром, что стоял в хрустальном сосуде на пузатой прикроватной тумбочке. В ответ женщина всхлипнула и сильнее сжала зубы перед новым приступом боли. – Пожалуйста, потерпите немного. Боль скоро отступит.

*Через несколько часов*
- Аааа!!! – раздался пронзительный крик из комнаты, где сейчас жена рожала второго сына.
Мужчина взволнованно поднялся с мягкого кресла и уже хотел было войти, как дверь открылась и оттуда вышла испуганная знахарка с белым свертком на руках. В это полотенце был завернут его новорожденный сын.
- Все в поряд?.. – Фугаку замолчал, вглядываясь в полные неописуемого страха глаза пожилой женщины. – Что? Что случилось, баа-сама?
- Метка, - сдавленным голосом проговорила она. – На его плече… Метка. Время пришло.
Мужчина, также испуганно взглянув в черные глаза старушки, подошел вплотную к ребенку и чуть приоткрыл бледное, хрупкое плечо. Его глаза еще сильнее расширились, когда на детской нежной коже он увидел рисунок трех запятых, будто выжженный черными чернилами.
- Как Микото? – вдруг спросил он, понимая все последствия рождения избранного. В легендах говорилось, что женщины были убиты изнутри младенцами. Однако пронзительный и, в то же время, суровый взгляд не отрывался от спящего мальчика.
- Она жива. Но только благодаря нынешней медицине. Мне пришлось сделать кесарево сечение, - объяснила старушка, и одной рукой остановила главу клана, что собирался уже войти в помещение за её спиной. – Она спит. Ей лучше отдохнуть.
- Да, хорошо, - кивнул Фугаку, задумчивым видом смотря на железную дверную ручку в виде извивающейся змеи.
- Мне нужно позаботиться о ребенке. Я пойду.
- Ah (да), - тихо ответил мужчина и все же вошел в комнату, замечая окровавленную простыню в ближайшем от кровати углу.

******
- Что с ее матерью? – спросила старейшина, глядя в зеленые глаза новоиспеченного главы клана.
- Она умерла, - грустно произнес мужчина, чуть прикрывая глаза.
- Не поддавайся слабостям, Киоши. Благодаря твоей дочери ты избран главой клана. Конечно, только до тех пор, пока твоя дочь не сможет занять его. Белый ожог в виде трех лепестков – это метка. Она избрана. Её будут учить всем существующим навыкам, а также, что не менее важно, истории. Ты должен гордиться, что в жилах твоей дочери кипит кровь воина.
- Пф, обошелся бы, - пробурчал мужчина себе под нос так, чтобы старейшина не услышала.
- Наконец-то пришло время вытеснить клан Учиха на второй план. Наконец-то пришло время, когда клан Харуно будет точкой опоры Токио.
- Ah (да), - кивнул Киоши, чуть ли не скрипя зубами.

******
Солнце медленно опускалось к горизонту, с неохотой уступая место тьме. Лес полон мрака и с каждой секундой темнота все больше сгущает свои краски. Один, последний гость на сегодня, лучик света бегло пробегает по блестящей от влаги траве, по корявой плоскости дубов и вот, наконец, нервно скользит по скальной поверхности валуна, освещает древние выцарапанные иероглифы.
Исчезнув на мгновение, он вновь появляется на огромном вековом камне и бросает свой последний свет на знак трех лепестков, в то время, как тьма овладевает знаком трех запятых.