О сладком.

- Итачи-сан?
Возникшая в дверном проеме синяя рожа напарника едва не заставила Итачи подпрыгнуть на кровати, но, натянув на лицо привычную безразличность, он попытался унять в себе желание заехать рукоятью лежащей рядом катаны прямо промеж этих рыбьих выпуклых глаз, а ,заодно, и выбить этому акулообразному индивидууму пару рядов зубов.

- Итачи-сан, у меня для вас подарок.
Видимо в силу своей оригинальной, на любителя, внешности, лишенный женской ласки вообще, Хошигаке решил первым подбить клинья с миловидному новичку.
Вот только дружба с акулообразным напарником в планы шаринганованого гения не входила.
Под ледяным взглядом постепенно активирующихся шаринганов, Кисаме положил на черное, с облачками, покрывало кулек леденцов и темно-фиолетовую ленту для волос.
Надо отдать ему должное, руку он отдернул рекордно быстро; через секунду после того, как он это сделал там, где были его пальцы застыло сверкающее лезвие катаны.
-Вон отсюда.
Черные запятые в алых глазах начали вращаться.
Кисаме все понял предельно правильно и скрылся. Но побежденным, он явно не выглядел.
Заперев дверь, чтобы у любвеобильного рыбообразного напарника не возникло желания принести в подарок что-нибудь еще, Итачи вернулся к кровати.
Лента была вышвырнута в окно, с горячим напутствием оказаться в заднице туманника, а вот конфеты Итачи выбросить не смог. Он долго созерцал кулек, сиротливо лежащий посреди черного тучкастого покрывала и вырабатывал в себе силу воли. Сила воли входить в контакт, что с Итачи, что с леденцами, отказывалась, поэтому, через несколько минут бессмысленного сверления шаринганами кулька, Итачи углубился в их поедание.

Несколько дней Кисаме его не тревожил.

- Итачи-сан?
Хошигаке зашел в комнату, пытаясь сфокусировать немного нетрезвый взгляд на любимом напарнике. Гений клана Учиха восседал на подоконнике и, судя по каменному выражению лица, думал. По многочисленным фантикам от конфет, лежащими на полу, можно было понять, что думает он совсем недавно, и ,исключительно о том, как бы выпроводить Кисаме из своей комнаты и снова погрузится в пучины сладкой конфетной радости.
- Вы ведь любите конфеты, Итачи-сан?
Когда напарник пришел, Итачи, на секунду показалось, что Кисаме-камикадзе. Но только на секунду. Потому что, после последней фразы, в этом не оставалось сомнений.
Учиха повернулся, явно намериваясь высказать, куда и насколько глубоко Кисаме должен запихнуть свои конфеты, но тут...
Тут его взгляд наткнулся на большой леденец в руках Кисаме.
Видя, что мальчик пока крайне заинтригован сладостью, Кисаме сгреб Итачи в охапку, прижимая к себе. План соблазнения Учихи явно требовал доработок, а для рыбьих мозгов такая работа была не под силу. Но на исправление этих недоработок хорошо подходила его нечеловеческая сила, которой он удерживал Итачи, старательно сверкавшего шаринганами и пытавшегося вырваться.
- Пуффти мня!
Попытка укусить Кисаме за руку, которой ему зажимали рот, тоже оказалась бессмысленной, поэтому маленькие кулачки, с подкрашенными темным лаком ноготками, со всей силы забили по синим плечам.
- Слыфыф, пуфти мня!
Кисаме посмотрел на извивающегося напарника, с чисто рыбьим недоумением. После убрал руку и запихнул, в извергающий проклятии в адрес Хошигаке ротик, тот самый леденец, который принес.
Попытки Итачи возмутится по поводу того, что конфетами его не купишь, плавно переросли в твердую уверенность, что все-таки купишь.
Через пару секунд, наполненных грозным Итачевским мычанием, кнопки плаща поддались синим пальцам, и руки Кисаме нагло заскользили по груди юноши.
Мычание переросло в жалобный стон, когда губы Кисаме жадно впились в сосок Итачи, прямо через сетку.
И сопротивляться уже как-то расхотелось, да и тело, к которому ему так уверено прижимали, теперь начинало казаться таким чудесным, таким возбуждающим и таким горячим, что пытаться отстранится, казалось глупым.
Потом леденец отняли, что вызвало у Итачи печальный вздох.
- Так ты любишь конфетки? У меня есть для тебя одна...
Когда плащ Кисаме распахнулся, глаза Итачи расширились, оценив «конфетку». Оригинальность цвета и размер били все рекорды.
Фраза, куда стоило пойти Кисаме с его «сладостями», оборвалась на полуслове - его просто заставили открыть рот и обхватить губами, пышущую жаром, плоть.
Попытки Кисаме управлять его головой закончились лишь тем, что Итачи чуть сжал зубы, явственно показывая, что он сделает, если туманник будет наглеть.
Хошигаке послушно не наглел и получал удовольствие, видя как его член, раз за разом погружается в маленький детский ротик.
Явно решив, что испытывать на себе шаринганы юного Учихи будет небезопасно, Кисаме отстранил его, прижимая к кровати и медленно входя в узкую попку. Итачи захлебнулся в ругательстве, которое только хотел произнести и тихо застонал. Пытаясь сдерживать стоны и крики, Итачи боднул подушку, вгрызаясь в нее зубами и ,изредка, выплевывая перья. Странно, но тяжелое дыхание, двигавшегося сзади Кисаме, неожиданно показалось ему самыми сексуальными звуками на свете...
Через некоторое время.
- Я ненавижу тебя Кисаме... - с тихим сонным сопением пробормотал Итачи, устраиваясь поудобнее на широкой груди напарника.
Хошигаке, по-хозяйски, накрыл их обоих пледом и чмокнул Итачи в плечико.
- Я тоже люблю вас, Итачи-сан.