Ненависть с привкусом мести Глава 10

Розововолосой вкалывали лекарственные препараты, один за одним. Как только она открыла глаза ей дали таблетки и повели в операционную.
На двух столах, в большой белой комнате лежали её друзья. Цунаде лечила Узумаки, Саске лечил главврач и две его помощницы. Увидев Сакуру, они уступили ей место. Яманако стоя в стороне, подавая все необходимое, что скажет зеленоглазая.
Время шло. Изменения в лучшую сторону не происходили, ни у одного из пациентов.
Когда Харуно почувствовала, что Учихе становится лучше, а её чакра на исходе. Она, не задумываясь, сложила запрещенные знаки руками. И направила потоки желтого цвета из её рук в его тело.
Её молодые руки стали морщиться и высыхать, кожа становилась грубее. Теперь за столом стояла женщина, ей было на вид лет 40, вот 50…60… а сгорбленная старушка все отдавала и отдавала свою жизненную энергию. Ино с ужасом смотрела на изменения внешности Сакуры. Костлявые руки, обтянутые жилами и морщинистой кожей, начали трястись, но не опускались от Саске. Волосы из тусклого розового цвета, становились седыми.
«Если опадут волосы, она умрет» - подумала Яманако.
К её страху, один белый волос медленно, покачиваясь в воздухе, стал падать на пол. Блондинка, не дожидаясь роковой минуты, сдвинула с места старуху, вставая сама на её место. А та, повалилась на кафель, даже не попытавшись, препятствовать падению.
Ино сложила те же самые знаки руками, что и прежде Сакура. И из её рук полился желтое свечение. Её руки стали грубеть, но девушку это не пугало, оставалось совсем немного, и брюнет будет жить.
Сгорбленная старая Харуно, лежала на холодном полу. Из открытых глаз, скатилась одна скупая слеза и она уснула.

Сакура проснулась ночью. В окно больничной палаты струился лунный свет. Она села в кровати. Костлявые руки пытались ухватить кого-то шаря по одеялу. Она посмотрела на них и сразу все вспомнила.
В душе, не было сожаления о содеянном. Не было жалости к себе. Лишь мысль: «живы ли они?» не давала старческому сердцу покоя. Сгорбившись, она встала с кровати и босыми ногами вышла прочь из палаты.
В больнице все спали. Она тихо шла по пустому коридору, боясь разбудить медсестер. На вахте Харуно взяла ключ, от «своей» комнаты и неслышными шагами отправилась туда.
Как только девушка стала работать в больнице, она попросила Цунаде-саму отдать эту комнатку в её распоряжение. Хокаге не была против. И с тех пор куноичи считала эту комнату своей. Она благоустроила её: убрав, помыв и поставив кушетку для отдыха.
Небольшая комната, раньше была кладовкой, с отдельный сан-узлом. Девушку не смущал хлам, растасканный по углам помещения, оставляя ей небольшой проход к окну и кушетке. Здесь она чувствовала себя уютно.
Именно тут она читала у окна научные книги, когда была не занята и прятала свои «сокровища». Этими сокровищами она считала: яды, запретные лекарства, свитки с теми или иными техниками, что иногда находила в других кладовках, оружие и даже слабость.
Закрывшись на ключ, Сакура стала ждать новостей, хороших или плохих, не имело разницы, она сделала все, что могла.
Единственное, что оставалось ещё пригодным – это кости. Необходимые для запретных здютсу. И она отдаст их, если нужно будет. Если она будет знать, что благодаря её последнему дару, бьются два сердца, которые она любит.

Ночь сменил день.
- Сакура, открой!
- Ино, уходи, - её голос звучал, как прежде, он не изменился.
Ярко зеленые глаза и голос – все, что осталось от прежней куноичи.
- Я выломаю дверь.
- Я убью себя, - безразлично ответила старуха, держа в руке быстродействующий яд.
Повисло молчание.
- Они живы? – хрупкость надежды, была слышна в её голосе.
- В себя еще не пришли, показатели жизненной активности низкие.
- Ты доделала, то, что я не смогла?
- Да.
- Руки, до локтей?
- Да. Только руки до локтей.
- Сильно?
- Лет на сорок.
- Сай, сильно расстроился?
- Причем, здесь Сай? – психовала блондинка за дверью.
- Тебе надо колоть витамины, иммунно – повышающее, глюкозу.
- Нет.
- Почему? – сквозь слезы спросила подруга.
- Никто меня не должен видеть. Поверь, это не самое приятное зрелище.
- Так это осколки твоего зеркала валяются, разбросанные, во внутреннем дворе?
- Да. Оно мне больше не пригодиться.
- Ты упрямая эгоистка.
- Ты тоже.
- Сакура, - девушка рыдала, - Позволь, хотя бы кому-нибудь ставить тебе капельницы. Я приму любые твои условия, пожалуйста.
- Приходи через час, я подумаю.
Через час.
- Ну, что?
- Я спала, не успела, подумать. Приходи завтра.
- Не придуривайся. Ты уже давно все продумала.
Лицо старухи скривилось в улыбке сарказма.
- Ты, что в брюнетку перекрасилась?
- То есть?
- А нет, ты все такая же пустоголовая блондинка.
Тишина.
- Можешь, говорить любые гадости, обзывать, как тебе угодно. Я все равно люблю тебя.
Старуха сидя у окна, посмотрела в небо, в её глазах стояли слезы.
- Я буду приходить через каждый час, пока ты не дашь ответ. Или пока не выкинешься из окна, от моей назойливости. Но ты так и не узнаешь живы:
Н А - Р У - Т О и …САСКЕ. Или нет.
- Дура, молчи и слушай мои условия. Первое. Ко мне будет приходить, делать уколы помощница главврача, брюнетка в очках. Очки она будет снимать.
- Но у ней же очень плохое зрение, от природы, она не попадет в вену.
- Не перебивай!
- Заходить она будет одна. И если я учую, еще присутствие кого-либо…ты знаешь. Второе. Она будет колоть иммунное и глюкозу. Больше ничего, с ней быть не должно из лекарств. Ты меня правильно поняла?
- Да.
- Третье. Когда они очнутся, меня сразу должны об этом оповестить и плевать, я хотела. День это будет или ночь. Ты все запомнила?
- Да,- давя слезы, сказала блондинка и удалилась.
После того, как гул её шагов удалился, Сакура прошептала:
- Я тоже тебя люблю, Ино. Прости.
Шли дни, два условия Харуно выполнялись безоговорочно.
Полуслепая медсестра без очков до синяков исколола руки Сакуры, пытаясь попасть в вену. Но пациентке было все равно. Она ждала исполнение третьего условия.
Тот факт, что они не пробуждаются, настораживал её. Однако данные, о ежедневном самочувствие пострадавших, были красноречивей сомнений медика.