Без дна

Легкие горят, каждый вдох дается с трудом. Отплевываю розоватую слюну — удар в щеку чуть не прозевала, если бы не увернулась, выплевывала бы зубы. А так они шатаются только немного. Потом залечим. Выдох через рот. Все мышцы болят от напряжения. Сколько уже длится бой? На самом деле не очень долго, просто время растягивается, и каждая секунда кажется вечностью, когда она может стать твоей последней. Адреналин в крови, и кончики пальцев словно покалывает иголками, сжимаю и разжимаю кулаки, уже в который раз. Чувствую, как напрягается каждый мускул в руке. Как долго еще смогут выдержать кости и сухожилия? Одежда пропиталась потом и кровью, теперь в ней так неудобно! Чакры почти не осталось, колени подгибаются. Но еще рано думать об отдыхе. Двое впереди, один сзади. Пока что не заметили, пока что ищут. Минутная передышка. Но больше медлить нельзя, нельзя, чтобы они нашли меня первыми. Последняя дымовая бомба осталась, надо использовать ее с умом. Создать клона, он отвлечет внимание. Одного можно поймать в гендзюцу, второго свалить ударом. К тому времени исчезнет клон, и мне добавится его усталость. Ничего. Чакры должно хватить. Должно получиться... Ну а третьего? Я знаю. Я верю... Он не подведет. Снова я на него полагаюсь. Но ничего не поделаешь. Все. Кончилась передышка. Погнали.
Бомба. Клон. Подавить свою чакру. За его спину. Дракон. Лошадь. Крыса. Лошадь. Спасибо, Куренай-сенсей. Агх, боль клона. Заметил, обернулся. Но чакра уже течет по моей руке, я словно чувствую каждое нервное окончание. Полшага в сторону от куная в горло. Чуть присесть, развернуться. Кулак в солнечное сплетение. И я чувствую как поддается плоть, как рвутся ткани. Резкий выдох. Мой. А потом его. И брызжет кровь. Его вес на моей руке. Я знаю когда остановится его сердце. Но уже нет времени об этом думать. Чувствую приближение сзади, но я уже не смогу ничего сделать, и потому я просто пригибаюсь, падаю, увлеченная на землю трупом противника. Закрываю глаза. Потому что я верю. Нет, я чувствую. Знаю, что он рядом. Знаю, что он успеет. Мне надо только не мешать. Металлический привкус на языке от резкого разряда электричества прямо над моей головой. И я слышу его тяжелое дыхание. Он рядом. Близко. Тут. Хочу протянуть к нему руку. Но сил уже нет. И он помогает мне подняться, его руки скользкие от крови, и он пачкает мое предплечье. Но это не имеет никакого значения, я и так вся в крови, грязи, поту. Значение имеет только он. И я поднимаю взгляд. И он смотрит мне в глаза. Черный и красный. Мои любимые цвета. Моя блеклая улыбка совершенно не к месту, но он отвечает мне. Чуть-чуть приподняв углы рта. Этого не видно за маской, но я просто знаю. Мы живы. Мы все еще живы.
Спотыкаясь бредем с поля боя. Тот, кого я поймала в гендзюцу, потеряет часть памяти, уже просто нет сил делать с ним что-то большее. Надо поскорее убираться отсюда. Мы попали в засаду по пути домой. Шаринган Какаши слишком громкое имя. Тем более сейчас, когда Саске полностью ослеп. Теперь единственный действующий Шаринган у Какаши, и многие хотят его заполучить. А мне просто повезло оказаться в нужном месте в нужное время. Мне по жизни везет, я заметила.
Он ранен. Моя чакра медленно восстанавливается. Слишком медленно. Вылечить его, поскорее. У меня сердце не на месте, когда вижу, что он ранен. Но это только инстинкт медика. Ничего больше.
Он зовет меня по имени, наверное проверяет, в сознании я или нет. Только сейчас заметила, что он практически тащит меня. Может я действительно отключилась? Нельзя так висеть на нем, он сам еле идет. Где мы вообще? Спрашиваю вслух. Он говорит, что перенес нас на милю на северо-запад. Больше не смог, чакры мало. Ничего, говорю, хорошо, что хоть что-то осталось. Все-таки мне достались слабаки, а ему пришлось сражаться с основными силами — это уже про себя. Маленькой девчонке медику всегда достаются слабаки. Умирая, они все делают такие удивленные лица. Правда, в этот раз их было слишком много. Но ничего, и с этим справились. Сейчас отдохнем, полечимся, и домой. Домой в Коноху.
Заваливаемся под дерево, под тень могучих корней. По технике безопасности надо сделать шалаш и замаскироваться, но к черту все это. Лишь бы лежать и чувствовать, что он рядом. Но нет, нельзя просто так отлеживаться. Говорю, что надо хотя бы на время перевязать его. Отнекивается. Упрямый осел. У меня нет сил спорить, просто беру его за грудки и сажаю спиной к корням. Кажется, ему уже все равно. Отворачивается и закрывает глаза, пока я стаскиваю с него порванный жилет и окровавленную куртку. Боюсь трогать майку: кровь уже начала сворачиваться и ткань придется отдирать вместе с коркой, что причинит только лишнюю боль. Промываю как могу рану антисептиком. Это должно сильно жечь, но он даже не шелохнулся. И снова сердце не спокойно. Сейчас перевяжу его, и все будет хорошо... Так ведь? Пальцы не слушаются, бинт падает. Да что со мной такое? Соберись, девочка, давай. Вот так, хорошо. Грудь и через плечо. Сойдет. Каждый вдох его запомнила. Почему-то хочется плакать... Наверное нервы сдают. Но мне ведь уже не двенадцать. Так стыдно будет перед ним. Открыл глаза, посмотрел на меня. Как же я люблю его глаза... В смысле цвет. Цвета. Поднял руку. Медленно, с трудом. Я думала, чтобы волосы мне взлохматить, как всегда. Но до волос видимо сил не хватило поднять, и он опустил ее мне на щеку. Господи. У него широкая ладонь и длинные пальцы, я заметила еще тогда, когда он первый раз попросил меня быть его дополнительном весом во время отжиманий. Тогда он закидывал правую руку на голову и я смотрела на нее. А сейчас его пальцы касаются моей кожи. Они грязные и я чувствую многочисленные мелкие шрамы и шероховатость, но... это самое прекрасное прикосновение в моей жизни. И он утирает горячие слезинки, скользящие из под ресниц. Что-то прорывается внутри меня. Что-то большое, нет гигантское, затопляет все мое существо. И я больше не могу мыслить четко. Я могу видеть только этот ослепительный свет, чувствовать боль и радость одновременно. Мое сердце становится слишком большим для грудной клетки, и я вдруг чувствую его биение везде. А когда я открываю глаза, мир преображается. Потому что он есть в этом мире. Он придает ему смысл. И я вцепляюсь в его руку, словно боюсь, что, если он отпустит, я разобьюсь, улечу, исчезну. Словно он стал новым источником гравитации. И меня тянет к нему, как металл к магниту. И совершенно невозможно противостоять этой силе. Я двигаюсь будто во сне, но это наверное все еще сказывается моя усталость. И пока я приближаюсь к нему, ощущение такое, словно я падаю с огромной высоты в пропасть, нет, в бездонный океан. Потому что, когда я наконец прикасаюсь к нему, это похоже на погружение в воду. Я ничего больше не могу ощущать, кроме тепла его тела, ничего не слышу, кроме биения его сердца. И что-то изменилось навсегда. И я знаю, что тону. Ждет ли меня тьма на дне этого океана? Я знаю... Я верю... Я чувствую... что дна у него нет.